Записки под партами

- Тош, я сяду с тобой, — ангельский голос Светки отвлек Антона, за что я мысленно ее поблагодарила. Парень в ответ мило улыбнулся, и даже любезно отодвинул стул.

- Ой, Светик, какой загар у тебя красивый, — одноклассницы уселись напротив их стола, и теперь все сливки общества возле меня.

Ну за что…

- Правда, нравится? – мило прочирикала Самохина, хлопая пышными ресницами. Разговоры их я стараюсь обычно не слушать. И не потому, что завидую, а просто не хочу лишний раз напоминать о своем присутствии, мало ли заметят. Мне нравится быть невидимкой. Понравилось еще тогда, когда отец привел в наш дом новую женщину и ее дочек.

- Эй, убогая, — снова противный голос Левакова в мой адрес. Нервно сглатываю, пусть болтает, что хочет.

- А ты чего такая одетая? – к сливкам подсела Ленка Юрикова и, конечно, она не могла оставить персону нон грата без внимания.

- Боится, что ветром ей надует, — откинул кто-то шуточку и по классу понеслась волна смешков. Раньше мне было обидно, но потом как-то мимо ушей стала пропускать. Подумаешь, гадости говорят, ничего страшного. На дураков грех обижаться.

- Ребята, — в кабинет вошла руссичка, а я мысленно отсчитаю до десяти в надежде, что вот-вот все закончится. И все заканчивается. Народ рассаживается по местам, начинается урок.

Я открыла книгу, которую успела забрать в библиотеке, но не вникаю в текст, все мысли о работе, вернее о том, что мне надо решить с ней насущные вопросы. Летом устроилась уборщицей в кофейню. Сначала меня не хотели брать, но их сотрудница неожиданно уволилась, и от безысходности выбор пал на школьницу. Три месяца пролетели незаметно, я смогла немного заработать. Правда, мачеха нашла мои заначки и благополучно изъяла. Хорошо, я хоть успела купить себе новый телефон. Дешёвенький, но сенсорный с камерой и интернетом. Всяко лучше кнопочного.

После русского у нас было еще четыре предмета, и последним стоял ОБЖ. Никогда не понимала смысла его в школе. Больше чем уверена, что в экстренном случае вряд ли хоть что-то вспомню из пройденного материала. На ОБЖ мы ходили в отдельный класс, как и на английский с химией. Это были три исключения из правил общих кабинетов.

Я взяла рюкзак и устало направилась в нужном направлении. Мысли о работе не отпускали, мне нужны были деньги, да и директор обещался выделить три часа, в качестве небольшой ставки. От такого грех отказываться, особенно в моем положении.

До кабинета ОБЖ дошла быстро, благо класс был еще пустой. Заприметила последнюю парту, в этом классе первый ряд был чуть длиннее, и сразу заняла место. Одноклассники вяло подтягивались, шутили, обсуждали что-то свое. А я молча сидела и разглядывала в телефоне расписание смен наших барист. Интересно, с кем мне повезет работать. Хотя там всего-то три часа и всего лишь три тысячи рублей в месяц. Немного, но и этому рады.

- Ой, ой, — протянул противно Антон, сравнявшись с моей партой. Наглым образом он выхватил мой мобильный, с любопытством разглядывая экран. – С любовниками чатишься, Филиппова?

- Отдай немедленно! – запротестовала я, подскочив из-за стола. Потянулась к однокласснику, но он увернулся. Затем поднял руку высоко и начал махать телефоном перед моим носом.

- Отдай, — затребовала, поджав губы. Почему он вечно меня достает? Неужели груши для битья не нашлось получше.

- Эй, убогая, просить нужно по-другому: с волшебными словами, — засмеялся Леваков, а потом просто швырнул мой новенький, купленный на кровно заработанные деньги, мобильный в стенку. Аж слезы к глазам подступили, до того обидно стало. Но плакать нельзя, не при таких моральных уродах.

- Совсем больной, что ли? – сквозь зубы процедила, оглядываясь назад. Возле стены, рядом с моей партой валялся тот, кто и виноват-то ни в чем не был.

Я подняла мобильный, покрутила в разные стороны, вроде, цел. Даже царапин не оказалось. Выдохнула с облегчением. Собиралась развернуться и высказать еще пару слов, как в класс вошел ОБЖшник.

Народ тут же притих, потому что Вячеслав Игнатьевич был строгий и довольно суровый дядька. Поблажек он никому не делал, и требовал на своих уроках не просто тишины, но и уважения к его предмету.

Я тоже собиралась последовать всеобщему правилу, однако взгляд зацепился на свертке. Такой маленький, едва заметный. Он был всунут в трубу от парты, которая как раз и находилась возле стены, там, где были расположены батареи.

Вероятно, это жвачка или еще какая-то гадость. Надо вытащить и выбросить, а то если Вячеслав Игнатьевич заметит, потом и мне влетит. Скажет, засираю его любимый кабинет. Решительно потянулась, вытащив сверток, и уселась на стул. Отложила на минутку, чтобы записать дату в тетрадке и тему, а затем вернулась к листику. Развернула трубочку, так, интереса ради, но содержимое оказалось совсем не мусором. Такой красивый и ровный почерк писал:

«Быть человеком – дело вообще трудное до безумия. Особенно рядом с некоторыми людьми».

Я покрутила листок, он был маленьким: удивительно даже, как целая фраза уместилась там. И кто только мог ее написать? Интересно… Может выпускники? Хотя нет, листик бы уже потемнел от старости. Кто бы это ни был, мыслил он в верном направлении. И мне почему-то вдруг захотелось ответить. Хотя я была уверена, это не послание, а просто занятие от нечего делать. Написали и засунули куда подальше. Я вытащила из пенала маленький кубарик, который положила еще вечером на автомате, собираясь на занятия, и написала ответ: