Игры мажоров. "Сотый" лицей
Никита
Смотрю на Мышку, и с головой накрывает. Не знаю сам, чего больше хочется — наорать на нее или зацеловать.
Она смотрит исподлобья, глазюками зыркает, мне и очки снимать не надо. И так все вижу.
Повезло, что отец в отъезде и мать разрешила взять машину — не пришлось за Мышью на такси кататься. Если не нарушать, патрульные не трогают.
По всему городу гонял за ней. Хорошо, что она не на метро ехала, а на троллейбусе. Но не успел из машины выйти, как она уже в подъезд вбежала. Быстрая такая, и правда на мышь похожа — не поймаешь…
Два часа торчал под старой пятиэтажкой, думал, она там живет. А как узнать? Можно, конечно, было пойти по этажам и звонить в каждую дверь, пока не пошлют. Но решил дождаться Дарью Сергеевну и прямо спросить, почему она от меня Машу увезла.
В том, что она так решила, я уверен на все сто. Я же помню, как Мышка в лифте к моим губам своими прижималась, после такого не сбегают.
И сейчас разрывает, стоит только вспомнить. Почему с Милкой такого нет? У нас с ней давно все по-взрослому, и посерьезнее, чем просто поцелуи.
Даже в лифте раз было. Тогда меня понесло, я потом Милену оттолкнул и ушел, она охренела. И обиделась, конечно.
Я понимал, что виноват, что нельзя так с девушкой, а ничего не мог поделать — перед глазами Маша стояла. Ее личико. И глаза большие шоколадные. Было чувство, будто изменил ей.
Я неделю с Милкой не виделся, не хотелось. Потом пересеклись на вечеринке, снова к ней поехали, но больше в лифте я не целуюсь…
Она сразу что-то почувствовала, Милена, когда Мышка в классе появилась. Откуда девушки это секут, не знаю. Я никак себя не выдал, просто смотрел на Машу. Потому что нельзя.
Потому что она аут, а я элитный. Потому что она дочка учительницы, а не заместителя генерального прокурора, как отец Милки. Мне на это плевать, если Мышка захочет быть со мной. Но если нет, я не должен подставлять ее перед Миленой.
Мышь моя из дома выбежала, я за ней следом вырулил. Она шла быстро, по сторонам не смотрела, иначе давно бы меня заметила.
Снова в троллейбус прыгнула и доехала в самый тупик. Что они тут забыли, Заречные? Почему сначала в «башнях» жилье снимали, а теперь в какой-то глуши?
Может, у них что-то случилось, раз съехали из элитного района на эту помойку, и я тут совсем ни при чем?
Даже настроение поднимается, и когда Мышка поворачивает на аллею, что ведет в сторону панельных многоэтажек, перекрываю ей выход и выхожу из «Дискавери».
А теперь просто охреневаю от испепеляющего взгляда.
— Отпусти!
— Маша, стой.
— Отпусти, я сказала, — тянется зубками к руке, приходится захватить шею.
— Почему ты сбежала от меня?
— Никто не сбегал! — она выворачивается и все-таки умудряется цапнуть меня за кисть.
Вжимаю ее в корпус машины, закрывая рот ладонью.
— Да успокойся ты, бешеная! Я поговорить хочу. В лицее не выйдет.
— Что, Милку свою боишься? — отрывает ладонь и смотрит обижено, а внутри меня взрывается салют. Ревнует! Значит не пофиг ей!
— Не боюсь, — отвечаю спокойно, — но она моя девушка. И я не хочу причинять ей боль.
— Вот и иди к своей девушке, зачем приехал?
— Ты не ответила, почему исчезла, почему сменила телефон. У вас что-то случилось? Почему вы переехали в этот район?
— А что, Ник, тебе такое не подходит? — она взмахивает рукой, указывая на многоэтажки. — Самому популярному парню лицея крипово приезжать в эту дыру?
— Приехал же, значит не крипово, — перехватываю руки и снова вдавливаю в корпус. Мне даже нравится, пусть подольше вырывается.
У нее раскраснелись щеки, волосы выбились из стянутого на затылке хвоста. И я «плыву», наклоняюсь ниже и слышу ее запах, такой тонкий, нежный, что хочется…
— Маш… — шепчу, почти касаясь губами лица, — давай в машину сядем, на нас уже все смотрят.
— Нет, — мотает головой, а я уверен, что она тоже «плывет», как и я, — не могу, мне надо домой. Отпусти меня, Никита…
— Садись в машину!
Она разворачивается так резко, что лупит хвостом по лицу. Но распахивает дверцу и гневно оборачивается, хлопая глазками.
Обхожу корпус и сажусь с другой стороны, сразу блокируя дверь, чтобы Мышь моя не сбежала. Она часто дышит — сердитая! — а я протягиваю руку и снимаю очки.
— Так давай разговаривать.
— Я тебя не вижу!
— Но ты же помнишь? Вот и представляй…
Продолжает пыхтеть, а я в ее глазах стараюсь не утонуть. Почему они на меня так действуют?..
— Что ты хотел сказать? Говори и отваливай.
— Ты будешь со мной?
Я никогда не видел, чтобы при мне теряли дар речи. Вот, увидел впервые.
— Это… Это как? Что это значит?
