Ворона на взлете - Карина Вран
Мышцы иметь можно. Но не слишком явные. Ага, и при этом «класть» с одного-двух ударов всех вражин.
На «Дело о фарфоровой кукле» агентство Радость (такая, блин, радость, что я аж икнула) отправило Жуя… как дублера. Роль принца-поэта изначально рассчитана была на кого-то из «ученых мужей» (многие из которых дальше средней школы в реальности не учились, карьера же важнее).
Ян Хоу решил иначе. Своенравный режиссер отстоял свое мнение. И по поводу девочки-куклы, и про образ «бесполезного принца».
Синь ухватился за возможность. Зубрил реплики, вживался в роль, репетировал до посинения. Эта роль, как и весь сериал, выстрелила. Сделала ему имя: еще вчера он был никем, а на следующий день Жуй стал кумиром.
После «Дела» он снялся еще в шести дорамах. Три главных роли и три «антигероя». Эти, по мнению общественности, затмили харизматичностью основных персонажей.
Два десятка рекламных кампаний. В том числе и злосчастная реклама энергетика… В той ситуации агентство ничем не помогло своему артисту. Оно как бы самоустранилось, даже не пытаясь повлиять на общественное мнение. Хотя решения о том, сниматься или нет в той или иной рекламе принимает — согласно контракту — Радость.
Возможно, дело в том, что у Синя заканчивался контракт. Условия по нему не сахарные: Жуй получает только двадцать процентов прибыли от выручки. Изначально было пятнадцать, «плюс пять» удалось выбить после того, как долг агентству (стажировка, уроки вокала и танцев, проживание, курсы актерского мастерства) был погашен.
Срок истекал, и «этот наглец» запросил на переподписании увеличение своей доли до тридцати процентов. Представитель Радости швырнул в лицо актера неподписанные бумаги.
Жую предъявили всё: как терпели его непригодность долгие годы. Учили, кормили, поили… Вывели в актеры и люди. А он, неблагодарный, не ценит их усилий.
Синь взял паузу в переговорах. Занялся подготовкой альбома: музыка всегда была его страстью. Что поделать, если успех к нему пришел не на сцене…
Радость снова заговорила про клип. Ему представили девушку по фамилии Ли (как «слива»).
— Синь-гэ, — передразнил обращение девы Жуй.
Фамильярное. Синь не был ей братом («гэ» — это сокращенное обращение к старшему брату). И не предлагал ей перейти на неформальное обращение.
Но у девы были большие восхищенные глаза (мы успели заценить размер на фото, Чу хорошо подготовилась) и эдакая детская наивность. Чем-то похожая на младшую Ян-баран. Не исключено, что общим шаблоном в каталоге клиники пластической хирургии.
Жуй не сноб, ему не жалко побыть «братом» для младшей коллеги.
Девочку продвигали. Ее смазливая и ладно скроенная по общепринятому стандарту красоты «лекалу» мордашка считалась весьма перспективной. В денежном плане, разумеется. Если не ради денег работать, то зачем вообще?
Очень практичный подход.
Радость запустила процесс съемок клипа. С минимальной подготовкой, лишь бы пошустрее. Юная Ли претендовала на роль в высокобюджетной дораме, и желательно было ее кукольное личико заранее явить народу.
По мнению Жуя, выходило не очень. В девочке от пластики — только правки, внесенные хирургом. А музыка у Синя танцевальная, движения активные, «широкие». Ли не тянула, ошибалась. Много плакала.
«Пожалел?» — на этом моменте повествования я допустила мысль о реальности их отношений.
После очередного срыва съемок будущая звезда рассыпалась в извинениях. И пригласила всех на ужин. Всех — это вообще всех участников съемочного процесса. Подтанцовку, операторов, звукорежиссера и т.д.
Куда именно, сказать забыла, убежала снова плакать. Затем через помощника передала название ресторанчика, где состоится ужин.
Синь ехать не хотел, но личный помощник настоятельно рекомендовал «не выделяться». Все же юная Ли в Радости на хорошем счету, в деву деньги вкладывают. «Может, не стоит ее обижать?» — спросил помощничек.
И Жуй поехал. Немного смутился, когда никого, кроме работника ресторана, не обнаружил. Решил, что перепутал время — сам или его младший. Синь так уставал в эти дни, что нетрудно было бы запутаться.
Юная Ли вскоре явилась. На вопрос о прочих коллегах понесла какую-то чушь о том, что скоро все придут, это они вдвоем подъехали раньше. И не бросит же её одну-одинешеньку братик Синь?
«Прости, я вспомнил о срочной работе», — попытался вежливо слиться Жуй. — «В качестве извинений я заплачу за ужин. Передай коллегам, чтобы заказали всё самое вкусное».
И тут она кинулась к нему. Ухватилась за руки, залилась слезами. Слезки, как я поняла, основной скилл этой Ли.
Именно эти кадры «внезапно» оказались у папарацци. Вместе с явно заказной статейкой, в которой дева Ли — невинная няша, а Жуй — коварный соблазнитель. Хоть их отношения «длились недолго» и «не зашли слишком далеко», но они много значили для юной Ли.
И ныне дева так страдает… Хоть её сердечко вдребезги разбито, она сохранит эти чувства глубоко в душе. Но даже это Ли принимает, как дар. Ведь она надеется сыграть отверженную красавицу в новой дораме… Там она вложит все свои чувства и старания в образ героини.
Жуй узнал о статье, когда павильон, где снимался клип, атаковали представители прессы. Ли, к слову, в тот день не явилась на съемки.
«Ох уж эти схожие фамилии», — подумала я и обласкала мысленно нехорошим словцом деву с созвучной фамилией.
Иероглифы разные, а в звучании близкие.
Синь о своих отношениях с Ли сказал журналюгам: «Без комментариев». И помчал в офис Радости.
На стол перед ним положили ручку и новый трехлетний контракт. С двадцатью процентами.
Жуй прочел его и… разорвал. Тогда ему озвучили неустойку по истекающему контракту. Синь попал в скандал, поставил под угрозу действующие рекламные контракты и договоренности о ролях. Это пункт такой-то, размер штрафа такой-то.
Если согласны, подпись поставьте здесь и здесь. Или же агент возьмет на себя труд, распечатает заново договор на три года. Пиар-кризис уладят, штраф уплатить придется, но не в таких размерах…
Синь нарисовал им два автографа и громко хлопнул дверью.
Потерял при этом всё, что заработал за прошедший год. Квартира — арендованная, проплачена на год вперед. Так что на улице он не окажется. Если сумеет пробиться через алчущих крови и сенсаций папарацци.
— Понятно, — дослушав всю историю, сказала Мэйхуа. — Ты хорошо держишься, Синь.
— Хуже всего приходится не мне, — тут впервые за весь наш визит на лице актера мелькнуло беспокойство. — По-настоящему тяжело Дуду.
— Дуду? — переспросила я.
Переводя на русский, «ду» — это боб. Или фасоль.
