Абонемент на счастье

Ксюша

- Ксения! – громкий голос родительницы разрезал тишину квартиры.

Можно начинать стонать в голос. Как только слышу свое полное имя – готовлюсь к самому страшному. Если мама начинает свой гневный монолог – лучше молчать и со всем соглашаться.

- Вместо того, чтобы съездить на дачу к бабушке и помочь ей, ты целыми днями носишься по городу! Весь год от тебя помощи не дождаться, учеба занимает все время, так и в каникулы нашла себе занятие?! – продолжала она сокрушаться.

Я тихо выдохнула. Ответить мне ей нечего.

- Вот скажи, разве для девушки нормально поднимать штангу? - начала в очередной раз мама уговаривать меня бросить занятия спортом.

В такие моменты мой мозг переключается на что-то другое. С родительницей мы так похожи в своем упрямстве, что переспорить нас сложно. Я не пыталась ее переубедить, чтобы не затевать спор, но и бросать тренировки не собираюсь. Все это время я продолжала собираться, усердно делая вид, что все сказанное мамой – правда в последней инстанции. Мысли мои были далеки от ее нравоучений: я составляла свой маршрут. Зайти к оператору сотовой связи, поменять тариф и положить деньги на счет, сдать книги в библиотеку, а затем уже идти в «Атриум». Пройтись я собиралась пешком: лишняя нагрузка не повредит.

Сквозь негромкий мамин монолог удалось уловить сознанием последнюю фразу:

- Ксения, ты меня слушаешь?

- Да, мама, – уверенно произнесла я.

Только б не попросила она меня повторить ее последние слова. Маменька любит этот прием, знает, что не всегда мой мозг улавливает ее нервные голосовые колебания. Уши-то мои слышат, а вот мозг отказывается воспринимать сказанное.

- Совсем вам не жалко бабушку, а она о нас, между прочим, заботится. Домашние фрукты, овощи мы с удовольствием едим. Банку маринованных огурцов к жареной картошечке зимой не стесняемся открыть, а поехать помочь бабушке на дачу нам некогда. Илону Адамовну ты чуть ли не каждый день проведываешь, а вот другую свою бабушку раз в месяц навестить не хочешь, – поняв, что пристыдить не получилось, мама принялась давить на другие чувства.

О том, что мама отца живет в паре остановок от нас, можно и не упоминать – бесполезно. Начни я сейчас убеждать родительницу, что люблю обеих бабушек одинаково, только больше разразится спор. Мне опять укажут на то, что это надо доказывать, а не говорить. И неважно, что бабушка Наташа живет в двух часах езды от нас.

- Уйду в отпуск – и на все это время уеду к маме в деревню, сами тут без меня справляйтесь, как хотите! Если вам на мою маму наплевать, то мне нет. Чем она заслужила такое равнодушие с вашей стороны?! – чуть не плача, закончила мать.

- Все, мама, хватит, пристыдила! - взмолилась я. - На следующей неделе поеду в деревню, помогу бабушке. Обещаю! – клятвенно заверила родительницу.

Ну, и отдохну заодно, в озере поплаваю, позагораю.

- Беги давай на свою тренировку, а то опоздаешь! – утирая невидимую слезу, произнесла она, улыбаясь.

Мама умеет добиваться своего. А добившись, становится доброй и покладистой.

Поцеловав ее в щеку, поспешила покинуть квартиру, а то еще что-нибудь придумает, пока я такая сговорчивая.

Во дворе о чем-то спорили мальчишки. Это обычное явление у нас тут, поэтому пройдя мимо, я отправилась дальше по своим делам.

- А давай ее убьем! – с азартом произнес Димка, местный забияка и хулиган.

Мать его растит одна, и на воспитание порой не хватает времени. Стало любопытно, кого это он собрался убивать? Надеюсь, не меня. Только вчера я его отругала, за то, что он камнями заложил дверь в подъезд.

Остановившись, стала прислушиваться. Мимо теперь пройти не получится.

- Зачем ее просто так убивать? Я слышал, если ей вот сюда засунуть соломинку, ее можно надуть – и она взорвется, – произнес другой детский голос.

Мои глаза стали размером с линзы очков. Кошмар, что это за разговоры?!

- Не надо ее убивать, - умолял шестилетний Слава, чуть ли не плача, - я ее домой заберу, буду о ней заботиться.

- Кого это вы тут убивать собрались? – не выдержав, подошла к мальчишкам.

Главное, голос сделать злым, чтобы боялись.

Растолкав ребят, я протиснулась в центр.

- Дима лягушку убить хочет! - жаловался все тот же Славик. – А я ему не даю этого сделать.

- Ты у нас молодец! - улыбнулась мальчишке, в чьих глазах стояли слезы. – Надо животных любить и заботиться о них.

Воспитатель из меня никакой, но сейчас мне кажется, что я говорю правильные вещи.

- Можно подумать, мясо из вас никто не ест! - высокомерно, пафосно произнес Дима. - А ведь чтобы его съесть, нужно животное убить.

Засунув руки в карманы, он нагло взирал на меня. «Ну, давай, попробуй, опровергни мои слова!» - выражал его внешний вид.

Я задумалась, что сказать: «Димка, я тебе сейчас уши надеру!» или «Какой же ты мелкий засранец!». Но он продолжил меня добивать:

- А этих лягушек в какой-то стране едят, и они дорого стоят, вот. Их там сотнями убивают, а я только одну хотел! И мне сразу уши надрать?! – недовольно произнёс мальчишка, насупившись.

«Значит, про уши я все-таки сказала вслух»

- А этим, которые их едят, значит, все можно?! – возмущенно, глядя мне прямо в глаза, он защищал себя.

И что мне ему ответить?..

- Хорошо, Дима, - сделала вид, что смирилась с его «правотой», - давай, убивай ее! - кивая после каждого слова, я всем своим видом выражала серьезность, согласие на убийство бедной лягушки. - Только потом ты обязан ее съесть, как делают это во Франции.

Не успела я договорить, как Славка принялся возражать. Слезы уже бежали по пухлым, детским щекам: ему не хотелось видеть лягушку убитой. Но сейчас важнее было переубедить Димку.