Девочка Да Винчи
Мне кажется, я рассыпаюсь, раскалываюсь на мелкие кусочки. Я отвыкла! Всего за какой-то год отвыкла от того, что мне помогают, поддерживают именно вот так!
Нет, конечно, помощь была! Если бы не Ирина Вениаминовна я бы вообще не выжила, к сожалению ей не удалось помочь нам с Ариной вернуться домой, но и то, что у меня есть работа и место, где мы можем жить – уже более чем ценно.
Мне и подруги пытались помогать. Школьные – Катюшка и Марта. Но они сами студентки из обычных семей, от них я только моральную поддержку могла принять. А подруги из студии…
Когда-то одной из самых близких была Аделина. Я делилась с ней всем, самым сокровенным. Ей единственной рассказала про тот поцелуй с Данилой. Ей плакалась, когда заболела бабушка. Её просила о помощи, когда надо было организовать похороны.
Тогда уже я понимала, что для неё наша дружба кончилась, но всё надеялась, что ошибаюсь. Видимо она общалась со мной, когда моя бабушка была в руководстве. Её боготворили студийцы, находиться рядом с таким человеком было честью. И еще бабуля по доброте душевной помогала. Брала картины моей подруги на конкурсы, на выставки, да еще и уроки частные давала бесплатно. Занималась и со мной, и с Аделиной, не делая разницы.
А когда всё это закончилось – закончилась и дружба. Ада даже похороны проигнорировала – не пришла. А потом просто отвернулась от меня, когда я подошла к ней на занятии. И понемногу начала превращать мою жизнь в ад. Ада в ад. Очень символично.
Да Винчи… Увы, знаю, что Аделине нравился Даня, правда, по простоте душевной я не сразу это поняла. Сама открыла ей свои чувства. Ада потом спрашивала меня, буду ли я продолжать отношения, тогда, когда он уехал так надолго.
Что продолжать? Отношений ведь и не было? Просто танец, просто сумасшедший, крышесносный поцелуй. Просто мои чувства…
И его сообщения, на которые не было сил отвечать, потому что с бабушка оказалась в больнице, и я знала, что мы её теряем… Я отошла в сторону. А лучшая подруга попыталась начать с ним встречаться, насколько я понимаю – безрезультатно.
И это тоже стало одной из причин её ненависти.
- Сонь… тихо… всё… успокойся…
Он обнимает меня, а я стыжусь своих слез, стыжусь того, что бросилась к нему, стыжусь того, что не могу отказаться от того, что он купил. Должна! Да! Потому что… мне так легче. Не брать помощи, не рассчитывать на неё. Я знаю. Потому что когда рассчитываешь, потом бывает больно и тяжело, если в помощи отказывают.
- Сонь… мне идти надо. – говорит, но сам не отстраняется. Приходится мне опустить руки, голову, отодвинуться.
- Да, прости… прости я… Извини. Я… я верну деньги за продукты, у тебя остался чек.
- Тебе так хочется меня обидеть, да? Почему?
- Ты что? Я… я знаю, что все это дорого. Ты… тебя потом спросят на что ты потратил, и…
- Кто спросит? – его голос становится жёстким, таким… мужским что ли, словно вот сейчас я его реально обидела.
- Родители… ты… это же они тебе дают?
Говорю, и сама понимаю, что на самом деле обижаю дико! Его тело напрягается, дыхание сбивается.
- Сонь, я давно уже в состоянии заработать сам. Как музыкант, как фотограф. Я не прошу у родителей денег и мне не нужно отчитываться, поняла?
- Прости меня, я не хотела…Но… ты должен понять, я так не могу. Не могу просто взять.
- Хорошо, бери не просто. Бери… с благодарностью. – я не могу поднять глаза на его лицо, но понимаю, что он усмехается. – Скажи просто – спасибо тебе Данечка, ты настоящий друг.
- Спасибо… Да… Данечка… - выдыхаю его имя, кажется слишком… слишком чувственно, и дико заливаюсь краской, он не должен узнать, что я переживаю, не должен знать о моём отношении к нему.
- Вот и прекрасно. А если… если ты хочешь помочь мне в ответ, то… соглашайся на фотосессию.
Удивленно поднимаю взгляд. Он серьёзно?
- Какую фотосессию?
- Мне для портфолио нужна серия портретов, с детьми. Вы с Аришкой идеальные модели. Поможете?
- Аришка непоседа, я её нарисовать не могу, она всё время вертится.
- Я же говорю – идеальная модель, такая мне и нужна, заодно отработаю навык рабочего общения с клиентом. В общем, спишемся завтра, когда у вас будет время, а я найду студию, хорошо?
- Да, конечно. Ты… уже уходишь?
- Угу, на начало спектакля опоздал, но ко второму акту, надеюсь успеть.
- Тогда беги. Спасибо.
- Пожалуйста. Говори мне, если что-то нужно, ладно? Ну, я пошёл.
- Иди.
Он не двигается. И я. И это так… так мне нравится. Просто стоять рядом. Дышать рядом.
- Сонь, я потом хотел еще поговорить, узнать… что произошло, почему ты тут? Может я смогу помочь?
- Нет! – отвечаю слишком резко, наверное. Просто дико боюсь. Я помню угрозы, помню слова человека, который стал наследником тёти, помню людей, поселившихся в моём родном доме. Не хочу, чтобы Даня в это лез. Боюсь за него, очень сильно.
- Хорошо. Я поехал. Удачи тебе.
- И тебе. Да… Даня, я ничего никому не скажу. Ну, про вас с…
- Не замарачивайся. Знаю, что не скажешь. Пока-пока.
Обходит меня не касаясь. Тихо прикрывает дверь.
- Сонечка, это Даня был, да? Молочка принёс?
- Проснулась, кисюня? Или давно не спала и слушала?
- Слушала. Я думала, он тебя поцелует.
- Почему?
- Ну, от как принц, а ты принцесса, принцы целуют принцесс.
- Какая же я принцесса?
- Золушка, наверное. Я думаю Золушка. У Золушки был самый нормальный принц.
- Почему это?
- Он сразу женится захотел, потому что. Надо, чтобы сразу женился. У Русалочки вот вообще нашёл себе какую-то ведьму. – рассуждает моя разумная не по годам сестрица.
Да уж… думаю, что мне как раз подходит история про Русалочку, потому что, увы, у моего принца действительно есть другая.
- Соня! Это все нам? Это можно, да?
Вижу, как её ротик открывается от изумления. Она заглядывает в пакет и достает прозрачную коробочку с малиной…
