Реквием по любви
- Что с тобой? – Шептал здоровяк, пытаясь оценить проблему. - Что случилось?
Давясь слезами, девушка попыталась четко сформулировать свои мысли. Чувства. Эмоции. Тщетно! Выдавила хрипло лишь то, в чем была теперь абсолютно уверена:
- Прочитал…
- У тебя, случаем, крыша не поехала? – Возмутился Данила. – Может пора мозгоправам звонить?
- Захлопнись! – Осадил его брат, окинув взбешенным взглядом.
- Он прочитал! – Сорвалась на истерический крик Лизавета, пытаясь увернуться от заботливых, но чужих рук Матвея. – Прочитал!
Не чувствуя более сковывающих мужских объятий, отошла на пару шагов. Вот и все. Это конец.
- А-А-А! – Закричала в никуда, что было мочи, складываясь пополам. Выплескивая всю свою боль в бескрайнее небо. Терпеть уже не могла. Вдох. Выдох. Несколько секунд гробовой тишины. Темноты в глазах. В душе. Отдышавшись, выпрямилась. Растерла по щекам соленую влагу, оставляя грязные разводы от ладоней, и медленным неуверенным шагом побрела в сторону деревни.
***
Вокруг было тихо. Ни людей, ни собак. Ни внедорожников Похомова. Калитка распахнута. Двери в дом – настежь.
- Притормози! – Очень тихо отдал приказ Матвей. Лизавета остановилась, вопросительно глядя на мужчину. Тот, кивнув Данилу, вытащил пистолет. Брат, проделав те же манипуляции, осторожно зашел внутрь. Хотела ринуться за ним, но тяжелая рука, опустившаяся на плечо, буквально пригвоздила к месту.
- Не торопись на тот свет. – Холодно посоветовал телохранитель. Прищурившись, он детально, осматривал территорию, прилегающую к дому. Перевел взгляд на нее. – Идем!
Девушка двинулась за ним. Только вот, Матвей повел не в избу, а к колонке. Взял висящее на веревке полотенце. Намочив в ледяной воде, поднес к лицу. Лиза недоуменно отступила. Не помогло.
- Спокойно. Не дергайся. – Принялся заботливо оттирать ее щеки. – Перепачкалась.
- Я сама! – Возмущенно оттолкнула его руку. Взглянув на свои грязные пальцы, и землю под ногтями, фыркнула. – Оно не поможет.
Включив проточную воду, принялась с остервенением тереть себя специальной щеткой, которой бабуля отчищалась после огорода. Закончив, стараясь не сталкиваться с мужчиной взглядом, забрала у него махровую тряпку,
- Чисто. – На крыльце показался Данила. – Наши внутри. Припарковались в лесочке, чтоб лишнее внимание не привлекать. По одному человеку в тачках оставили. Там бабка, в ауте, кажется.
- Что?
Не помня себя от страха, Лиза влетела в дом. Даже Даню со своего пути оттолкнула, словно почти двухметровый качек был не тяжелее ведра с водой. Несмотря на распахнутые двери, внутри было очень душно, и сильно пахло корвалолом.
- Бабуль?
- Я здесь, Лизонька. – Донесся из гостиной взволнованный женский голос. – Здесь, ягодка.
Не обращая внимания на собравшуюся публику, бросилась в объятия Валентины Степановны. Та сидела в своем привычном кресле. Рядом, на столике девушка разглядела стакан с водой и кучу таблеток.
- Как ты себя чувствуешь? – Голос дрогнул. – Сердце? Давление? Что?
- Душа, Лиза! – Всхлипнула женщина. – Душа!
Осторожно отстранилась. Опустилась на корточки, рядом с ней. Приложила огрубевшую от возраста и труда ладонь к своей пылающей щеке.
- Прости, что заставила волноваться…
Бабушка очень серьезно посмотрела на нее сверху вниз:
- Правду ли Аркашка говорит, иль брешет?
Не выдержав, отвела взгляд.
- Смотря, что говорит, бабуль.
- Много чего. Говорит, что ты с сыном его согрешила! Что жила с ним, а мне врала, что с Андрюшкой к соревнованиям…
Лизу, будто пружиной распрямившейся вверх подбросило. Тяжело дыша, бросила свирепый взгляд на невозмутимого Аркадия. Вот уж кому бы с радостью в лоб треснула!
- Что было между его сыном и мной, между нами и останется! Тебе не о чем волноваться. Все в прошлом. А Аркадий Михайлович пусть свои грехи посчитает, раз в нем погибает такой великий математик!
- Их не счесть, котёнок. Я давно со счета сбился.
- Ох, ты ж Господи! – Запричитала Валентина Степановна. – Разве я тебя этому учила?! Как ты себя ведешь? Как с людьми разговариваешь? Ты глянь, врать научилась!
- Не научилась. – Твердо выдержала ее взгляд. Обида и злость сочилась сквозь поры. – Семейный талант проснулся. Ведь этот навык у меня в крови! Мать врала! Ты врала! Вся моя жизнь – одна сплошная ложь! Не вам, двоим, учить меня морали. Начните с себя!
Бабушка, не сдерживая эмоций, разрыдалась:
- Пресвятая Богородица! За что же мне это! В чем провинилась перед тобой? Сначала дочь, теперь и внучка! И все на те же грабли. По той же дорожке, проторенной!
- Красиво тему переводишь! – Проигнорировала ее выпад Лиза. Подошла к столику с лекарствами. Накапала настойку пустырника, и протянула женщине. – Выпей!
Осушив жидкость до дна, Валентина Степановна ответила.
- Разве ж могла я рассказать, Лизонька? Разве ж могла? Да и что бы изменилось?
- Не знаю, бабуль. Честно. Сейчас я плохо соображаю. Хочется уснуть, проснуться, и ничего этого не помнить. Только вот…получится ли?
Женщина уцепилась за последнюю фразу, как утопающий за соломинку.
Поздно, бабуль. Я давно пошла ко дну…
- Получится, ягодка моя! Получится! – Успокаивающий шепот проникал в сознание. - Не зашло еще слишком далеко. Про Маринку и Кирилла-то я узнала, когда они уж поженились. А ты еще дитя совсем. Сердечко заживет. Чувства остынут. Боль притупится. Время, оно ж лечит!
Лизавета засмеялась. Понимала, что крайне странно на стресс реагирует, но остановиться не могла. Звонкий хохот с нотками истерии наполнил помещение.
- Да, - Произнесла спустя некоторое время, пытаясь отдышаться. Натянула на лицо улыбку. – Сразу видно, что деда ты не любила.
Женщина от изумления всплеснула руками:
- Ой, батюшки! Да нет ее. Любви-то. Нет, дурёха! Для простачков присказку придумали! Чтоб девок хороших портить. Раньше за того шли, кого родители выберут. И нос не воротили. И всю жизнь бок о бок проживали. Да и не жаловался дед твой никогда. Накормлен, обстиран, лаской не обделен. Уважение важнее.
