Сводный гад
Аня
Алекс тоже поднимается из-за стола, и всё его внимание переключается на Вику.
– Это твоя тренировка? Тренируешься на этой девке? – кричит Вика, а я стою в ступоре.
Обвожу взглядом зал кофейни – все пялятся на нас. Господи, какой позор. Нужно уходить отсюда, пока не стало поздно. Цепляю рюкзак, но, видимо, удача сегодня не на моей стороне.
– Куда собралась? Я еще не закончила. Отбиваешь чужих парней? Поверь, я устрою тебе весёлую жизнь! – у меня глаза на лоб лезут. Соколовский и Губанова? Что-то я не замечала их вместе.
– Остынь, Вика! – рявкает Алекс.
– Меня ты продинамил ради этой? – тычет в меня пальцем. – Тренировка у него, вижу я твою тренировку! – продолжает орать как ненормальная.
– Слушайте, не знаю, что между вами, и знать не хочу. Выясняйте отношения без меня, – делаю шаг, собираясь уйти.
– Села на место! – оборачиваюсь на Алекса. Ну и взгляд. Таким и испепелить можно. Я ему что, собачка комнатная? Сядь-встань-вальс. Ну нет, позориться на людях я не собираюсь.
– Не нужно говорить со мной в таком тоне. Я не желаю в этом участвовать, на нас и так вся кофейня пялится. Выясняйте без меня, кто кого продинамил.
– Я сказал, сядь, мы не договорили. Вика уже уходит.
– Не нужно мне приказывать, ты мне никто. Разговаривать после всего этого? Ты нормальный? – у него есть, с кем пить кофе, а с меня на сегодня достаточно.
– Хватит строить из себя обиженку! Вся такая правильная и справедливая, да? Где была твоя совесть, когда ты сюда приехала и села на шею моему отцу? Тогда было не стыдно? Разбивать семью было не стыдно? А сейчас да, общественное мнение тебя волнует. Не лечи! – его слова словно пощёчина.
Ну и козлина! Уже собираюсь ответить, но Соколовский меня опережает, обращаясь к Вике:
– То, что мы спим, не дает тебе права открывать рот, когда тебя не просят! Где и с кем я пью кофе, тебя не касается. Когда мне нужна будешь именно ты, я позвоню. Кажется, мы с самого начала все это выяснили?
У меня глаза на лоб лезут. Как можно быть таким…
– Ну ты и придурок, Соколовский, – с этими словами разворачиваюсь и ухожу. Прочь из кофейни и подальше от Алекса.
Выйдя из здания, направляюсь к автобусной остановке. Как можно было поверить, что его отношение ко мне изменилось? Что он хочет наладить контакт? Соколовский меня ненавидит, теперь это яснее ясного. К чему был весь этот спектакль с предложением мира?
А я уже почти поверила, что Алекс хороший человек, лишь надевает маску…
Хорошо, автобуса ждать долго не приходится. Сажусь на свободное место, вставляю в уши наушники и стараюсь не думать о том, что только что произошло. Музыка меня всегда успокаивает.
Только перед глазами стоит злой взгляд Алекса, полный ненависти и боли. Он не смирился с разводом родителей, не принял этот факт, значит, нормального общения у нас не получится. Просто больше не нужно вестись на его предложения мира. Во избежании таких вот сцен. Еще Вика. Действительно странно, что в стенах универа Соколовский ни разу не обозначил, что она его девушка. По его словам понятно, что он просто пользуется Губановой. Но зачем говорить с ней так при посторонних? Зачем унижать?
Выхожу на своей остановке и не спеша двигаюсь в сторону пропускного пункта в посёлок. Элитные дома, лес, чистый воздух, живописная река и красивая набережная – все удобства. Да, это не наша с мамой квартира, в которой мы жили до переезда сюда, но я безумно скучаю по той старой жизни. А теперь приходится приспосабливаться не только к учебе в новом университете, но и к жизни в новой семье.
Погруженная в свои мысли, забываю снять наушники, и когда мимо меня проносится машина, испуганно подскакиваю, правая нога соскальзывает с тротуара, и я неуклюже приземляюсь на пятую точку. Да что за день сегодня!
Не успеваю додумать мысль, как перед глазами возникают чьи-то ноги – тёмно-серые брюки и идеально начищенные ботинки. Вынимаю наушники из ушей и медленно поднимаю взгляд выше.
