Десять поцелуев, чтобы влюбиться
Я буду гореть в Аду!
— Ну…
— Маша, я тебя точно убью. Мы же лучшие подруги! Как только могла скрыть? Это ты в матушку свою пошла.
— Ты о том, что они с папой тайком поженились? — улыбнулась. — Мама сильно нервничала и переживала из-за этого. Родители решили не афишировать до последнего момента. Мама в положении, ей нервничать нельзя. Тем более, она так боялась… в прошлом родителей уже разлучили.
В ближайшие полчаса я излагаю Мирославе историю своих родителей, после чего подруга не устает задавать вопросы и удивляться произошедшему много лет назад. Я её хорошо понимаю. Звучит, как какой-то сериал с канала для домохозяек.
— Маш, все-таки почему ты ничего не сказала?
— Мне было страшно. Я… я просто трусиха.
— Ты не трусиха, — возражает Мира. — Ты очень храбрая и смелая. Ради подруги хранила эту тайну, хотя самой пришлось очень сложно. Жаль, что меня не оказалось рядом, чтобы поддержать в трудные моменты.
Угу. И в этом я сама виновата. Точно трусиха, самая большая на свете.
— Простишь?
— Ну что с тебя, влюбленной дуры взять, — улыбается подруга. — Конечно, прощу.
Затихаем, но продолжаем сидеть в обнимку.
— Конечно, между вами что-то было. Не заметить было сложно. Но я и не подозревала, что ты так его любишь. Что ты вообще его любишь.
Я и сама не подозревала во что и насколько сильно вляпалась. Потом поздно стало. Сделать шаг от ненависти до любви очень легко, а вот выжить после этого дано не каждому.
— Уже и ненавидеть не могу, — признаюсь, а по щекам текут слезы. — Всё равно люблю, словно сошла с ума.
— Все, кто любят – безумны.
Слышим громкие шаги и синхронно поднимаем головы. Тарасов специально топал, как африканский слон, заявляя о своем появлении.
— Секретничаете ещё? — спрашивает Ник. — Невовремя?
— Всё нормально, — отвечаю, украдкой вытирая слезы. — У вас планы, наверное. А я домой поеду.
— Неа, — отрицательно качает головой Князева. — Ты остаешься. Позовем Даню и будем играть в «Монополию».
Судя по всему, Никите сей факт пришелся не по душе, но соседа Миры он стоически вытерпел. Под конец парни даже общались без всякого напряжения. Впрочем, и спровадил он Кощеева так же легко и просто.
— Маш?
— М-м-м?
Мы с Мирой сидим в гостиной перед телевизором и пьем чай с домашним печеньем, которое сами и испекли. Правда в какой-то момент увлеклись разговором и половину печенек сожги.
Я наблюдаю за Лютиком, который как-то очень быстро вымахал. Шерстяной подлец ластится то ко мне, то к Мире, выпрашивая лакомство. Смотрит ещё так, что ни одного шанса устоять перед ним нет.
— А Дима ведь изменился.
— Да.
— Ник сказал, что тогда он не хотел спорить, — Князева задумчиво прикусила нижнюю губу.
— Но поспорил.
— И что? Ты его никогда не простишь?
— Никогда.
— Что ж, — Мира поставила свою кружку на журнальный столик и Лютик мгновенно засунул туда свой любопытный нос. — Тогда тебе нужно перестать себя изводить.
— Наверное, ты права.
— Отпусти его. Если простить не получается, то хотя бы не держи. Может, тогда встретишь хорошего парня без груза прошлого.
— Ага, я уже пробовала метод «клин клином».
— И как?
— Мы расстались друзьями.
— Да уж…
Да уж, согласна. Никак по-другому и не назовешь.
Просто моя любовь – это не свет и не тьма. Моя любовь – это пустота.
