Утраченные изобретения Николы Теслы - Никола Тесла
Некоторые происшествия в этом городе оставили неизгладимый след в моей памяти. По удивительному совпадению в то время там жили несколько человек, которые впоследствии достигли известности. Спустя годы я, бывало, говорил: «Бактерии величия водились в том старом городе. Иные заразились, а я вот избежал». Практическая работа, переписка и переговоры с официальными лицами поглощали все мое время, но как только представлялась возможность, я про- должал конструировать простой двигатель в мастерской напротив железнодорожной станции, используя материалы, которые специально для этого захватил из Парижа. Однако завершить опыт удалось только на следующее лето, когда я наконец-то почувствовал удовлетворение, наблюдая вращение, производимое переменным током со смешанными фазами и без скользящих контактов или коллектора, как это и представлялось мне годом раньше. Это было необычайное удовольствие, не сравнимое, однако, с безумной радостью, последовавшей за первым открытием. Среди моих новых друзей оказался бывший мэр города, г-н Созен, которого я уже успел частично по- знакомить с этим и другими своими изобретениями и чьей поддержкой пытался заручиться. Будучи искренне расположенным ко мне, он показал мои проекты нескольким состоятельным людям, но, к моему разочарованию, не нашел у них отклика. Г-н Созен хотел помочь мне всеми возможными способами, и приближающаяся дата 1 июля 1917 года как раз напоминает мне, какая именно «помощь» получена от этого очаровательного человека — не финансовая, однако отнюдь не менее ценная. В 1870 году, когда страну оккупировали немцы, бывший мэр закопал изрядную часть вина St. Estephe урожая 1801 года. И он пришел к выводу, что не знает никого более достойного, чем я, с кем можно было бы распить этот драгоценный напиток. Могу сказать, что среди упомянутых мной эпизодов это один из незабываемых.
Мой друг настаивал, чтобы я как можно скорее возвратился в Париж, с тем чтобы там пытаться найти поддержку. Мне тоже очень хотелось этого, но работа и переговоры затягивались из-за разного рода пустяковых помех, задерживая мое возвращение, так что иногда положение казалось безнадежным. Чтобы дать представление о немецкой скрупулезности и «деловитости», могу упомянуть довольно забавный случай. Нужно было установить в коридоре лампу накаливания в 16 свечей, и я, выбрав подходящее место, сказал электромонтеру, чтобы он протянул провод. Поработав некоторое время, он решил, что следует посоветоваться с инженером, что и сделал. Последний высказал некоторые возражения, но в конце концов согласился установить лампу в двух дюймах от намеченного мной места, после чего работа возобновилась. Затем встревожился инженер и сообщил мне, что необходимо согласование с инспектором Авердеком. Эта важная персона была приглашена, явилась, изучила, поразмыслила и решила: лампу следует передвинуть обратно на два дюйма — на то самое место, которое я наметил! Однако прошло немного времени, и Авердек сам заколебался и сообщил мне, что об этом деле он уведомил обер-инспектора Иеронимуса и что мне следует подождать его решения. Прошло несколько дней, прежде чем обер-инспектор смог освободиться от своих неотложных обязанностей, но в конце концов он прибыл, состоялось двухчасовое обсуждение, после чего он решил перенести лампу еще на два дюйма дальше. Мои надежды на то, что это был последний акт, разбились вдребезги, когда обер-инспектор вернулся и сказал мне: «Советник правительства Функе такой привередливый человек, что я не осмелюсь отдать приказ об установке этой лампы без его полного одобрения». Таким образом, пришлось провести переговоры о визите этого великого человека. Рано утром мы начали чиститься и наводить глянец, и, когда Функе со свитой прибыл, ему был оказан прием по всем правилам протокола. После двухчасового обдумывания он внезапно воскликнул: «Мне надо уходить» — и, воздев указующий перст к потолку, приказал мне установить лампу вот там. Это было точно то место, которое я выбрал первоначально! Так проходили день за днем, мало чем отличаясь друг от друга, но я был полон решимости добиться успеха любой ценой, и в конце концов мои усилия были вознаграждены. К весне 1884 года, после урегулирования всех разногласий, установку официально приняли, и, полный радостных ожиданий, я возвратился в Париж. Один из управляющих пообещал мне щедрое вознаграждение в случае успеха, а также достойную оплату усовершенствований, произведенных мной в их динамо-машинах, и я надеялся получить значительную сумму. Управляющих было трое, для удобства обозначу их А, В и С. Когда я заходил к А, он говорил мне, что правом решающего голоса обладает В. Этот джентльмен полагал, что принять решение может только С, а последний был совершенно уверен, что полномочиями действовать
