Виктор Емский - Индотитания
— Копыта гну!
— Сделай и мне такой же.
— Сейчас. Ты мне кто? Родственник, что ли? Вспомни, как в детстве мне уши надрал за то, что я кусок вяленого мяса стащил из общей кладовой.
— Я тебе дам что-нибудь взамен.
— Что ты мне дашь? Вшивую накидку? — Аэк сплюнул себе под ноги. — Иди вон кремень долби.
Он с гордым видом зашагал в сторону родной хижины.
Дома никто Аэку не обрадовался. Его уже давно считали погибшим. Воскрешение мертвых родственников никогда не бывает желанным. Поэтому Аэк сильно не задержался. У него возникло чувство какого-то непонятного долга, который он должен был отдать. И когда он покидал хижину, так и не ставшую ему родной, на душе вдруг стало необычайно легко, как будто он наконец освободился от тяжкого и непонятного груза.
Мешок его существенно облегчился. Он вспомнил щенячье чувство восторга, с которым встретили его подарки родственники, и испытал за себя гордость. Братьям досталось по ножу. Отец стал обладателем не только ножа, но и тяжелого превосходного топора. А мать получила от Аэка сплетенную из небольших колец цепь с кусочками бирюзы.
На выходе из хижины отец спросил:
— Ты уходишь надолго?
— Навсегда, — ответил Аэк.
— Ну, гладкой тебе дороги, — сказал отец с облегчением.
Аэк не оглядываясь направился к хижине Пука.
Тот сидел на большом валуне перед своим жилищем, всем видом выражая безразличие. Но Аэк понял, что о его появлении давно известно. Дядюшка Чпок наверняка растрепал об этом всему племени. И о мече рассказать не забыл. Поэтому Аэк, подойдя ближе, без церемоний опустил сильно похудевший мешок на землю и поискал глазами место, на которое можно было бы сесть. Тщетно. Кроме валуна, ничего перед хижиной Пука обнаружить не удалось. Торчать перед сидящим вождем не хотелось, но выбора не было. Если б Аэк уселся на землю, то пришлось бы смотреть в лицо Пука снизу вверх. Это не понравилось Аэку, и он все-таки остался стоять.
Пук спросил:
— Вернулся?
— Нет, — ответил Аэк. — Я проходил мимо и зашел попрощаться.
— И куда ты держишь путь?
Аэк хотел ответить правдиво, но что-то его кольнуло, и поэтому язык соврал сам:
— Я иду в Северные горы. Возле вершины, которая называется Олимпом, есть много руды, из которой можно делать медные предметы.
Он показал рукой на меч, висевший на поясе.
Пук издал неопределенный кашляющий звук и ничего не сказал, но глаза его лихорадочно заблестели. Аэк вытащил из-за пояса нож и, бросив его к ногам Пука, сообщил:
— Из меди получается хорошее оружие и много других полезных вещей.
С Пука тут же слетела спесь. Он спрыгнул с валуна, поднял нож и завертел его в руках.
— Смотри не порежься, нож острый, — предупредил его Аэк.
Пук с восхищением в голосе ответил:
— Да, конечно. Что ты хочешь за него?
— Твою третью жену, — спокойно сказал Аэк.
Нож замер в руках Пука. Он с удивлением посмотрел на Аэка и переспросил:
— Ию?
— Да, — твердо ответил Аэк.
Глаза Пука радостно сверкнули. Он бросил нож обратно Аэку, опять влез на валун и, приняв важный вид, сообщил:
— Этого мало. Ия брюхата. Получается, что ты хочешь за один предмет получить двоих.
Лицо Аэка напряглось, но он быстро справился с собой. Нагнувшись, он порылся в мешке и достал еще одно медное изделие.
— Это наконечник для копья, — сказал Аэк. — Даю в придачу.
Пук понял, насколько важным является для Аэка торг. Он сделал скучающее лицо и, покачав головой, произнес:
— Нет. Ия — красивая женщина. И потомство у нее будет хорошим. Потому что от меня. Я не хочу так дешево ее уступать.
Аэку захотелось выхватить меч и одним движением снести с плеч ненавистную голову вождя, но он опять взял себя в руки и равнодушно спросил:
— Что ты хочешь?
— Меч, — коротко ответил Пук.
Сердце в груди Аэка тревожно забилось. Но он сделал вид, что задумался. Пук нетерпеливо заерзал ногами. Наконец Аэк согласился:
— Хорошо.
Он расстегнул пояс, снял с него ножны с мечом и протянул их Пуку. Тот спрыгнул с камня, жадно схватил покупку и, повернув голову в сторону хижины, радостно заорал:
— Ия! Ия!
Полог откинулся, и на пороге появилась молодая женщина. Она действительно была красивой, и даже выпиравший вперед живот нисколько не портил ее красоты. Аэк не взглянул на нее. Он недобро смотрел на Пука, который с наслаждением размахивал в воздухе выхваченным мечом. Наигравшись, Пук вложил оружие в ножны и сказал Ие:
— Отныне ты принадлежишь Аэку. Я тебя обменял.
Женщина молча подошла к Аэку и встала рядом с ним.
— Кстати, — задрал вверх брови Пук, — если ты, Аэк, отдашь мне свой нож и наконечник, то можешь забрать еще какую-нибудь из моих жен. Ну как?
Аэк почувствовал дыхание женщины и вдруг понял, что у него отлегло от сердца и мир наполнился веселыми красками. Поэтому он рассмеялся и ответил:
— Нет. Мне хватит одной.
Пук огорченно вздохнул.
— Зря, — сказал он. — Но если ты дашь мне хотя бы наконечник, то я взамен подарю вам большую медвежью шкуру. Ведь скоро зима. Ие будет холодно в горах.
Он хитро взглянул на Аэка. Тот опять рассмеялся и согласился:
— Уговорил.
Через несколько минут Аэк, положив свернутую шкуру на плечо, уже подходил к воротам. Следом за ним покорно шла Ия.
Дядюшка Чпок находился на месте. Губы его были обиженно надуты. Открыв ворота, он сказал Аэку:
— А ведь именно я учил тебя пользоваться пращой. И где благодарность?
Аэк весело посмотрел на Чпока, положил на землю мешок, порылся в нем и достал нож. Он протянул его со словами:
— На, возьми.
Чпок схватил подарок, благоговейно прижал его к груди и заявил:
— Я всегда говорил, что ты, Аэк, хороший человек. Спасибо тебе.
Аэк махнул на него рукой, обернулся к Ие и впервые с ней заговорил.
— Ну что, пойдем? — спросил он, улыбаясь.
— Куда? — напряженно переспросила она.
— За мной, — ответил Аэк.
Ия неопределенно пожала плечами и сделала шаг вперед.
Они шли по лесной тропинке, все дальше и дальше оставляя за собой стойбище. Тропинка была неширокой, но хорошо протоптанной, и потому идти было легко. Ия спросила:
— Еще далеко?
— Да, — ответил Аэк. — Два дня пути.
— А ночевать мы будем где? В лесу?
— Да. В лесу.
— А если встретится киклоп?
— Киклопы здесь не живут. Они живут на островах и в горах, а это далеко отсюда.
— А если сатиры?
— У меня есть нож. С ножом сатиров можно не бояться.
Ия помолчала несколько минут. Потом неожиданно спросила:
— Ты на меня сердишься?
Аэк остановился, и Ия уткнулась в мешок, висевший у него за спиной. Аэк повернулся к ней, взглянул в глаза и спокойно ответил:
— За что же на тебя сердиться? Ты ни в чем не виновата.
Он слегка обнял ее, потом отстранился и продолжил путь. Ия двинулась следом. Спустя несколько минут она сказала:
— Прости меня. Ты ведь знаешь, что у женщины нет выбора. Женщина подобна ножу, который висит у тебя на поясе. Его можно обменять на все, что захочешь. Ты ушел на охоту, а Пук забрал меня к себе. Мои родители получили выкуп, и я стала его женой. Я говорила им, что ты вернешься и заберешь меня к себе. Но родители сказали, что ты нищеброд. Что ничего у тебя нет, и вся твоя семья такая же, как ты.
— Я знаю об этом, — не оборачиваясь произнес Аэк. — И повторю еще раз: я ни в чем тебя не виню. Хватит об этом. Все закончилось.
Некоторое время они шли молча. Потом Ие надоело молчать, и она спросила:
— Так куда мы идем? Ты перебрался в другое стойбище?
— Нет, — ответил Аэк. — Мы идем к морю. Там нас ждет лодка.
— Мы поплывем по морю? — испугалась Ия.
- Да.
— Ты что?! Ведь по морю могут плавать только боги! Мы обязательно утонем!
— Не утонем.
Ия резко остановилась и закричала:
— Я не поплыву в лодке! Верни меня обратно!
Аэк обернулся и приказал:
— Ты будешь делать то, что я скажу.
— Нет!
Аэк вздохнул и влепил оплеуху. Голова Ии дернулась, глаза наполнились слезами, нос захлюпал, и губы произнесли:
— Ну, что стоишь, веди.
— Ох уж эти женщины, — удивился Аэк.
Он повернулся и пошел по тропе дальше. Ия, шмыгая носом, отправилась за ним.
На ночлег устроились под большим раскидистым буком. Аэк захотел было, чтобы Ия влезла на дерево, но посмотрел на ее живот и решил не заставлять ее карабкаться по ветвям. Он просто расстелил медвежью шкуру на земле, уложил в нее женщину и накрыл оставшейся половиной Пукового приданого. Шкура оказалась дырявой, но большой. Аэк поймал себя на мысли, что испытывает к Пуку благодарность за его жадность. Ему было совсем не жаль наконечника для копья, который он отдал за шкуру. Он знал, что сможет выковать таких наконечников сколько угодно за довольно короткое время. А вот шкура оказалась кстати. Аэк бы никогда не подумал, что женщине понадобится именно это. Но, глядя на уснувшую Ию, он испытывал глубокое чувство удовлетворения от того, что она спит в тепле и безопасности. Безопасность, кстати, зависела только от него, поэтому Аэк сел, прислонился спиной к стволу дерева, взял в руку нож и, прикрыв глаза, погрузился в легкую дрему.
