Карина Демина - Невеста
Не прикасается, но… пальцы скользят над кожей, близко, настолько близко, что я ощущаю их тепло. Или это мое, которое тянется за ними.
– Видишь, здесь не прикасаюсь… – Рука замирает над грудью. – И здесь тоже… – Медленно опускается к животу. – И нигде… никак… – Оден наклоняется. Его дыхание ласкает меня. – Радость моя…
– Твоя. – Сейчас я согласна на все… или почти.
И тихий смех в ответ.
Но даже потом сон не приходит, чему я рада. Мне страшно упускать хотя бы минуту этой ночи, которая все длится и длится. Оден первым нарушает молчание:
– Ты еще не моя, но завтра станешь.
Звучит не то угрозой, не то предупреждением. Неужели он до сих пор опасается, что я сбегу? Мы связаны, а даже если нет, то…
– Я не обещаю, что стану именно тем мужем, о котором ты мечтала. Я точно не буду читать стихи, петь баллады. И объяснения в любви – это тоже не мое. Но я буду заботиться о тебе так, как умею.
– Знаю.
Его забота – это больше, чем стихи, баллады и признания вместе взятые. Да и не представляю я, о каком муже мечтала, да и мечтала ли…
– Сегодня я разговаривал с Виттаром. Он, конечно, упрямый, всегда таким был, но мне кажется, что мы друг друга поняли. И если завтра что-то пойдет не так, Виттар за тобой присмотрит.
Спасибо, вот без этого я как раз обошлась бы.
От его братца меня дрожь пробирает.
Впрочем, волноваться не о чем: если Одена не станет, то не станет и меня.
– Он вовсе не такой грозный, каким хочет казаться. Когда я пропал, на него многое свалилось. Виттару пришлось доказывать, что он способен управиться с делами рода. Еще и война… и службу вынужден был оставить. Это очень тяжело – пытаться оправдать чужие надежды.
– Ты его любишь?
– Само собой. Он мой брат. И надеюсь, со временем вы станете иначе относиться друг к другу.
На это я бы особо не рассчитывала, но… я постараюсь. Ради Одена.
– Эйо… ты же помнишь, о чем мы говорили? Ты сделаешь все, как я просил?
– Да.
Завтра. Вернее, уже сегодня, поскольку тьма отступает, значит, скоро рассвет.
Мы ждем его вместе.
Когда на белом подоконнике появляется след солнечной лапы, меня охватывает внезапный страх. Я хватаюсь за Одена, а он, обняв меня, гладит, успокаивает, шепчет:
– Все будет хорошо, радость моя…
Как хочется верить.
Но чувство близкой невосполнимой утраты мешает.
– Я здесь. Рядом. И буду рядом, что бы ни случилось.
Знаю.
Спасибо.
Шесть утра.
Часы на каминной полке отстают. Они слишком стары, чтобы поспевать за временем, и минутная стрелка движется рывками. Оден слышит хруст шестеренок и натужный скрип пружин, скрытый за позолоченным панцирем.
Он и сам себе кажется столь же старым, как эти часы.
Полседьмого. Вежливый стук в дверь.
Еще бы минуту… или две. Но Эйо вскакивает.
Ей пора.
Его невеста, девочка из серебра и вереска с капелькой хмельного меда на губах.
За дверью голоса, надо бы вставать, но Оден перекатывается на нагретое ею место.
Без четверти семь. Дел слишком много, чтобы и дальше разглядывать измятые простыни.
Ванна. Легкий завтрак, который Оден ест поспешно, стараясь не думать о том, что происходит в соседней комнате.
Начало восьмого. Стрелка замирает, прилипнув к циферблату. Она вздрагивает, лишь когда Оден стучит по выпуклому стеклу, за которым спрятались золоченые цифры. Раздается протяжный стон, и часы, пустившись галопом, вдруг прибавляют целый час.
У них свои странности.
Суета в доме достигла апогея.
Да и сам дом преобразился.
Зеркала. Драпировки. Ковры из роз и фрезий.
Цветы доставили накануне в тонкостенных картонных ящиках, перевязанных синими лентами. Сегодня прибыли устрицы на льду, живые лобстеры… вино… сыры…
Поместье наполняли люди, и управляющий, заламывая руки, метался, пытаясь уследить за всем. Не получалось.
Плохо.
Слишком много людей. Поставщики. Помощники. Черная обслуга. Лакеи, половина из которых вовсе не похожи на лакеев: военную выправку не скроешь, как и ревнивые взгляды. Гвардия никогда не жаловала разведку, и не выйдет ли так, что конторы будут следить друг за другом куда более рьяно, нежели за периметром?
– Проверить решил? – Виттар уже был на ногах.
– Утро доброе… сам бы проверять не стал?
– Стал бы, – согласился Виттар, жестом отсекая сопровождение. – Идем.
Цветочное море разливается от ступеней.
Белое и красное.
Красное и белое.
Узоры – как на том платье, которое… Оден встряхивает головой, отгоняя неуместное воспоминание. Та беззаконная деревенская свадьба не имела ничего общего с нынешней. И цветы – просто цветы. На свадьбах принято, чтобы цветов было много, говорят, невестам это нравится.
– Я нанял лучшего распорядителя. – Виттар озирается с явным удивлением. – Чтобы все было правильно…
Значит, так и надо.
Клетки с белыми голубями.
Каменные чаши на длинных ножках.
Арки, увитые гирляндами из тех же роз и фрезий. И бутоньерки в одинаковых, почти форменных костюмах ранних гостей: разведка выбрала фрезии, а гвардия – розы.
Очаровательное цветочное противостояние.
И спокойнее от обилия охраны не становится.
– Мне жаль, что я пропустил твою свадьбу. – Оден не отказал себе в удовольствии раскланяться с «гостем», который излишне старательно не обращал внимания на хозяев дома.
До лужайки пятьдесят шагов. По прямой, которую прочертит красная ковровая дорожка.
Обзор хороший.
Слева и справа – газоны. Деревья редки. Кустарника, в котором можно было бы укрыться, нет.
– Да не было свадьбы… – Показалось, что Виттар вдруг смутился. – Наверное, надо бы… как-то даже и не думал. Без свадьбы ведь не то? Для женщины важно, чтобы по правилам. И красиво. Платье там… гости… музыка…
– Мысли вслух?
– Что-то вроде.
– Надеюсь, ты не собираешься тащить сюда жену?
– Она спит. – Виттар смутился еще больше.
Выходит, не рассказал правду. А может, и правильно, к чему лишний раз нервировать беременную женщину? Будет еще время нормально познакомиться.
Лужайка. Гостевые скамьи.
Беседка или, скорее, крыша на шести увитых розами столбах. Позолота. Флагштоки, где уже закреплены знамена домов. Алые, расшитые бисером ленты. Связки колокольчиков.
Скрипки, колокольчики, птицы…
Запахов тоже много.
И суеты достаточно, чтобы стая успела подойти на расстояние удара.
– Я не думал, что ты когда-нибудь женишься… так. – Виттар поднял выпавший из цветочного плетения бутон.
– Как?
Молчание. Цветок в руке. Срезанный стебель. И лепестки уже начали желтеть.
– Я мог бы жениться раньше. – Оден почему-то не мог отвести взгляд от этого увядающего цветка. – После смерти отца король предлагал, и весьма настойчиво.
– Почему ты отказался?
– Не знаю. Глупость, но… просто представил, что меня свяжут с кем-то, кому я безразличен. И в свою очередь эта женщина будет безразлична мне. Мы исполним долг перед родом, произведем наследника, если получится… возможно – двух. Потом я окончательно перестану ей докучать вниманием, а она точно не станет требовать от меня верности. Оба научимся жить, не замечая друг друга. У меня появится любовница. У нее – любовник…
– Ты говоришь…
– Правду, Виттар. В лучшем случае мы стали бы друзьями. В худшем – возненавидели бы друг друга. Оглянись. Ты же столько пробыл при дворе, неужели не видел?
Видел, только не давал труда примерить к себе. Его беспокойный упрямый брат всегда верил, что уж он-то особенный. А может, так оно и было, ведь та девушка, его супруга, смотрела на Виттара с нежностью.
Виттар и сам не понимал, насколько ему повезло.
– Я осознал, что не хочу вот так. Отдавал себе отчет, что когда-нибудь мне придется, но позволил отсрочку.
– И теперь ты счастлив?
– Безусловно.
– Но почему она?
– Наверное… наверное, рядом с ней я научился быть живым.
Ветер перебирал нити, и звон золотых колокольчиков заглушал голоса далекие и близкие.
– Тебе пора. – Виттар спрятал бутон в карман домашней куртки. – Нехорошо, если гостям ждать придется.
На старых часах стрелки сошлись на десятке.
Чем ближе был назначенный час, тем сильнее росло беспокойство. С ним и холодная ванна не справилась. Напротив, теперь Оден расхаживал по комнате, то и дело останавливаясь перед запертой дверью. Достаточно нажать на ручку.
Толкнуть.
Выгнать горничных и кто там еще остался…
Забрать Эйо.
Уйти.
Детское желание. Глупое. Но справиться с ним сложно.
Половина одиннадцатого. Камердинер подал костюм, попытался помочь, но Оден только отмахнулся: сам оденется.
– Гости?
– Прибывают.
Оцепление поставлено, контур наверняка проведен. Но все равно неспокойно. А еще Оден разучился галстук завязывать.
– Позволите? – Камердинер с легкостью одолел узел и, вооружившись щеткой, принялся стряхивать с кителя несуществующие пылинки. – Вы выглядите великолепно.
