Александр Рудазов - Зверолов
Таркас уже активировал дрона-охотника, оснащенного системой «следопыт», и собирался отправляться на поиски, когда раздвинулись кусты и Троост невозмутимо вышел на поляну.
Но не один. Бок о бок с ним ковыляли два волкоглава. При ходьбе они опирались на передние лапы, что делало их похожими на горилл-оборотней. На людей оба хищника смотрели настороженно, с опаской, однако не убегали и не бросались.
— Шеф, с вами все в порядке! — облегченно воскликнула Иржичкова.
— В порядке, — кивнул Троост. — Позвольте представить моих новых знакомых. Это Аахр, а это Ыагр. Старший охотник и младший шаман племени Ускуллах.
Эти слова оглушили всех не хуже тяжелого стопера. Несколько секунд все только и могли, что молча таращиться на Трооста и его спутников.
— Честно говоря, я не уверен, что их имена произносятся именно так, — спокойно продолжил зверолов. — Их язык весьма труден для человеческой гортани. Я уже выучил полтора десятка слов, но в основном мы объяснялись жестами.
— Троост, вы… вы не шутите?.. — выдавил из себя зоолог. — Они в самом деле… э… в самом деле?..
— О да, вне всякого сомнения. Кстати, должен вас поблагодарить — мне очень помог ваш совет. У них, оказывается, есть своеобразный кодекс, декларирующий правила охоты. И одно из первостепенных правил — запрещено убивать спящих. Даже опасных хищников… каковым они посчитали и меня после того, как я взял в плен сына вождя. Да, Иржичкова, не могли бы вы его выпустить? Я бы хотел перед ним извиниться.
— Да, конечно! — метнулась к флаеру Иржичкова. — Кстати, шеф, я выяснила, что ест волосатая жаба!
— О-о?.. — заинтересовался Троост.
— Орехи, оказывается!
— Орехи?.. Но они же вододышащие!
— Ага! Но они, оказывается, вылезают за ними на сушу! Представляете?
— Вот уж никогда бы не подумал… — развел руками Троост.
Выбравшись из силового пузыря, Ынграхр, старший сын и наследник могучего вождя Ыыка, был вне себя от злости. Потребовалось немало времени, чтобы он успокоился и согласился принять извинения безволосых чужестранцев с плоскими лицами.
— Поразительно, — пробормотал зоолог, обмениваясь с шаманом Ыагром ритуальным обнюхиванием. — Невероятно. Троост, как же вы догадались, что они разумны? Я наблюдал за ними достаточно долго, но не заметил никаких признаков…
— А-а-а!.. — довольно хмыкнул Троост. — Тут занятная история… Скажите — какие вы можете назвать признаки наличия интеллекта?
— Ну… В этом я не специалист, но, полагаю, общение… орудия труда… сельское хозяйство…
— Верно, однако все это встречается и у животных. Высокоразвитые животные способны худо-бедно общаться и использовать примитивные орудия. Некоторые даже умеют их изготавливать, хотя и всегда по одному и тому же, продиктованному инстинктом шаблону. Ну а сельское хозяйство… вспомните хотя бы муравьев.
— Строительство?.. — предположил зоолог.
— Ну что вы. Птицы, бобры, сорные куры, многочисленные норные животные, да и снова те же муравьи. А вспомните мирмеков с Ахилла — их постройки поначалу приняли за города высокоразвитой цивилизации.
— Творчество?.. Наскальная живопись там, музыка…
— Отнюдь. Это у животных тоже встречается, хотя и в очень примитивной форме.
— Войны?..
— Муравьи, термиты и шимпанзе ведут войны. Самые настоящие.
— Одежда?..
— Нам известно семнадцать разумных видов, не считая людей. Одежду из них носят только пять. Считая людей — шесть. В то же время существуют неразумные жизненные формы, которые украшают или маскируют себя подобием одежды. Так что это не показатель.
— Э-эм… Геометрия?.. Теорема Пифагора?.. — начал отчаиваться зоолог.
— Ну, дорогой мой, вы еще квантовой физики потребуйте, — хмыкнул Троост. — Конечно, геометрия и вообще науки — безусловный признак разума, но до появления первых ученых человек же не был животным.
— Тогда я сдаюсь.
— Да, действительно, граница между животным и разумным существом очень размыта. Невозможно точно сказать, где кончается одно и начинается другое. Однако существует все же одна вещь, которая имеется у всех разумных существ и отсутствует у всех животных. Без исключений. И именно ее я и обнаружил у волкоглавов…
— И что же это такое?..
— Религия. Ни на Земле, ни на других планетах не было найдено ни одного племени, ни одного народа, у которого не было бы той или иной религии, философии или некой системы ценностей. Животное становится разумным существом, когда начинает искать смысл жизни…
История вторая
ПРИЗРАК ТОРФЯНЫХ БОЛОТ
«Нимрод» вышел из гиперпространства 12.02.66, 23:55 UT. Маартен Троост в этот момент лежал в своей каюте и смотрел новый виртсон Алена Брюне.
Зверолов высоко ценил творения этого мастера. Фантасмагорические видения, состоящие из перетекающих друг в друга образов, отрицания всех законов физики и произвольных, совершенно непредсказуемых событий. В своем жанре Брюне неподражаем. Только он сумел передать весь дух таких великолепных абсурдных сказок, как «Алиса в Стране чудес», «Вакханалия до минор» и «Каадыбр».
Жаль, в этот раз досмотреть не удалось. Виртсны нежелательно прерывать на середине — эффект смазывается, погружение утрачивает полноту. А Брюне короткометражками не занимался — только полноценные шестичасовые сеансы в четыре акта.
Троост полагал, что у него еще есть два-три часа, но он ошибся. На краю восприятия только что появилось сообщение от Пака — «Нимрод» приближается к планете.
Амфитрита. В прошлом году ее уже посещал корабль-зверолов, но то был «Пеллес», специализирующийся на водных жизнеформах. На Амфитрите преобладают именно таковые — все-таки девяносто пять процентов поверхности покрыто водой. Однако остаются еще пять процентов — сотни тысяч островов, от крошечных коралловых рифов до гигантов размером почти с Гренландию. И они тоже очень богаты фауной, за которой сегодня и явился «Нимрод».
Амфитрита стала второй живой планетой, открытой землянами. Экипаж «Фернана Магеллана» назвал находку в честь греческой богини морей — и это неожиданно вызвало долгие споры среди ученых. В Солнечной Системе ведь уже есть астероид Амфитрита — допустимо ли давать другой планете занятое название?
В конце концов было решено, что допустимо. Астероидов сотни тысяч, из них десятки тысяч имеют имена собственные — что ни возьми, все уже занято, уже принадлежит какой-нибудь каменной или ледяной глыбе. Ну и как прикажете называть экзопланеты? Звездным кодом? Звездный код Амфитриты — HD 69830 d, астрономы открыли ее еще в двадцать первом веке. И для астрономических таблиц это подходящее название, но для обиходного употребления…
Корабль совершил три витка вокруг планеты, пока Троост присматривался, подбирал наилучшее место для посадки. Внизу царила сплошная синь, лишь кое-где разбавленная зелеными пятнышками.
Те острова, что расположены вдалеке от остальных, Троост отвергал сразу же. Уединенные клочки земли редко отличаются видовым разнообразием. Гораздо привлекательнее выглядят архипелаги, в особенности крупнейший, Новая Атлантида. Ее четыре огромных острова составляют почти половину всей мировой суши. Плюс несметное множество мелких островков, созвездиями рассыпанных вокруг основных.
Обдумав все как следует, Троост выбрал Новую Новую Гвинею. Не самый большой остров в четверке, зато почти не заселенный. Там «Нимрод» никому не помешает.
В отличие от Килимы, Суртура и Ахилла, на которых Троост работал до этого, человеческое население Амфитриты не ограничено планетарным лесничеством. Амфитрита — звездная колония, и на ней живет триста пятьдесят тысяч землян. Большая часть — на островах Новой Атлантиды.
За последние двести лет было основано шестьдесят три звездных колонии. Из них сорок одна — сырьевые, расположенные на безжизненных планетах, богатых редкоземельными металлами или иными ценными ресурсами. Это скорее шахтерские городки, чем полноценные колонии — население редко превышает несколько сотен, и большинство жителей — постоянно сменяющиеся контрактники.
Взять хоть Мидас — планету, сказочно богатую благородными металлами. Золота там больше, чем на Земле глины, серебра не настолько много, но тоже порядочно. Конечно же там расположена сырьевая колония, причем крупнейшая из всех — почти десять тысяч человек.
Когда Мидас открыли, туда поначалу ринулась куча народу. Началась самая настоящая золотая лихорадка… но почти сразу же и закончилась. До всех быстро дошло, что, если золото можно добывать тоннами, оно больше не годится на роль драгоценности. Стоимость благородных металлов резко упала, что породило даже небольшой финансовый кризис.
