Ошибка Выжившего 2 (СИ) - Лемор
— Что с волосами? — вскинул бровь Феликс, сделав глоток молочного шейка. Он явно наслаждался вкусом. — Шампунь, что ли, не подошёл?..
Видя, как парень задумчиво почесал голову, словно пародируя кого-то, Хуш едва слышно захихикала, почувствовав лёгкий прилив стыда за глупость, которую решила… озвучить.
Последняя половина месяца прошла для неё намного тяжелее, чем можно было подумать. Сама реальность вокруг неё словно постепенно расплывалась, и лишь прекрасная луна, становившаяся с каждым днём всё больше и ближе, казалась ей настоящей. Теперь это чувство отступило, задвинув небесное тело на второй план, но пережитые эмоции и воспоминания оставались с ней по сей момент, будто что-то не давало ей покоя.
Без задней мысли взяв молочный шейк, она сделала глоток любимого напитка.
Кап.
Кап.
Кап…
Конечно, вкус был. Яркий, освежающий, холодный, буквально захватывающий её рецепторы сумасшедшей сладостью. Ни для Феликса, ни для Сэнди, кажется, не существовало понятия «слишком сладко». Лишь сладко. Сладко-сладко.
Только вот это всё равно был немного, самую малость не тот вкус. Какой-то… более пресный. Казавшимся менее «настоящим», чем тогда, когда её лучший друг был рядом с ней.
Кап-кап-кап.
Кап-кап-кап.
Кап-кап-кап…
Девочка почувствовала, как по её спине пробежал неприятный холодок. В груди что-то сжалось. Горло сдавило, Сэнди показалось, что её с головой опустили в воду, из-за чего она начала задыхаться.
Казалось, Феликс заметил её заминку, недовольно уставившись на молочный шейк.
— Том, дружище, пока нас не было ты совсем навыки растерял?.. У тебя что, нет других клиентов?
Мужчина поморщился.
Феликс что, попал в цель?
— Не нравится — ищи другое кафе, парень.
Сэнди поспешно, едва не обронив на себя оставшийся шейк, принялась на амслене объяснять, что всё хорошо. Ей не хотелось ссориться с Томом: в конце концов, это всё ещё было их любимое кафе, где они часто останавливались. Она привыкла к вечно хмурому человеку, делавшему для них самые сладкие шейки, что она когда-либо пробовала.
Ей не хотелось такой глупостью рушить их идиллию.
На улице дождь немного усилился. Зонтик уже слабо помогал, иной раз поднимался такой сильный ветер, что их зонтик едва не уносило прочь. Видимость была плохой, людей на улице почти не было.
— Может, прогуляемся так? — задумчиво осмотрелся её друг. — Глядишь, среди этого ливня скрывается какая-то тварь, м?
Как бы ветер и дождь не заглушали голос Феликса, девочке казалось, словно он прошептал ей это прямо в ухо.
Сэнди возбуждённо кивнула, поправляя капюшон дождевика. Её глаза загорелись.
Прогулка в такую погоду — что может быть лучше? Ну а то, что они могут потом заболеть… это такая глупость! Их родители были на работе, поэтому всё равно ничего не узнают.
И всё же, как же звали её мать? А отца?
Сэнди чувствовала, что надолго запомнит столь необычную прогулку. Вместе они отправились в городской парк, и на этот раз добраться до места назначения было ещё сложнее: лужи были повсюду, приходилось их буквально перескакивать, впрочем, в конечном итоге в них же и приземляясь, обходить целые улицы, чтобы просто добраться до небольшого городского парка.
Полностью лишённого какой-либо разумной жизни парка.
Стоит признать, никакой такой «твари» они не искали. Девочка понимала, что в последнее время их поиски «чего-либо» больше сводились к желанию просто провести вместе время. И это её нисколько не смущало. Скорее, радовало.
Они наблюдали за природой, просто гуляли по дорожкам и тропинкам, зная, что потом им придётся дома чистить покрытую грязью одежду.
Хотя, кажется, её едва не утонувшая в грязи обувь теперь могла спасти только химчистка.
Кого это сейчас беспокоило?
Сэнди любила дождь. Любила, несмотря на все возможные неприятности. Он дарил чувство какой-то необъяснимой «мистики» и «чуда», расслаблял её, освежал, дарил такое чувство, словно она была рыбой, которая, находясь на суше, попадала в воду.
Ну или не совсем рыбой, но не важно.
Это было по-своему смешно: девочка побаивалась воды. До ужаса боялась чувства того, что она тонет. Но вместе с тем — именно же дождь, вода, и успокаивали её. Для Реинвелла, наверное, это было скорее положительным качеством.
Противоречиво ли это? Конечно. Но разве люди во всём всегда последовательны?
А она ведь была самым обычным человеком, не так ли? Да, со своими странностями и особенностями, для кого-то совсем уж странными и особенными, но она всё ещё была человеком. Как и Феликс, который принимал её такой, какой она была. Он ведь тоже был для простого человека ненормальным, что не отменяло его человеческой сути.
Ведь так?
Кап-кап-кап.
Кап-кап-кап.
Кап-кап-кап…
Они не гуляли слишком долго. Всё же, нужно было знать меру. Завтра учёба продолжалась, ещё оставались дела на вечер (как минимум, хотя бы немного попытаться отстирать грязную одежду, чтобы родители не подумали, будто они в ней купались).
И тем не менее, было ещё кое-что, что малышка Сэнди считала обязательным прежде, чем они вновь разойдутся.
— Зайти к тебе домой? — нахмурился Феликс. — Может, в другой раз? Я промок до нитки, мне нужно принять душ и постирать вещи.
Сэнди принялась быстро-быстро отвечать жестами. Она знала, насколько была эгоистичной. Понимала, что давно перешла все допустимые границы, но это было выше её сил.
Хотя бы одну картину. Особенную картину. Он должен был, несмотря ни на что, её… доработать. Улучшить, исправить, дополнить. Она успела много чего сделать, пока его не было. И все эти картины были такими светлыми, такими яркими, такими добрыми. В последнюю она вложила всю себя, чувствуя, что должна поделиться этим со своим другом.
Несмотря ни на что.
— Ладно, уговорила, — хмыкнул парень, загоревшись идеей. — Но ненадолго, хорошо?
В конце концов, он был таким же, как и она. Ему искренне нравилось то, что она создавала. Сначала девочка думала, что он просто льстил ей, пытался поддержать, но со временем к ней пришло понимание, что…
Он действительно ценил то, что она делала.
Промокшие ребята зашли в пустой дом. Скинув с себя промокший верх, они босиком направились в комнату девочки, которая была сверху-донизу забита бесчисленными светлыми, безумно яркими и добрыми рисунками, словно в противовес тому, что происходило в комнате Феликса.
Рядом с окном стоял мольберт, купленный девочке когда-то родителями. На мольберте находилось уже исписанное полотно. Картина, написанная малышкой Сэнди в последние дни, когда безумие было как-никогда близким к тому, чтобы окончательно поглотить её.
Девочка, видя, как застыл её лучший друг, удивлённо уставившись на полотно, смутилась. Действительно, её рисунок можно было трактовать как… наверное, как признание:
На полотне были изображены они. Два ярко улыбающихся голубоглазых блондина, такие похожие друг на друга, но такие разные. Они прижимали друг к другу головы, чем-то напоминая любящих друг друга брата и сестру (хотя, конечно же, братом и сестрой они не были, не так ли?). В руках Феликса была удочка, в её руках — чёрный зонтик, которым она прикрывала их обоих.
Навыки девочки многократно выросли за последнее время. Пусть картина всё ещё со стороны выглядела немного… детской и наивной, во многом странной и абстрактной, необъяснимой и нелогичной, она была выполнена уже заметно более опытной художницей. У девочки сформировался чёткий стиль, она стала намного более уверенной и ловкой в обращении с кистью.
Впрочем, картина не заканчивалась только ними двумя.
Фигуры блондинов были окружены тёмно-синей краской. Бесконечный океан, наполненный неисчислимыми яркими улыбающимися рыбками. Звёздами. Они смотрели на них и в этих звёздах, если присмотреться, можно было угадать их же самих.
