Светлана Шумовская - Инструкция. Как приручить дракона
— Вон он! — взвизгнула я, едва заметила мужчину с золотыми волосами, медленно идущего по тракту в сторону Драконьего пика, — Снижаемся! — скомандовала драконице, и Лалэль послушно пошла на посадку.
Мы приземлились очень легко и стремительно. Я буквально слетела со спины драконицы, когда её лапы только коснулись земли. Больно ударилась боком, но не смотря на боль, тут же подскочила, чтобы броситься к остановившемуся в ожидании мужчине. Это определённо был Наргар. Те же глаза, те же волосы, губы, взгляд. Но только лет на четыреста старше, если судить по драконьим меркам. Наверное, его крылья теперь устают очень быстро, поэтому он и двигается пешком.
— Болван! Идиот! Дракон недоделанный! — вопила я, буквально вешаясь на шею дракона, — Какого чёрта ты ушёл?
Наргар печально улыбнулся.
— Я не хотел, чтобы ты видела меня таким, — спокойно ответил мужчина.
— Бестолочь! — авторитетно заявила я и порывисто обняла дракона, — Ты же бросил меня!
— Шари, милая, — ласково начал Наргар, — Я не бросал. Зачем я тебе нужен таким, — он указал жестом на своё лицо, которое сейчас украшала частая паутинка морщинок.
О, Боги! В очередной раз убедилась, что все драконы полные идиоты! Я решительно обхватила ладонями лицо Наргара и пристально посмотрела в расплавленное золото его глаз.
— Нужен, — уверенно сказала я, — Понимаешь? Нужен любой.
Дракон иронично приподнял бровь и уголки его губ тронула еле заметная улыбка. А я подалась вперёд и едва прикоснулась губами к его губам. Они были тёплыми, нежными и такими родными! Мне хотелось его целовать и самой растворяться в поцелуях. Наргар крепко обнял меня за талию, прижимая к себе и поцелуй превратился в ураган. Губы дракона накрывали мои, властно, страстно! Так, словно это в последний раз в жизни и он желал насладиться этим поцелуем в полной мере.
Я сама не заметила, как начала жадно ловить ускользающие губы Наргара, как крепко обняла его за шею, а второй рукой зарылась в копну золотых волос не позволяя дракону отстраниться. Радостно улыбнулась, едва услышала хриплый, еле слышный стон дракона, всё сильнее прижимающего меня к себе и, наконец, сделала то, что хотела. Я подумала о Наргаре и вложила в эту мысль всё своё желание, чтобы с ним всё было хорошо. Почувствовала, как из моего тела магия жизни плавным потоком перетекает в тело дракона. Наргар дёрнулся и резко отстранился от меня. Я в недоумении широко распахнула глаза, чтобы тут же прикрыть ладошкой открытый от удивления рот.
Дракон светился. В прямом смысле слова светился. От всего его тела, глаз, волос, словно исходили короткие солнечные лучи. Наргар был таким же, каким я видела его вчера вечером. Молодым, сильным, прекрасным. Он удивлённо осмотрел свои руки, излучающие странный свет, и мы увидели, как перстень-артефакт с изображением бога ветров, до этого украшавший палец дракона, начал словно расплавляться и тёмными каплями стекать с руки мужчины.
— Ого! — послышался за моей спиной голос Лалэль.
Я резко обернулась, чтобы увидеть драконицу, которая светилась точно так же, как Наргар.
— Что происходит? — спросила я.
— Пророчество, — прошептала Лалэль.
Драконы переглянулись, как будто думали об одном и том же.
— И солнца свет снизойдёт на землю, чтобы известить об этом: слиянье магий трёх древнейших в любви своей Богов переиграют, — чётко проговаривая каждое слово хором произнесли драконы.
— Ничего не понимаю, — растерянно сказала я.
— Мы исполнили пророчество, Шари! — наконец отмерев, воскликнул светящийся Нар и подхватив меня на руки начал кружить, — Мы исполнили пророчество!
— Но как? — всё равно не понимала я.
— Ты поделилась со мной магией жизни! — радостно воскликнул Нар.
— Я делилась ею и с Ригаром! — тут же возразила я.
— Не это главное, — прошептал он у самого моего уха, — Главное то, что ты меня любишь, — дракон просиял счастливой улыбкой и нежно коснулся губами моих губ, — Во мне есть магия стихий, которую я забрал у матери из-за любви и жалости к ней, магия драконов, которую дали мне родители с любовью, а ты с любовью отдала мне жизнь! Ты любишь меня, Шари! — и весело смеющийся дракон продолжил кружить меня на руках.
* * *В просторном овальном зале было немного душно. Правда, скорее всего, душно было только мне, и душила меня сама атмосфера ожидания. Я не понимала, что я здесь делаю и зачем вообще согласилась на эту глупую встречу с их странной Создательницей.
Рядом со мной стоял Наргар, одетый во всё золотое под цвет волос и успокаивающе поглаживал меня по спине. В зале присутствовал император со своей тёмноэльфийской жёнушкой, которая, как всегда, была абсолютно безучастна ко всему происходящему. Эдгард со своей невестой тоже держались в сторонке. Они были слишком заняты друг другом и находились здесь только по воле отца, ведь данное мероприятие никакого интереса у них не вызывало. Влюблённые, что с них взять!
Ригар с Лалэль стояли рядом с нами, и драконица периодически поглядывала на меня, словно в ожидании поддержки. В срочном порядке прибыли мои родители, дабы получить официальную благодарность от императора Рассветной империи за помощь от их дочери, то есть меня, в освобождении всего драконьего народа. А если короче, то за исполнение пророчества.
Отец высокий, мощный, всё ещё очень красивый мужчина, на которого с интересом поглядывали молоденькие драконицы, воспринимал все эти благодарственные речи так, как будто он выслушивает подобное по три раза на дню, спокойно и с вежливой полуулыбкой. Мама, такая же хрупкая и очаровательная, какой я её помнила с детства, не сводила с меня глаз, в которых светилась любовь и гордость за дочку.
А меня уже начинало откровенно трясти от напряжения. Я с трудом держала себя в руках. И на Нара была до сих пор обижена. Ведь когда отступила волна страха за его жизнь и схлынула непонятная мне радость от исполнения пророчества, я поняла, что сильно обижена на него. Когда он ушёл, то бросил меня одну! Без всякой поддержки и защиты! Во дворце, где каждый второй хотел воспользоваться моим даром. Просто улетел. Не поделился своей бедой. Не попросил помощи. Поступил, на мой взгляд, крайне глупо и эгоистично. Хотя, я тоже хороша, могла бы из разговора Нара с отцом догадаться о последствиях обряда освобождения и передачи сил.
Сейчас мне даже начало казаться, что я немного понимаю императора, который не стал возвращать свою жену, решившую пойти по пути наименьшего сопротивления и просто спрятаться от всех. Я уже не видела в этом пожилом драконе ничего ужасного. А вот сыновья считали его виновным в том, что они росли без матери.
Хотя, если рассудить здраво, я бы не перекладывала всю вину только на него. Может он и должен был броситься вслед за ней, как поступила я, может должен был что-то предпринять. Но, если это действительно было её добровольным решением, то и винить его одного было бы глупо.
А сколько было страданий, крови, загубленных жизней за годы существования империи. Мне казалось, что гораздо большая вина за всё произошедшее и с драконами, и с единорогами, лежит на плечах их проклятого божества. Зачем создавать народ, благополучное существование которого ты не в силах обеспечить? Именно её мотивы, поступки и действия для меня оставались совершенно непонятными. От накатывающей с новой силой волны злости на Создательницу, меня отвлек появившийся в центре зала огненный круг, из которого она и появилась. Я нервно вздохнула от того, что цепкий взгляд старой драконицы сразу же остановился на мне.
— Подойди, дитя, — голосом, звучащим подобно раскатам грома, обратилась она ко мне.
Подходить я не хотела. И если бы Наргар самым бессовестным образом не подтолкнул меня в направлении драконицы, я бы совершенно точно с места не сдвинулась. А так, по инерции сделав несколько шагов вперёд, я отрезала себе путь назад, и мне пришлось двигаться дальше, пока я не оказалась возле огромной старой драконицы. Она выразительно моргнула и вокруг нас сферой завертелся туман, создавая подобие непроницаемого белого шара, окутывающего только нас. Взгляд драконицы не отрывался от меня, перепуганной до икоты.
— Я хотела сказать тебе спасибо, — на этот раз не было раскатистого громкого голоса, был обычный тихий и похожий на старческий чуть поскрипывающий, но не пугающий и не оглушающий.
Я просто кивнула, не собираясь вести долгие беседы.
— Ты осуждаешь меня? — почему-то спросила Создательница.
Неужели моё мнение имеет для неё хоть какой-то вес? Я снова промолчала. Не знаю, в праве ли я высказывать своё недовольство этой драконице, а ответить «нет» я не могла, потому что это была бы неправда.
— Осуждаешь, — грустно заметила драконица и начала рассказ, — Когда-то у меня был сын. Это было ещё в те далёкие времена, когда драконов считали дикими ворами красавиц и золота, — она хмыкнула изобразив подобие смеха, — Так уж вышло, что мой сын влюбился в прекрасную девушку, одну из принцесс человеческого королевства. И как ему ни втолковывали, что дракон не может любить человека, ничто не могло его переубедить. Я не могла смотреть на его страдания. Он просто медленно угасал. И я начала искать ритуал, проведя который, он мог бы обращаться человеком. Но такого ритуала не было… Тогда-то я и встретила Ору, которая сейчас хранит Пик Драконов. Ора была очень сильным магом, но её сердце разбили, и она стала отшельницей. Поселилась в пещере и постоянно занималась магией. Я подружилась с колдуньей, и мы придумали рискованный ритуал обращения. Нам очень страшно было проводить его, но сын был согласен на всё, только бы иметь возможность жить рядом со своей любимой, и поэтому мы рискнули. Ритуал прошёл успешно, и мой сын смог превращаться в человека по собственному желанию. Он завоевал сердце той принцессы, и они поженились. У них родились дети, которые тоже могли становиться драконами. Но через несколько поколений у моих детей начались проблемы с потомством, и мы осознали всю плачевность ситуации, — драконица печально вздохнула, — Как ты знаешь, мы нашли выход. Не очень хороший, но нашли, и другого у нас не было до сих пор. Наших детей тысячелетиями поддерживала магия жизни единорогов. Но мы относились к ним, как к рабам и в результате почти истребили их. За это нет нам прощения. Отныне любое преступление по отношению к ним будет караться самым суровым образом. Я создала из своего ребёнка первого оборотня, и я виновата как в их существовании, так и в их проблемах. А поскольку они все частично мои дети, я обязана была сделать всё возможное, чтобы они жили, — она взглянула на меня, словно в ожидании того, что я пойму её, а возможно даже ещё и посочувствую.
