Елена Звездная - Все ведьмы рыжие, или Будь моей ведьмой[СИ]
— И как, действует?
На меня соизволили взглянуть, и последовал раздраженный ответ:
— Как видишь.
Меня крепче обняли за талию, прижимая к няшенской груди. Порыв ветра и мы начали стремительно подниматься вверх.
— Сань…
— Александр!
Да как скажешь.
— Александр, — мы покачнулись, когда под ногами возник поток воздушной дорожки, которая понесла нас над болотами, — а что со мной будет дальше, а?
Стужев отпустил и посмотрел на меня. Молча, устало и как-то… странно.
— Знаешь, в теории все просто, — вдруг начал говорить он. — Ты берешь ведьму, доводишь ее до состояния истерии и заставляешь пылать ненавистью, затем замещаешь ненависть страстью, владеешь ее телом, а после разбиваешь сердце. Все просто, Маргош, схема отработана и позволяет получить идеальный вариант — сильную инициированную и полностью подвластную тебе ведьму. У меня таких шесть.
Я замерла и, кажется, перестала дышать. А Князь, он продолжил:
— Идеальная схема… но с тобой не сработало. Может ты другая, но скорее всего мой прокол — не стоило тебя жалеть. Я даже сцену ревности не смог организовать на уровне. Ты не велась, Марго. Я бросил тебя на дороге — ты уломала на урок вождения тех, кто должен был лишить тебя самоуверенной наглости. Я натравил на тебя девчонок — ты их в итоге пожалела, а должна была бы пускать пузыри обожания в мою сторону. Я тебя столько раз спасал — никакой благодарности. Марго, ты вообще нормальная?
Он не ждал ответа, он посмотрел в мои глаза и сжал зубы. Желваки затанцевали на скулах, глаза сузились от ярости, и Князь прошипел:
— И вот что выражает этот твой взгляд, Ильева?
Хотела бы и я знать, что выражал мой потрясенный взгляд. Но тихо ответила:
— Наверное… жалость. Ты настолько моральный урод, Стужев, что даже считаешь это нормой.
Он дернулся. Дернулся и вдруг отвернулся, скрывая от меня выражение своего лица.
— Так что со мной будет, Стужев? — тихо спросила я.
И услышала злой ответ.
— Все, что я пожелаю. Начнем с секса.
В нем нет ничего хорошего. Абсолютно ничего. Ни одной капли. Только злость, расчет, жажда власти и да ни одной капли добра. Мне его больше не было жалко. И я начала действовать.
Шаг назад — острожный, плавный. Стужев ничего не заметил, все так же, отвернувшись, скрывая от меня свое лицо. Злится, наверное, сволочь. Просто сволочь…
Еще шаг… Замечаю, что Стужева трясет. Буквально трясет, и поглощенный собственной яростью, он до последнего не понял, что собираюсь сделать я…
Еще шаг. Всего один.
И находясь на грани, я не сдержалась:
— Знаешь, Стужев, может это и глупо, но я почему-то все это время наивно верила, что в тебе есть хоть что-то хорошее…
Он не отреагировал, а я тихо сказала:
— Я ведь любила тебя, Стужев… Сама себе в этом признаваться не хотела, но любила. А ты действительно оказался сволочью.
Он повернулся стремительно и резко.
Но я спрыгнула с дорожки прежде, чем он осознал, что происходит.
— Рита!!!
Взбешенный рык сменился свистом ветра в ушах.
Состояние свободного полета… эйфория с привкусом слез. И я лечу вниз, как в дешевом аниме, глядя на застывающие в воздухе капельки соленых слез… Я падаю, а они словно взлетают… Так наверное рвется к небесам душа умирающего…
«С неба падают слезы… Слезы ночного дождя,
Ветер куда-то уносит, куда-то зовет меня…
«Прыгай вниз, прыгай вниз не бойся!» — тихо шепчет мне в душу дождь!-
«Прыгай вниз, и не беспокойся о том, куда ты попадешь?
Прыгай вниз, прыгай вниз не бойся! Твоя жизнь — сплошная ложь!
Прыгай вниз, и ни о чем не беспокойся! Все равно когда-нибудь умрешь….»
Глупая, глупая песня, но я несусь вниз, и мелодия рвет душу… И если бы только мелодия мне ее рвала…
Свист ветра сменяется его шелестом, сильная рука обнимает, и мы несемся вниз вдвоем, вот только падение все замедляется.
— Ты плачешь, — тихий голос бабы Яги.
— Чем еще заниматься в момент самоубийства? — я постаралась иронизировать.
— Сейчас, — предупредила ведьма.
Рывок, и она усадила меня на метлу, впереди себя. Я не видела Ягу, не видела метлы, на которой сидела, да и себя, если честно, не видела. Точнее видела, как я падаю вниз, раскинув руки, и ветер треплет мои рыжие волосы. А следом за мной несется Стужев, вытянув руки вперед, как СуперМен, и даже плащ соответствующе развевался, один только жезл выбивался из образа.
И он несся все стремительнее, практически настигая… И даже настиг бы, но высоченный могучий тысячелетний, наверное, дуб… Мое тело падает… хруст ломаемых веток… и изломанной куклой я несусь вниз…
— Рита!!! — крик бьет по ушам.
Хочется закрыть уши руками, заткнуть чем-нибудь, но я тихо спрашиваю:
— Он не догадается?
— Нет, — у ведьмы был грустный, полный печали голос, — умирая в нашем мире, тело переносится в ваш. Смотри.
Стужев спрыгнул наземь прежде, чем упала иллюзия моего тела. И он бы подхватил, даже протянул руки…
Но падающая иллюзия обернулась серым смерчем… серым безжизненным смерчем…
— Рита! — зачем же так орать. — Рита, нет! Нет!!!
Он упал на колени все с теми же протянутыми в попытке поймать меня руками, просто рухнул, и теперь только губы шевелились в беззвучном «Рита…».
— Я не хочу на это смотреть, — тихо, но с чувством прошептала я. — Не хочу, правда.
— Мы не можем сейчас улететь, — так же шепотом ответила Яга, — чары невидимости спадут.
Я отвернулась от происходящего, уткнулась лбом в невидимое плечо и тихо простонала. Потому что при всем моем нежелании слышать, я слышала — полный отчаяния рык Стужева. Полный такой боли, что сердце сжималось…
И почти сразу шум смерча!
Вскинув голову взглянула туда, на поляну под дубом и увидела появившегося Яна.
— Верни ее!!! — крик спугнувший окрестных птиц.
Навий бог смотрел на брата со странной смесью удивления и жалости и вместо ответа отрицательно покачал головой.
Стужев резким движением вскочил с колен и заорал:
— Ты же бог! Верни ее!
Ответ Яна донес ветер:
— Я не ощущаю ее на Терре, Кош, значит, девочка сама хотела умереть… Я ничего не смогу сделать.
Тишина… я слышу как бьется мое сердце…
А потом:
— Верни ее, пожалуйста, Ян… — Князь орал как безумный. — Я никогда ни о чем не просил, сейчас умоляю… Я не могу без нее… Верни, пожалуйста… Я сделаю все, я вернусь в семью… Только верни мне Риту!!!
Но Черный бог шагнул к брату, обнял и начал что-то говорить…
— Нет!!!
Стужев вырвался, а затем ударил его, со всех сил, так что Ян отлетел и на ногах едва удержался.
— Нет!
Князь, шатаясь, подошел к дереву, и вдруг начал избивать его кулаками. Удар, удар, снова удар… Могучее дерево сотрясалось всей кроной, на нас свалилось несколько желудей, но не это было самое страшное. Хуже во стократ было слышать яростный рев:
— Рита!!!
И я не выдержала. Просто не выдержала, хрипло простонав ведьме:
— Я так не могу… я…
Странная магия сковала по рукам и ногам, лишила возможности говорить, не позволила даже пошевелиться. А первая Яга тихо сказала:
— Подумай о том, кем он тебя шантажировал, подумай о своей жизни. Знаешь, что происходит с ведьмами, находящимися в собственности семьи Кощея? Тебе лучше не знать, Рита, это страшно. А сейчас еще неизвестно из-за чего он страдает, из-за твоей гибели, или из-за утерянных возможностей. Мы поступим так, как и было задумано — младший Кощей вернется в семью, вновь станет бессмертным и путь на Землю для него будет закрыт. Для него и для темного. А ты сможешь вернуться к нормальной жизни.
Она говорила правильно. Она все говорила правильно… а по моим щекам текли слезы. Горькие слезы… А там, внизу рычал от отчаяния и бессильной ярости Александр и мое сердце разрывалось тоже.
Я ведь не нужна ему, не нужна ведь, к чему вот это все?! Зачем?!
К Стужеву подошел Ян, что-то говорил, уговаривал, обнял как маленького, начал успокаивающе гладить по спине…
Черный смерч поглотил обоих, а когда исчез под деревом было пусто…
— Моя бесконечно добрая девочка, ты сочувствуешь даже врагам, — тихий голос бабы Яги и магия отпустила меня.
* * *Избушка на курьих ножках… другая, не моя. Лиса, ростом с человека, а потому в зеленом сарафане и такого же цвета кокошнике, осторожно поправляет покрывало, укутывая меня. Две бабы Яги за столиком с чаем, тихо шепчутся обо мне… Я, свернувшись калачиком, лежу на лавке, глотая слезы… Глупо, да?! Что меня ждало бы со Стужевым — постель однозначно, инициация в ведьму, или чего он там хотел, и няшка эта издевательская… Ведь ничего хорошего… совсем. Тогда объясните мне кто-нибудь, что со мной творится и сколько можно беззвучно плакать?!
— Маленькая, — старшая баба Яга присела рядом, — хватит себя терзать. Нельзя было иначе, понимаешь, нельзя.
