Юлия Славачевская - Выйти замуж не напасть, или Оно нам надо?
Я уже не на шутку испугалась. В голове мысли заполошно метались и гудели роем потревоженных пчел: «Боже, куда меня занесло? Где я? Что произошло?»
Нужно куда-то идти, иначе быстро замерзну, если сдуру останусь на месте. Да и найти кого-то местного не помешает: надо срочно согреться и дорогу узнать. Мысли, что сейчас погибну, не допускала: дети!
И я уныло побрела по снежной целине, спускаясь вниз в надежде, что станет теплее от ходьбы. Примерно через полчаса я уже не чувствовала пальцев, щеки одеревенели. Время от времени я растирала их снегом, умом понимая, что, пока не доберусь до тепла, это мало поможет – скорее, наоборот.
Немного погодя силы начали покидать меня, и холод стал пробирать до самых костей. Шла или, вернее, – ползла я уже только на чистом упрямстве. Сколько я так тащилась из последних сил – не знаю, способность чувствовать время покинула меня. Но и мое знаменитое упрямство в какой-то мучительно короткий миг закончилось. Сдулось, вышло из резинового шарика, именуемого Эрикой, покинуло с глухим пшиком воздуха.
Все! Больше не могу. Нет сил. Я оперлась спиной о камень. В голове проносились обрывки мыслей: «Как глупо все получается… Не хочу умирать… Дети… Холодно…»
Окончательно сползла вниз и обессиленно прикрыла глаза. И даже тогда уговаривала, точнее – обманывала себя: «Я только немного отдохну, потом быстро встану и пойду дальше. Только чуть-чуть отдыха. Совсем немножко. Чуть-чуть…» Мне даже стало тепло.
Сквозь сон я почувствовала: кто-то швыряет мне в лицо тяжелые комья снега. С трудом подняв отяжелевшие, налитые свинцом веки, я увидела четырех женщин с покрывалами на головах. Они стояли, строгие и величественные, в облегающих белых платьях, расклешенных на бедрах. Грудь и плечи платьев расшиты серебряной нитью. Плечи обнимают плащи, подбитые белым мехом, капюшоны откинуты за спину. У одной или двух женщин плащи небрежно сложены на сгибе руки.
Бездонные глаза удачно оттеняли матовые голубые тени, веки подведены серебристыми стрелками. Губы их загадочно поблескивали перламутрово-белой помадой. Или блеском? Я отупело подумала: «Отстала от жизни. Не знаю, носят ли в этом мире женщины на губах блеск? Наверное, носят, раз я вижу это своими глазами».
Одна из них невозмутимо спросила:
– Что ты выбираешь: смерть или жизнь?
Я прошептала заледеневшими губами:
– Жизнь.
Тогда она отозвалась, звеня стеклянными колокольчиками подола:
– Сестры, будьте свидетельницами! Договор заключен! – Подошла ближе, склонилась и заглянула мне в глаза. Если бы я чувствовала себя нормально, то содрогнулась бы от вида прозрачных, холодно-голубых радужек с маленькой точкой зрачка. Красивая правильной, мертвенно-холодной и совершенной красотой незнакомка тихо сказала: – Выбор сделан. Идем с нами.
Неведомая сила взвихрилась вокруг нас, закружила белой метелью, обволокла и, вонзившись в кожу тысячью ледяных игл, поглотила.
Мы перенеслись в неярко освещенные коридоры. Одна из странных женщин прикоснулась ко мне, и я обрела силы, чтобы идти. Я не чувствовала ни рук, ни ног, но тем не менее мои стопы уверенно шагали по хрустящему покрытию, очень напоминающему ковер, сотворенный из белого инея.
Дамы встали почетным караулом – две спереди, две сзади, и так мы и двигались в строгом порядке до нужного места. Когда мы шествовали по пересечению странных коридорных лабиринтов, впереди нас свет зажигался, а позади гас, оставляя огромный дом в непроглядной темноте.
Стены… я присмотрелась на повороте внимательнее. Казалось, моих сил на удивление уже просто не осталось, и все же я, хоть и несколько вяло, поразилась: весь дом вырубили в толще льда! Почему же мне тогда совсем не холодно?
Меня привели под конвоем в большой круглый зал с высокими сводами. Можно не добавлять, что повсюду единолично царствовал режущий глаз белый цвет с проблесками искристого инея?
Через прозрачный купол вверху пробивался неяркий дневной свет. По стенам мягко горели сосулькообразные светильники. Своды купола подпирали колонны с удивительными, художественными гранями. Возникло впечатление – они будто сделаны из хрусталя. Я потрогала. Нет, не хрусталь. Лед.
Гостью усадили в высокое кресло черного дерева напротив статной женщины, одетой в платье и меховой плащ, как и все остальные. Единственное отличие – алмазный венец, надетый сверху на облегающее голову покрывало.
Женщины с переливающимися на свету пламенными капельками-драгоценностями на белоснежных одеждах взяли нас в тесное кольцо. Они стояли молча и торжественно, как будто на богослужении. Мне почудились вдалеке тягучие, низкие звуки органа. Или то завывал ветер?
Я смутилась. Похоже, судьба занесла меня в какой-то монастырь. Раньше, на Земле, так одевались монахини, когда из-под двойного покрывала, определенным образом охватывающего голову, не видно ни волосинки, целомудренно закрыты тканью виски и лоб, шея.
Дама внимательно осмотрела меня и произнесла грудным контральто:
– Здравствуй, мое имя – Айслаэн, я главная льдиина. Как зовут тебя?
– Эрика.
Она сложила руки домиком и величаво наклонила голову. На правую щеку ее упала тень. Женщина спросила:
– Эрика, ты знаешь, кто мы такие и что тебе предстоит?
– Нет, – честно призналась. Внутри душил страх, что-то во всем этом мне очень не нравилось.
– Мы льдиины… – Она подняла голову, по лицу скользнул отсвет усмешки. – Остальные называют нас «ледяные ведьмы».
У меня перехватило дыхание. А я-то думала, что страшнее уже быть не может. Про льдиин в этом мире ходили ужасные слухи. Мужчины их ненавидели, женщины боялись. Одно только знали: ни одна магия, ни одна сила мира Йаленар не в состоянии с ними справиться. Кроме, может быть, божественной. Но точно не знаю.
Моя собеседница тем временем спокойно роняла слова:
– Мы не рождаемся. Льдиинами становятся женщины, преданные любимыми. Нам подвластна любая магия, особенно та, что связана с водой и холодом. Мы одни из самых могущественных созданий в этом мире и могли бы покорить его, но… – Она блеснула прозрачно-льдистыми глазами. – Нас это не интересует. Мы никогда не покидаем пределы своих гор и никого к себе не пускаем. Случайно забредшего сюда мужчину ждет смерть. Женщина может выбирать между смертью и нами. Ты выбрала.
Я подавила рвущийся крик отчаяния. Я не могу! У меня… Я жду… Как же дети?!
А верховная льдиина уверенно вела беседу дальше:
– Теперь ты одна из нас. И у тебя есть магический дар, который мы поможем тебе развить и приумножить. Попрощайся с остальным миром, туда ты не вернешься. Твоим домом станут эти горы, твоей семьей – мы, твои новые сестры. Ты забудешь все чувства, причинившие столько боли. Тебе не будет дела до обмана и предательства. Твое сердце оледенеет и успокоится…
В этом безыскусном обещании, в ее голосе таились невероятные сила и могущество. На секунду я представила себя такой, и что-то предательски радостно шевельнулось, обволакивая сладким искушением. И все же я сумела остатками воли воспротивиться:
– Но послушайте: я не могу! Мне нужно вернуться! У меня дети, они ждут маму! Это просто случайность! – отчаянно возражая, пыталась бороться с произволом.
Но Айслаэн сделала знак моим сопровождающим, и меня крепко схватили, удерживая в кресле силой. Главная льдиина сделала шаг, обхватила мое лицо ледяными ладонями и, заглянув в глаза, спокойно сказала, окружая нас стеной метели:
– Не волнуйся, скоро тебя это уже не будет беспокоить…
От взгляда ее льдисто-голубых глаз мне стало еще холоднее, и мороз потек по моим венам, поднимаясь к сердцу. Я застонала: разве мороз холодный? Нет! Он обжигает!
Мороз достиг моего сердца, и после ослепительной вспышки боли оно оделось льдом. Холод, лед и равнодушие встали рядом, сделавшись моими спутниками. Память хранила все, но душа и сердце замолчали.
Как холодно внутри,И жутко-безнадежно.Как дикий зверь, терзает душу страх,А сердце так болит…Сдержаться невозможно,Но замирает стон на сомкнутых устах.
Уснуло сердце,Тихо умирает.Застыли чувства, их сковало льдом.И никуда не деться —Холод убивает.Хочу забыться непробудным сном.
Застыло все во мне,И пусть немного грустно,Не буду звать любовь, что предала меня.Там, где-то в вышине,Где холодно и пусто,Царит небытие, сверкая и маня.
Меня уж нетВ бездушном мире этом,И сердца твоего я сердцем не коснусь.Померкнет свет,Лишь тонким силуэтомК твоей я памяти тихонько прислонюсь.
Была, и нет…И сердце все забудет.Закроют льдины мой нечеткий след.И не кричи —В ответ молчание лишь будет.И не согреть любви кристалл —Когда-то им была, теперь меня там нет…[26]
Йаола, богиня
Я знаю, что с тобою сотворила моя свекровь. И я, глотая слезы, позволила этому случиться. Прости меня, девочка моя. Прости за то, что причиняю тебе столько боли и страданий. За то, что пожертвовала тебя этому миру. Но что значит одна жизнь по сравнению с жизнями всех живущих здесь?.. Даже если это жизнь моей единственной дочери. Прости меня…
