Юлия Славачевская - Одинокая блондинка желает познакомиться, или Бойтесь сбывшихся желаний!
– Я тебе так надоела? – надулась, желая немного покапризничать, чтобы напомнить присутствующим, что я все же женщина. – Ты просто пылаешь желанием от меня избавиться?
– Естественно, – в тон мне ответил брюнет. – Чем раньше я тебя туда сплавлю, тем раньше получу компенсацию за твой гонорар и свою невесту.
– Ах ты… ну, ты! – задохнулась я от возмущения. – Тебя интересуют только деньги! А что по поводу меня?
– А что по поводу тебя? Мне уже всех этих диэров до смерти жалко, – невозмутимо бросил Магриэль, не поддаваясь на провокацию.
М-да, не повезло! Спустить пар мне сегодня не светит.
– Ничего, – буркнула я. – Ведите меня на закланье в ваш хлев!
– В караван-сарай, – поправил меня Лелигриэль. Ехидно ввернул: – И вряд ли тебе там предложат полежать…
– Кто о чем, а мужчина об эпиляции, – злопамятно ответила я. Провозгласила: – Вперед! Я готова сдаться на милость победителя, если победитель выживет в неравном бою со мной и моим романтизмом!
Но лишь мы совместными усилиями приняли решение двинуться в нужную сторону, мне в голову пришла исключительно важная мысль. Недолго раздумывая, я вырвала руку, за которую крепко держался Магриэль, и рванула внутрь агентства, минуя возмущавшуюся беспределом бабулю и грозно орущих эльфов.
Если мне не судьба сегодня оттянуться, то и вам обломится меня без приданого в гарем отправить!
Остановившись на секунду, я сориентировалась и поперла карманным танком в нужную сторону.
У меня, безусловно, географический кретинизм, но, один раз пройдя по маршруту, я уже не заблужусь никогда.
Поскольку на пятки мне наступали немного расстроенные моим неожиданным поступком ушастики, грозившие какими-то несущественными мелочами типа: «Голову оторву: она тебе без надобности» или: «Ты у меня месяц сидеть не сможешь, только лежать – и то на боку», пришлось достаточно резво скакать вниз по ступенькам.
На мое везение необъятная тетя-кладовщица оказалась на рабочем посту и вперила в нарушительницу покоя, то бишь меня, грозный взгляд хладнокровного убийцы. Со словами:
– И что ты тут забыла, шалава? – культурно демонстрируя фирменный сервис данного заведения.
– Вы не поверите, – широко улыбаясь, ответила я, откидывая за спину косу, – набор для гарема высшей категории.
– Ты ж от него отказалась, – прищурился цербер в ярком, режущем глаза аляповатостью рисунка и цветовых сочетаний, платье. – С чего вдруг передумала?
– Решила, что неприлично без приданого в гарем являться, – придав глазам кристально честное выражение, заявила я и в ожидании уставилась на женщину.
– Вот так всегда, – забурчала бегемотица, вынужденная оторвать свою нижнюю часть от стула и произвести некоторые телодвижения, способствующие похуданию. Покопавшись в недрах склада и выудив знакомый тюк, она проковыляла ко мне и плюхнула его на стол. – Расписывайся и забирай!
– Вы так любезны… – пробормотала я, ставя закорючку в ведомости и сгребая в охапку свое обмундирование.
– Вот ты где! – с радостным криком ввалились в помещение эльфы и сделали ну оч-чень грозные лица. Прямо скопировали индейцев из фильма, когда те окружали бледнолицую.
– Так точно! – отрапортовала я и всучила ношу Болисиэлю. – Помоги даме не оттянуть руки.
– Это кто здесь дама? – начал нарываться Магриэль.
– Очки дать? – не полезла я за словом в карман. – Между прочим, нас тут даже две.
– Ах, простите, – вспомнила о вежливости брюнетистая сволочь и… поцеловала лапищу кладовщицы. – Еще раз прощу прощения за грубость, не имею чести знать вашего имени…
– Маргарита Розалия Василия, – зарделась женщина. И кокетливо добавила: – Но вы можете звать меня Маргариткой!
На этом заявлении мы с Болисиэлем уронили манатки и во все глаза уставились на многопудовый цветочек.
– Почту за честь, – невозмутимо ответил Магриэль, – но сейчас мы вынуждены удалиться. Срочное дело, знаете ли…
– Да-да, конечно, – счастливо откликнулась кладовщица. – Я понимаю… дела для настоящего мужчины – это первоочередное занятие… – И прижала руку эльфа к необъятной груди.
Ну да, ну да: «Первым делом, первым делом самолеты! Ну а девушки? А девушки потом»…[23] в самолете. Ага!
– Приятно встретить такую понимающую даму, – польстил толстушке брюнет, стараясь высвободиться из борцовского захвата. – Немногие прекрасные дамы способны на подобное самопожертвование… – вешал он ей тоннами лапшу на уши, не прекращая попыток освобождения.
Кладовщица внимала всему этому бреду с благоговением, а мне сильно захотелось стукнуть его по голове.
Желательно чем-нибудь тяжелым, с размаху и несколько раз, не останавливаясь! Чтобы не пудрил несчастной женщине мозги и не тешил ее несбыточными надеждами!
Пока я предавалась сладостным мечтам о членовредительстве некоторых органов отдельно взятого эльфа и, наклонившись, собирала потерянное от удивления имущество, моей пятой точке тихо, но злобно прошипели:
– Быстро сгребай барахло и выметайся отсюда!
О как! Вежливый мальчик! Главное, нашел с кем разговаривать и чему команды отдавать! Хотя… если вспомнить общепринятое выражение «шевели плюшками» – или нет? – в общем, нужно активно работать хлебобулочными изделиями, что, по моему мнению, непростительное оскорбление продукта!
Додумать и повозмущаться мне не удалось, потому как эльфы, не сговариваясь, вынесли меня с приданым за дверь в темпе вальса и протанцевали на выход, не выпуская меня из-под контроля.
Вслед нам доносился нежный трубный рев слона в брачный период:
– Я буду ждать вас!
И мне стало та-ак обидно! Вот за весь женский пол обидно – и все тут!
Пользуются, понимаешь, нашим неуемным и неистребимым романтизмом направо и налево без возмещения ущерба амортизации!
Я дождалась удобного момента, когда мое драгоценное создание оставили в покое и отпустили на волю, покровительственно похлопав по плечу и сообщив:
– Больше не теряйся! – в придачу ко всему попытались придать ускорение моему хрупкому организму.
На сие зловредное изречение, подкрепленное ударом по пятой точке, я мило улыбнулась, и эльфов перекосило. Самый смышленый – Болисиэль тут же отодвинулся подальше и спешно прикинулся окружающей средой. Но зуб у меня вырос не на него, а на некоего брюнетистого соблазнителя бегемотиков, поэтому, наплевав на воспитание и пару раз вдогонку плюнув на вбитые с младых ногтей приличия, я залепила ему увесистую пощечину:
– Это тебе за обман!
– Ты спятила?! – заорал Магриэль, держась за щеку. – Ты что творишь?!
– Не творю, – поправила я, цепким взглядом оценивая нанесенный ущерб, – а борюсь за справедливость во всем мире!
После этого заявления я приосанилась и немножко погордилась собой и своими принципами. На этом бы все и закончилось, но коварный соблазнитель толстушек решил продолжить выяснение отношений:
– Леля, ты что – ревнуешь? – и расцвел блаженной улыбкой дауна.
Озадаченно прикусив губу и подивившись, как все же раздутое самомнение мужчины подвигает женщин на исправление внешнего вида, залепила вторую пощечину.
– За что?! – завел свою шарманку богом обиженный Магриэль, схватившись за вторую щеку.
– Не за что, – наставительно заметила я, разглядывая плоды своих усилий, – а от кого!
– Что значит – от кого? – поинтересовался Лелигриэль и на всякий пожарный случай отодвинулся подальше.
– Это значит – получи приз от Гринписа! – безмятежно заявила я, полностью уверенная в своей правоте. Ухмыльнулась. – Это такие защитники природы.
– А они-то тут при чем? – вытаращился на меня брюнет и даже отнял ладошки от пострадавших мест.
– Видишь ли, охмуряемая тобой Маргаритка гордо носит имя цветка и ассоциируется у меня с милым гиппопотамчиком в брачный период, – развела я руками.
– Все бабы – дуры! – неосторожно подвел черту Магриэль и подписал себе сто пятый смертный приговор.
Выслушав общеизвестную, но в корне неправильную сентенцию, я ножкой изящно задвинула в дальний угол жалкие ошметки совести, правил приличия и воспитания и влепила от души третью оплеуху.
– Вевя! – заорал обманутый в лучших чувствах осколок мужского шовинизма. – Фесас за фто или от кофо?
– А Бог троицу любит! – припечатала я. – Чтоб было. Нам, дурам, все простительно. Что с нас, баб, взять? Волос долог, ум короток… но прошу учесть – у нас длинные и крепкие руки… и ноги, – добавила, покосившись на свои нижние конечности.
– Лелечка, если ты закончила буянить, может быть, мы все же дойдем до караван-сарая? – тихо прошептал Болисиэль, рассматривая умиленными глазами сцену убиения мной, грозной, недотепистого сына эльфийской природы.
– Да-да… Мы его потом повоспитываем! – полушепотом клятвенно пообещал Лелигриэль, прижимая руки к груди и глядя на меня умоляющим взором. – Мы его научим всех любить и уважать!
