Призыв - дело серьезное. Ошибка в ритуале (СИ) - Черникова Любовь
— Феи — очень удачное приобретение, хоть мне и пришлось с ними повозиться. Даже побывать в Запретном лесу.
— То есть и здесь без приключений не обошлось? — догадливо улыбается Арес, явно предвкушая новую историю.
— Вроде того. Ты не подумай, бывать там не запрещено, но и соваться просто так не принято. За жизнь и здоровье смельчака никто ответственности не несет. Даже страховку не выплатят. Зато именно там можно найти особые места для особенных ритуалов. Ведь в призыве порой важна каждая мелочь. Одних духов призывают мановением руки, в то время как для других нужно верно выбрать место и время. Правильно нарисовать схему призыва. Произнести нужные слова… — поняв, что увлеклась, замолкаю.
— И?
— Тебе и правда все это интересно?
— Да, — кивает светлый. — Как ты справилась с феями? И какие опасности поджидали тебя в Запретном лесу?
— Птиц помог обезвредить охранников. Отвлек их на время. И не смотри на меня так, это были магические существа, и они совершенно не пострадали, — поспешила объясниться. — Мимо магических ловушек мы тоже успешно пробрались, а вот с феями возникли сложности. Я рассчитывала на одну, а пришлось брать двоих сразу, или они отказывались служить. Заставлять их силой мне не хотелось, да и на это потребовалось бы в четверо больше усилий и магии. Но Птиц как-то умудрился уговорить Геллу уговорил, а Элла к ней сильно привязана. Вот так. Назад мы вернулись тем же путем и едва за это не поплатились.
Я передернулась, вспоминая, как меня едва не сожрали на выходе. Помогли как раз феи, сумевшие уговорить стражей нас выпустить.
— Не могу определиться, ты чересчур смелая для отличницы или чересчур безрассудная? Но теперь мне понятно, почему ты и такой добычи, как я, тоже не испугалась.
Восхищение в голосе мужчины — так непривычно и приятно.
— Испугалась, конечно, — смущенно улыбаюсь. — Но не могла отступиться, ты сам знаешь почему. Видел же Маклюса? Кстати, спасибо тебе за помощь. А у тебя что было за детство? — спешу перевести тему.
— Сначала безбедное и счастливое, но все очень быстро изменилось. Началась война и все «прелести», что с ней связаны. Я потерял родителей, и пришлось быстро взрослеть, чтобы не расстаться с жизнью.
— Ох, прости…
Зато теперь ясно, почему Арес так хорош в боевых искусствах и такой сильный маг. Наверняка служил в армии и, скорее всего, принадлежит к аристократическому роду. То, что он не из простых смертных — очевидно. Выспрашивать подробности о непростом прошлом светлого стало как-то неловко.
— Ничего, все уже в прошлом, — отмахивается Арес. — А ты, вижу, росла хулиганкой? — отмечает он, снова возвращаясь к разговору обо мне. — Мне кажется, или тетя за тобой плохо присматривала? Нехорошо, чтобы девочка подвергалась постоянно риску. Но как так вышло, что ты тоже росла без родителей? С ними тоже что-то случилось?
Вопрос застал врасплох.
— Я… Я плохо помню свое детство, и всегда жила с тетушкой Марджери.
Тетя не любит говорить о своей сестре — моей маме, а об отце я и вовсе ничего не знаю. В детстве она все больше отшучивалась в ответ на мои вопросы. Потом отвечала, что мама работает в императорской секретной службе и уехала далеко-далеко, но обязательно вернется, а моя задача подрастать и не расстраивать маму плохим поведением. Тем же самым она объясняла мне отсутствие ее портретов в доме — не положено.
Но когда я подросла и стала особенно настойчивой и подозрительной, а в истории про секретную службу давно перестала верить, она назвала мою маму женщиной низкой морали, которая погибла из-за собственной глупости, а меня любопытным демоновым отродьем, и потребовала больше не оскорблять ее чувств подобными разговорами.
Сказать, что эта вспышка меня шокировала, это ничего не сказать. Я замкнулась в себе и просидела в комнате три дня, прежде чем в дверь осторожно постучали. Тетя Марджери пришла с повинной и рассказала правду.
— Прости, это было нетактично с моей стороны, — Арес неверно расценивает мое длительное молчание.
Но почему-то мне захотелось рассказать ему свою историю.
— Моя мама работала на мелкой должности в дворцовой канцелярии. Однажды ее соблазнил один из высших аристократов и, когда она забеременела, бросил. Ее уволили с работы за аморальное поведение. Мама сильно страдала и винила во всем меня. Когда я родилась, она бросила меня на свою благочестивую сестру, и возобновила попытки добиться внимания моего отца, но тщетно. А когда мне исполнилось четыре — она пропала без вести. То ли уехала и начала новую жизнь, то ли просто умерла…
Арес обнимает меня за плечи, притягивает к себе. Ощутив такую нужную мне сейчас поддержку, продолжаю:
— Я сильная магесса, но у мамы магический дар был еще более слабый, чем у тети. Это значит, что мой отец точно был из высших аристократов.
— Поэтому ты так рвешься во дворец, — догадывается Светлый. — Чтобы узнать, кто он такой. Да?
В ужасе смотрю на Ареса. Как он догадался? Это же самая сокровенная моя тайна. От волнения подводит живот, и поджимаются пальцы на ногах. Ловлю себя на мысли, что пытаюсь вести мысленные подсчеты, чтобы успокоиться — привычка, выработанная в детстве, что бы было легче не думать о маме и своем подлом отце.
Вот ведь! А я-то считала, что научилась с этим справляться. Но нет.
— Главное, не убивай его сразу, — шутит светлый слегка разряжая обстановку, и обнимает меня за плечи подбадривая.
— Не буду. Сначала допрошу с пристрастием, — улыбаюсь грустно.
А ведь я была простой мелкой врединой и хулиганкой до того разговора, но после того, как тетушка Марджери принесла извинения и, наконец, рассказала правду о родителях, меня точно подменили.
Точнее, у меня появилась цель.
Пока тетя полагала, что это мои непомерные амбиции заставили взяться за ум нерадивую племянницу, я каждое утро вставала с мыслью о мести. Надеялась, что рано или поздно смогу взглянуть в глаза тому, кто предал меня раньше, чем этот мир услышал мой первый крик. И тогда он пожалеет, что поступил так подло.
Но прежде следовало стать лучшей, овладеть в совершенстве магией призыва, чтобы говорить с ним на равных. Чтобы по праву задать неудобные вопросы, вроде: «Что ты сделал с моей мамой, ублюдок?»
— Только никому не рассказывай. Это мой секрет, — прошу, серьезно глядя на светлого.
— Даю слово, — так же серьезно отвечает он, прижав к груди ладонь.
Решив, что лучше поговорить о чем-нибудь другом, спрашиваю:
— Позволишь и мне задать личный вопрос? — получив молчаливое дозволение, продолжаю: — Если ты передумал жениться, почему же тогда надел мне рейдл?
— Я передумал жениться на Ваэлле, если быть точным. Но я ничего не имею против женитьбы в целом.
Он смотрит на меня как-то особенно пристально, заставляя расцвести розами на моих щеках смущение. Вдруг приходит мысль: а какая она, его бывшая невеста? Ужасно любопытно!
— Она красивая? — бурчу чуть более недовольно, чем следовало бы.
— Кто? — Арес словно не понял вопрос.
— Ну… Ваэлла эта.
— А, вон ты о чем. Скажем так, если не знать некоторых ее особенностей, можно принять ее за прекрасную нимфу. Подозреваю, многие так и обманывались, о чем потом крепко жалели, — светлый хмурится, погружаясь в свои мысли.
А я припоминаю, какой он меня увидел в первый раз — с растрепанными волосами и торчащими острыми коленками. Сидящую на полу и испуганно хлопающую ресницами. Да уж. Вряд ли я его сразила наповал своей неземной красотой, особенно после того, как он собирался жениться на «прекрасной нимфе»…
Я что, уже ревную?! Кран-тец!
Не иначе ягодное вино дает мне в голову, раз я отваживаюсь продолжить традиционное женское самоистязание и задать подобный вопрос:
— Интересно, что ты подумал, когда я тебя призвала?
— Уверена, что хочешь знать? — хитро щурится Арес.
— Говори! — с подозрением наставляю на него палец, готовясь услышать что-то, что мне наверняка не понравится.
Но все оказывается еще неожиданнее:
