Юлия Фирсанова - Шестеро против Темного
Маг отвесил нахалу преувеличенно почтительный поклон и вышел. Вслед за ним устремилась Элька, успев услышать одно-единственное слово, оброненное Эсгалом, вынырнувшим из омута раздумий: «Осторожнее!» Но как всегда Элька пропустила мудрое предостережение мимо ушей. Будь она и правда осторожной, никаких приключений в ее жизни не было бы вовсе. Ведь, не открой она тогда дверь свой квартиры метаморфам и не подпиши контракт с Советом богов, все чудеса мира могли пройти стороной! Нет, хаотическая колдунья была решительно настроена испытать все, что только можно, а тем более нельзя!
Вот и теперь девушка все еще немного опасалась, что Лукасу приспичит поиграть в сверхперестраховщика и он оставит ее ждать за дверью, но мосье не стал проявлять вероломство. В магическую комнату они спустились вместе. Верная Мыша покинула запястье Эльки и присоседилась к лампе наверху в качестве элемента колдовского декора.
Тщательно затворив дверь, дабы отгородить весь остальной мир в целом и дом в частности от волшебных эманаций, Лукас подошел к стеклянным дверцам шкафа, содержащего богатейшую подборку магических книг, и встряхнул кистями рук, словно готовился не открыть шкаф, а исполнить на рояле какую-нибудь сонату, или чего там еще на нем играют. В классической музыке Белозерова была настолько слаба, что ее талант ограничивался умением отличить патетичность Баха от легкости Моцарта, но не более того.
Жест развеселил девушку. Прыснув в ладошку, она взглянула на Лукаса, и невысказанная острота замерла у Эльки на языке. Всегда полные какой-то таинственной насмешки не то над окружающими, не то над миром, а может быть, смыслом жизни или самим собой, искрящиеся темной, глубокой зеленью глаза мага были почти безжизненны. Пусть на губах по-прежнему играла легкая полуулыбка, сейчас она являлась скорее данью привычки, частью маски, под которой скрывался настоящий Лукас, всегда ускользавший от понимания, точно вода. И улыбка эта, силком натянутая на лицо, ничуть не соответствовала настроению.
– Ох, Лукас, тебе так плохо? – даже не спросила, а почти констатировала Элька, встав рядом с магом, но все еще не касаясь его, зная, что он не любит случайных прикосновений.
– Ничуть, мадемуазель, – отстраненно ответил маг, и улыбка на его губах стала шире, но теперь Элька не попалась на эту уловку. Она отрицательно качнула головой, показывая, что не верит словам мага ни на грош, и участливо прошептала:
– Почему? Что случилось?
– «Что случилось»? Элька, темное божество, походя, разглашает наши секреты, уведомляет моих друзей о моем происхождении, тайну которого я предпочел бы не раскрывать никогда, и ты еще спрашиваешь «что случилось»? Желаешь взять на себя роль Мирей? – Лукас разволновался настолько, что отбросил свое обыкновенное, чрезвычайно вежливое обхождение и с агрессивной горечью набросился на девушку.
– Мне до Мири далеко, – не стала спорить Элька и, все-таки осторожно тронув мага за рукав элегантного малахитово-переливчатого камзола, продолжила: – Я только вижу, что тебе плохо и не пойму почему. Разве мы станем хуже относиться к тебе из-за крови, текущей в твоих венах? Мирей – эльфийка, Гал – оборотень, почему бы среди нас не быть и демону? Кой черт это должно тебя так сильно беспокоить?
– Я века хранил свою тайну, Элька. Магия иллюзий прятала и мой внешний облик, и силу. Столько трудов и ради чего? Только для того, чтобы небрежно брошенная пара слов все разрушила. Не все так легко принимают демонов, как ты, юное и наивное дитя, тянущееся ко всему, что кажется тебе интересным, и игнорирующее опасность настолько легко, что и она перестает замечать тебя. Неужели ты считаешь, что светлая жрица Ирилии – эльфийка и Эсгал – Рассветный убийца – о Клайд и Эйран! – только подумать, тот самый ужас темных миров – будут столь же великодушны и склонны принять демона пусть не как друга, но как коллегу?
– Считаю, – уверенно кивнула Элька, встав прямо перед магом и открыто глядя ему в глаза, переполненные душевной боли. Едва заведя откровенный разговор, Лукас уже не мог таить своих бурных чувств. – Мирей самая благородная, смелая и чистая из всех девушек. И она не только жрица Света, но еще эмпатка и ясновидица. Как бы ты хорошо до сих пор ни прятался, Мирей умеет видеть сквозь иллюзии истинную суть души. Ты мог бы обдурить нас, прикрывая сущность демона личиной славного щеголя-мага, но не ее. Жрица никогда не подарила бы своей приязни монстру, а значит, ты не чудовище, как ни хвались. Уж если кого и считать таковым, так это Эсгала, но, я знаю, он раскаялся и хочет забыть свое кровавое прошлое. Сам для себя он стал еще худшим кошмаром, чем был для миров. Ты – тот шанс, что дала Галу судьба. Пусть учится уважать демонов, дружить с ними, а не уничтожать в берсеркерском безумии. И, знаешь, я рада, что Темный раскрыл ваши тайны, он, конечно, хотел нас смутить и расстроить, но ни фига у него не получится. Мы только лучше узнаем друг друга, станем ближе! Нас собрали вместе боги, уж они-то понимали, кто мы такие на самом деле, и должны были продумать вопрос «психологической совместимости»… Кстати, а какой у тебя истинный облик? Покажешь?
Не по возрасту мудрые слова, сказанные Элькой, почти успокоили Лукаса, а уж последняя фраза, полная едва сдерживаемого нетерпеливого детского любопытства, вызвала настоящую улыбку с толикой прежнего коварства:
– Возможно, вы правы, мадемуазель. И вам действительно хочется узнать, каков я на самом деле? Не боитесь?
– Не-а, – интенсивно замотала головой Элька и, не удержавшись, выпалила: – А у тебя рога есть?
– Вы бы еще про копыта и хвост вспомнили, мадемуазель! Рога! Я-то не женат! – несколько наигранно оскорбился мосье Д’Агар и провел по лицу рукой, словно стряхивая невидимую прежде пелену. – Смотрите уж, а то и в самом деле напридумываете чего-нибудь. Хм…
Лицо мага почти не изменилось, разве что стало более притягательным и выразительным, глаза засверкали, словно диковинные драгоценные камни, переливаясь от темного изумруда до яркой зелени весеннего луга. А вот волосы, благородно-каштановые кудри мосье, сложенные в аккуратную прическу, разлетелись ослепительной, пламенно-рыжей, как костер, шапкой, в которой проглядывали маленькие, очень симпатичные рожки цвета слоновой кости.
– О-го-го! – пораженно выдохнула Элька, даже отступив от сияющего великолепия на полшага и подавив невольное желание прикрыть глаза рукой. – Лукас, ты такой красивый! Честное-пречестное слово!
– Спасибо! – искренне поблагодарил довольный маг и, с наигранной скромностью потупившись, добавил: – Я же инкуб, мадемуазель, мне положено поражать, соблазнять, ослеплять, очаровывать.
– Да, теперь я понимаю, почему ты маскируешься, в таком виде просто так даже по улицам не пройдешь, дамы прохода не дадут, делами заниматься станет совершенно невозможно! – откровенно любуясь приятелем, согласилась Элька и снова спросила: – А что за силу ты должен скрывать?
– Врожденный дар магического очарования, ту часть демонической сути, что пробуждает у женщин неодолимую тягу к моей персоне, – открылся Лукас и вновь как-то замысловато пошевелил пальцами, вероятно, снимая еще одно заклинание с себя любимого. – Разве ты ничего не чувствуешь?
– Нет, – честно призналась Элька, прислушавшись к внутреннему состоянию, но ничего, кроме бурчания в животе, испробовавшем сегодня вдосталь блюд из разных миров, не ощутила. – А что, должна?
– Обычная женщина, как поют в балладах, уже «пала бы мне на грудь, к устам приникнув в сладостном лобзанье», – не без самодовольства пояснил Лукас и принахмурился, соображая, почему демонстрация его демонического обаяния не оказала на девушку никакого влияния.
– Так ведь я хаотическая колдунья. Может, меня моя магия защищает от твоих врожденных чар? – внесла логичное предположение Элька.
– Весьма, весьма вероятно, – немного подумав, согласился маг и широко улыбнулся с непередаваемым облегчением, без всякой манерности. – Знаете, мадемуазель, вы не ошиблись, я уже благодарен Темному! Готов признать это! Пусть он без разрешения открыл мой секрет, но зато теперь, – Лукас звучно, как кастаньетами, прищелкнул пальцами, – я, будучи дома, могу не накладывать на себя маскирующие заклятия. Они почти незаметны, но исподволь утомляют и тело, и дух. Вы невосприимчивы к моим чарам, Мирей в силу своего сана жрицы и целомудрия тоже, а на мужчин, правильных, разумеется, сила инкубов не действует. Прекрасно! О Творец, как же это прекрасно, перестать наконец контролировать каждый свой шаг и жест.
Маг потянулся всем телом, словно очень давно таскал на себе доспехи, привык к ним настолько, что перестал замечать тяжесть, но, скинув, ощутил необыкновенное чувство свободы и подхватил Эльку на руки. Крепко прижав к себе и прокружив девушку по магической комнате с каким-то ликующим кличем, более подходящим индейскому вождю, нежели благовоспитанному магу, Лукас вновь поставил Эльку перед шкафом с книгами и рассмеялся с непередаваемым облегчением:
