Алиса Дорн - Институт моих кошмаров. Здесь водятся драконы
Осторожно вытянув руку вперед, я один раз легонько ткнула его ручкой в плечо.
Только бы понял.
Сперва ничего не происходило, и я подумала, что он не обратил внимания на касание. Потом он в задумчивости посмотрел на преподавателя и побарабанил пальцами по столу. Раз. Другой. «Б». Я взглянула на вариант ответа: вроде правильный… по крайней мере, он казался мне не более неправильным, чем остальные.
Спасибо тебе, Макс. Я знала, что на тебя можно положиться. Переходим к следующему вопросу.
«Критика Лукаса заявляет, что…
а) структурные параметры экономической модели не должны рассматриваться как константные и инвариантные по отношению к использованным экономполитическим инструментам;
б) эндогенная переменная, структурирующая экономику, является константной;
в) инструментальные переменные экономических процессов являются экзогенными;
г) рациональная экономическая политика превосходит эффективную экономическую политику».
Черт. Пришлось снова обращаться к Максу.
К тому моменту, когда отведенные на тест шестьдесят минут закончились, я ответила на тридцать шесть вопросов из сорока — не без помощи блондина — и чувствовала себя как выжатый лимон. Райли же, замешкавшаяся со сдачей бланка, расплылась в радостной улыбке.
— Ты слишком довольная для того, кто до последней секунды пытался решить тест, — с сомнением заметил Макс.
— Тест? Нет, его я за пять минут закончила, — отмахнулась от его предположений рыжая. — Мне потом одна интересная идея в голову пришла…
— Какая?
Рыжая помахала перед его лицом черновиком, тем самым, исписанным ручкой с изумрудной пастой, и, избежав попыток Макса его перехватить, сунула листок в сумку.
— Охо… тебе, — исправилась она, когда мы с остальной группой начали подниматься по лестнице на выход, — об этом знать необязательно.
И показала ему язык. Ну что за ребенок! Все же я не могла не вспомнить слова Диза… Кем были «Хантере Инкорпорейтед», и какую роль они играли в происходящем?
— Ты в порядке? — придержал меня за локоть Макс, позволяя Райли уйти вперед.
— Конечно. Почему ты спрашиваешь?
Голос мой звучал ненатурально, как в американских фильмах, когда главная героиня понимает, что ее возлюбленный — тот самый страшный маньяк, которого разыскивает весь город, и маньяк понимает, что она понимает, но… «Дорогой, ты решил, что будем на ужин? Закажем на вынос в китайском ресторане или в итальянском?»
— Мы учили все эти вопросы вместе в выходные. Ты сама мне в итоге объясняла парадокс Кондорсе.
— Да? Не помню. Видимо, обсуждение «Марвела»[26] показалось мне более занимательным.
— Врешь.
— Нет.
Мы действительно спорили о «Сорвиголове», и это действительно было куда интереснее макроэкономики — Райли с полчаса пыталась нас дозваться и заставить вернуться к учебе. Я не лгала.
— Мне не стоило приводить к тебе мару, — буркнул Макс. — Я надеялся, что с твоим невосприятием магии все будет не так плохо. Как вы договорились? Сколько еще ночей ты ей должна? Я поговорю с ней, чтобы взять себе оставшуюся часть твоей платы.
Я споткнулась о ступеньку и остановилась. Повернулась к нему лицом: сейчас я стояла выше, и мы были почти одного роста.
— Только попробуй, — угрожающе предупредила я. — Только попробуй.
Что за чертово самопожертвование? Это был мой выбор, который я сделала с широко раскрытыми глазами и ради себя, при чем здесь он? И потом… Если я не могла спать по ночам, то я боялась представить, какие ужасы мара сумеет откопать в его памяти. Макс попытался что-то сказать, но я его прервала:
— Нет. Договор с марой у меня, и у меня одной.
— Тебе слишком тяжело. Я же вижу.
Слепой бы и то увидел. Даже Райли, витавшая еще со дня моей провалившейся попытки призвать демона где-то в облаках, заметила, что в последнее время я была «немножко бледной».
— Но тебя это не касается, — жестко, но честно ответила я. — Если ты заговоришь с ней, я никогда этого не прощу. Ни тебе, ни себе. Ясно?
Полные губы упрямо сжались. Было понятно, что он не хотел со мной соглашаться.
— Вы идете или нет? — позвала Райли от выхода.
Упрямый взгляд светлых глаз говорил, что этот разговор мы не закончили. Вырвав локоть из его пальцев, я поспешила к ведьме.
Однако продолжала думать об Охотнике на протяжении всего дня. И в конце концов не выдержала, поднялась на второй этаж и постучалась в дверь с нарисованным пингвином. Никто не ответил — не смог бы услышать мой стук за включенным на максимальную громкость роком. Я толкнула дверь и вошла: Диз со страдальческим выражением лица рассматривал оплавленные внутренности ноутбука.
— Как можно закрываться компом от файербола и ожидать, что мы сможем с этим что-то сделать? Я разве похож на волшебника? — пожаловался он, щелчком пальцев выключая музыку и разворачиваясь в кресле ко мне. — А, это ты.
— А кого ты ожидал увидеть?
Закрыв дверь от сквозняка, я зябко передернула плечами и постаралась опустить рукава свитера еще ниже, согреть ими заледеневшие пальцы. Озноб стал еще одной проблемой, с которой я познакомилась сегодня, и кашемир с ангорой не спасали — даже когда все остальные, как Диз, обходились одной футболкой.
— Думал, Лина вернулась, — пробормотав что-то себе под нос, демон снял со спинки кресла серую толстовку и швырнул ее мне. — Сделай доброе дело, надень. На тебя смотреть холодно.
Спасибо, конечно, но я не спешила воспользоваться предложением.
— Что я буду тебе за это должна?
— Ничего, — хмыкнул он. — Одежду оплачивает университет, если тебе еще не говорили. Я тут ни при чем.
Я подозрительно посмотрела на него, но не обнаружила подвоха. Тогда просунула руки в слишком длинные рукава и благодарно выдохнула. Кофта была теплой, гораздо теплее, чем казалось на первый взгляд, и знакомо пахла свежемолотым перцем. Но не раздражающе, а как-то… уютно. Закутавшись в нее получше, я прислонилась плечом к стене.
— Так зачем ты пришла?
— Когда ты сказал, что, может, Макс и не мой Охотник, что ты имел в виду? — вспомнила я.
Айтишник почесал бровь отверткой, которую держал в руке, и положил инструмент на стол.
— Девяносто девять процентов студентов в ГООУПиОАатСДиРН никогда не видели ректора, при виде вампира повернут в обратную сторону и прибавят скорость, считая их помешанными на крови чудовищами, понятия не имеют, кто такие Охотники на самом деле и чем они опасны… — он забыл упомянуть себя. Девяносто девять процентов студентов в ГООУ ни за что бы не пришли с вопросом к демону, зная об их лживости и бессердечии. — Но ты каким-то образом умудрилась не только войти в оставшийся один процент, но и окружить себя…
Я прикрыла глаза. Тепло сделало свое коварное дело: я расслабилась. Не настолько, чтобы задремать, но достаточно, чтобы потерять нить разговора и не сразу понять, когда Диз закончил рассказывать и о чем-то меня спросил.
— М-м?
— Ты не слушаешь.
— Я слушаю. И что это значит? — лениво спросила я, открывая глаза. — Что тебе известно о Райли?
Айтишник неодобрительно покачал головой.
— Может, прекратишь упрямиться и все-таки обратишься к медикам? — я помотала головой. Объяснять им, откуда взялись мои проблемы со сном? Благодарю покорно. — Я спросил, чем она сейчас занимается.
В последний раз, когда я ее спрашивала, рыжая сказала, что фиксированный портал, даже в ГООУ, — это слишком скучно. Теперь она хотела сделать его полностью динамическим. Правда, Макс утверждал, что это невозможно.
— Вот тебе и ответ. Гениальный артефактор и дочь мастера смерти — думаешь, Охотники не заинтересуются ею?
— Чья дочь?
— Ты не заметила, что у ее артефактов весьма специфический уклон?
Это было еще мягко сказано. Каждый раз, заходя к ней в комнату и останавливая взгляд на шкатулке с «учебными материалами», я нервно вздрагивала. Энциклопедия «Тысяча и один способ убийства» выглядела по сравнению с ее коллекцией бледно.
— Я-то, может, и заметила, но откуда…
Он пожал плечами.
— Имя Джорджа Харпера широко известно в определенных кругах, а что она его дочь, было нетрудно догадаться. У тебя в кармане лежит харперовская фирменная глушилка. Вещь довольно мощная, но грубая и простая, поэтому дешевая; обычно он за них две тысячи берет.
Что у меня лежало в кармане? Проверив джинсы, я достала ключи, телефон, несколько обрывков бумаг с записками-напоминаниями и браслет, о котором успела давно забыть. Подарок Райли. Синие бусины блеснули в искусственном освещении. Две тысячи долларов?! А я посчитала его простой бижутерией. Стоп, и это — дешево?! Сколько же стоили остальные в шкатулке?
— Все равно не объясняет, откуда у тебя такие познания.
