Терри Пратчетт - Патриот
– Цветочный горшок? – подсказал Шнобби.
– Это же… ну, как его, фаска! Клатчцы их часто носят. Похоже, нам повезло. О, а вот еще одна. Примерь-ка, Шнобби. И еще… одежда, что-то вроде ночной рубашки… ага, вторая… Ну вот, Шнобби, мы сыты, пьяны и нос в табаке.
– Коротковаты будут, сержант.
– Нищим не пристало кобениться, – ответил Колон, неловко напяливая костюм. – Давай, надевай фаску.
– Я в ней как дурак, сержант.
– Смотри, я свою тоже надел. Теперь успокоился?
– Ага, и теперь мы оба на одно лицо, сержант.
Сержант Колон сурово посмотрел на него.
– Ты это специально так подогнал, Шнобби? Знал, что́ я отвечу? Заранее придумал?
– Что ты, сержант, само как-то придумалось.
– Ладно, ладно. Но слушай, не называй меня больше сержантом. Это не по-клатчски.
– И Шнобби тоже, сер… Прости.
– Ну, не знаю… можно называть тебя, скажем… Кшноби… или Шхоби… а может, Гнобби… Вполне по-клатчски, по-моему.
– А тебя как по-клатчски называть? Что-то ничего в голову не приходит, – спросил новоявленный Шхоби.
Сержант Колон не ответил. Он опять смотрел за угол.
– Его светлость велел нам поторапливаться, одна нога здесь, другая – там… – пробормотал Шнобби.
– Верно, но вон тот котелок видишь? Чует мое сердце, он очень даже не пуст. Понимаешь, к чему я клоню? Я сейчас что угодно отдам за…
Сзади раздался грубый окрик. Оба повернулись.
Перед ними стояли трое клатчских солдат. А может, стражников. Шнобби и сержанту Колону хватило одного взгляда на мечи, чтобы понять: дело плохо.
Главный рявкнул что-то вопросительное.
– Что он сказал? – дрожащим голосом осведомился Шнобби.
– Не знаю!
– Кто вы такие? – осведомился главный уже на анк-морпоркском.
– Что? О… Э-э… – замялся Колон, ожидая неминуемой смерти от сверкающей стали.
– Ха, вся ясно. – Стражник опустил меч и большим пальцем сделал жест в сторону доков. – Быстро в свое подразделение!
– Есть! – отозвался Шнобби.
– Как зовут? – осведомился другой стражник.
– Шхоби, – робко ответил Шнобби.
Вопрошающего ответ, по-видимому, устроил.
– А тебя, жирный?
Колон запаниковал. Он отчаянно пытался придумать имя, которое звучало бы по-клатчски, но в голову приходило только одно – зато безусловно и стопроцентно клатчское.
– Аль… – только и сумел вымолвить он.
Ноги у него стали совсем ватными.
– Быстро на место, или наживете себе неприятности!
Колон и Шнобби, волоча за собой ослицу, бросились бежать со всех ног и остановились только на скользкой пристани, где все казалось таким родным и привычным. Там они отдышались и почувствовали себя почти как дома.
– Что-то я не пойму, сер… э-э, Аль? – проговорил Шнобби. – Как будто им только и надо было, что показать, кто здесь хозяин! Типичные стражники, – добавил он. – Не наши, конечно.
– Думаю, нам очень повезло с одеждой…
– И ты даже не сказал им, откуда мы! А они все равно заговорили по-нашенски!
– Ну, они… наверное… в общем, анк-морпоркский – самый распространенный язык. – К Колону постепенно возвращалось душевное равновесие. – Его даже дети в школах учат. Наверное, когда выучишь тарабарщину вроде клатчского, морпоркский просто на ура идет.
– А что будем делать с ослицей, Аль?
– Как думаешь, она сможет крутить педали?
– Вряд ли.
– Тогда оставим здесь.
– Но ее ведь уведут, Аль.
– И не говори. Эти клатчцы тырят все, на что только глаз упадет.
– Не то что мы, верно, Аль?
Шнобби окинул взором лес мачт вокруг.
– Отсюда их кажется еще больше, – сказал он. – Можно милю пройти, не меньше, просто перелезая корабля на корабль. Интересно, чего они все тут собрались?
– Ты что, совсем тупой, Шнобби? Это же очевидно. На них клатчцы отправятся в Анк-Морпорк!
– А зачем? Нам столько карри в жизни не съе…
– Это вторжение, Шнобби! Идет война, ты не забыл?
Они опять посмотрели на корабли. В воде отражались звездочки рейдовых огней.
Небольшой участок гавани непосредственно под ними вдруг забулькал, после чего на поверхности показался корпус Лодки. Заскрежетал люк, и оттуда высунулось встревоженное лицо Леонарда.
– А, вот вы где, – с облегчением выдохнул он. – Мы уже начали беспокоиться…
Колон и Шнобби спустились в зловонное чрево Лодки.
Лорд Витинари, пристроив на коленях стопку бумаги, что-то там строчил и лишь на секунду оторвался от своего занятия, чтобы коротко бросить:
– Докладывайте.
Шнобби беспокойно переминался с ноги на ногу, пока сержант Колон более-менее точно описывал их приключения – хотя в новой версии имел место остроумный обмен репликами с клатчскими стражниками, которого капрал не припоминал.
Не отрывая взгляда от бумаг, Витинари произнес:
– Сержант, есть такая древняя страна – Ур. Она расположена в сторону Пупа от царства Джелибейби, и жители ее славятся своим пасторальным идиотизмом. По какой-то совершенно неведомой мне причине стражники решили, что вы оттуда. А анк-морпоркский – это нечто вроде всемирного языка, им пользуются даже в Клатчской гегемонии. Если купцу из Гершебы понадобится продать товар купцу из Истанзии, оба немедленно перейдут на морпоркский. Нам это, разумеется, на руку. Здесь собрались такие гигантские армии, что практически каждый – наемник из какой-нибудь далекой страны. Так что если мы не будем слишком демонстрировать свое неместное происхождение, то вполне можем рассчитывать на то, что нас сочтут за своих. Под недемонстрированием я подразумеваю примерно следующее: мы не просим подать карри с брюквой и смуродиной плюс шесть пинт «Ухмельного особого», да побыстрее. Я понятно объясняю?
– Э-э… а что мы все-таки будем делать, сэр?
– Начнем с разведки.
– А-а, понятно. Да. Очень важный шаг.
– После чего попытаемся разыскать высшее командование клатчской армии. У меня есть для них… небольшой подарок. Надеюсь, этот подарок, за который следует особо поблагодарить Леонарда, очень быстро положит конец войне.
Колон отреагировал бессмысленным взглядом. Судя по всему, он обдумывал что-то свое, поэтому не слышал последних слов.
– Простите, сэр… Вы упомянули высшее командование, сэр.
– Верно, сержант.
– Но высшие чины… вокруг них всегда отборные войска, сэр. Так обычно бывает: лучшие люди кучкуются вокруг начальства.
– Полагаю, так случится и в нашем случае. Более того, я надеюсь, что так оно и будет.
Сержант Колон предпринял еще одну попытку понять ход мысли патриция.
– А-а. Ясно. И мы, значит, пойдем и постараемся их найти, правильно?
– Вряд ли можно рассчитывать на то, что они сами к нам придут, сержант.
– Так точно, сэр. Это понятно. Здесь ведь немного тесновато, всем никак не уместиться.
Лорд Витинари наконец-то оторвался от своих заметок.
– В чем дело, сержант?
И тут сержант Колон открыл для себя еще одну сторону храбрости. Храбрость, наверное, – это своего рода усовершенствованная трусость; это когда знаешь, что каждый шаг вперед чреват гибелью, но вместе с тем осознаешь, что это всего лишь увеселительная прогулка по сравнению с гарантированным кошмаром при жизни, ожидающим тебя, если ты отступишь.
– Э-э… ни в чем, сэр, – сказал он.
– Вот и хорошо. – Витинари отложил бумаги. – Если в твоем мешке найдется еще одежда, я, пожалуй, тоже переоденусь, и можно будет отправиться посмотреть Аль-Хали.
– О боги…
– Ты что-то сказал, сержант?
– Я сказал: здорово-то как, сэр.
– Вот и отлично.
Витинари принялся вытаскивать из мешка различные предметы. В их числе оказались: набор жонглерских кеглей, мешок цветных шариков и, наконец, плакат – из тех, которые вешают сбоку от сцены во время выступления.
– «Гулли, Гулли и Бети», – прочел патриций. – «Экзатические Штучки и Танцы». Гм-м, – добавил он. – Осмелюсь предположить, одной из собственников этого имущества была дама.
Стражники, не отрываясь, следили за появлением из мешка предмета из прозрачной ткани. Шнобби выпучил глаза.
– А это что?
– Думаю, это так называемые гаремные штаны, капрал.
– Они очень…
– Любопытно, что основным предназначением одеяний исполнительниц экзотических танцев всегда было не столько открыть, сколько намекнуть на возможность приоткрывания, – заметил патриций.
Шнобби посмотрел на свой костюм, потом на сержанта Колона и его костюм, после чего весело заявил:
– Что ж, уверен, это вам пойдет, сэр.
В сказанном он раскаялся еще до того, как закончил фразу.
– В мои планы вовсе не входило, чтобы костюм пошел мне, – спокойно ответил патриций. – Будьте так любезны вашу фаску, капрал Бети.
Над пустыней заколыхался бледный, обманчивый рассвет-перед-рассветом, и командира клатчского отряда это вовсе не радовало.
Д’рыги обыкновенно атакуют на рассвете. Все д’рыги. При этом неважно, сколько их и сколько вас. Просто все племя кидается в атаку. Включая не только женщин и детей, но и верблюдов, баранов, овец, а также кур. Ты их, само собой, ждешь, и стрелами можно уложить многих, вот только… они всегда появляются внезапно, как будто выплюнутые пустыней. Не сумеешь вовремя оценить обстановку, замешкаешься чуть – и тебя зарубят, зарежут, запинают, забодают, заклюют и утопят в слюне.
