Высшее образование для сироты, или родственники прилагаются - Вересень Мария
— А мы че? — внесла свою лепту отдувающаяся Алия. — Мы завсегда знакомцам помогаем. — И так налегла, что вражина чуть не потонул совсем.
— А чего ж стесняться-то, ежели… — Дедок робко макнул пальчик в канаву. Лизнул с видом главного княжьего кухаря, оценивающего сомнительные постряпушки, и вдруг, охнув, пал, как в живот пнутый, на четвереньки и начал судорожно, по-собачьи лакать из канавы. Спохватился, подскочив, крутнулся, словно шилом ткнутый, и что-то радостно и невозможно громко для его тщедушного сухого тела закричал.
— А драпать все ж таки придется. — Алия с видом победителя пнула парня в бок, потом не удержалась и попрыгала на нем немного. Детина послушно похрюкал. Лейе понравилось, и она тоже чуть попрыгала. И только я, как самая умная, заметила, что он так и лежит, болезный, головой в канаве.
— Захлебнется еще, станет упырем, — посочувствовала я горожанам, вытягивая его за ногу. Детина отбивался, что-то неразборчиво мычал и упорно стремился обратно в канаву.
Стоило нам отойти шагов на двадцать, как у канавы стало жутко людно. Расхристанное мужичье с различной тарой, как завороженное, стояло, глядя то на невменяемого нашего врага, то на азартно пьющего из канализации дедка. Над улицей неслось «Эх, хорошо! Ух, хорошо! Ых, и все равно хорошо!»
Феофилакт Транквиллинович брезгливо взирал на радостно галдящих жителей Вежа, которые с упоением осушали сток для помоев.
— Отгребай отбросы! — слышались деловитые указания, хотя самые сообразительные кожуру и остатки подгнивших овощей тоже не оставляли без внимания, собирали в пригоршни и отжимали над заранее приготовленной тарой.
Маг выбрался из этой сутолоки, усмехнулся, взлохматив пятерней угольно-черные волосы, и изрек:
— Это не магия.
Вениамин Вульфович вынырнул из-за угла вместе со страшного вида мужиком, повел носом и полувопросил:
— Самогон?
— Он самый.
— Чего это они?! — выпучил глаза спутник Вульфыча, услышав, как скребут по камню ведра.
— Это один из обозников, — представил его Вульфыч. — Я попросил его вам лично рассказать об упыре.
— Об упыре?! — встрепенулся директор. Он оглянулся на канаву и предложил, искривив презрительно губы: — Отойдем в сторону.
Они свернули на соседнюю улицу, остановились и уставились на обозника. Тот, несколько смущенный таким неподдельным вниманием, забормотал:
— Ну в Вежицах… Когда уже подъезжали… Выскочила ну чисто под копыта пацанка. Ревет, дяденьки, помогите, ну, мы ее в телегу посадили, а там за ней упырь бежит, крыльями машет. Страшный, ужасть! Патлы белые и к нам приглядывается, где бы ухватить половчее. Ну струхнули мы, молитву Хорсу прочитали, он и сгинул. Девчонку до Вежа подбросили, а потом вся эта волокита с бирками началась…
— Девочка куда направлялась? — спросил маг.
— К тетке. Только где она, эта тетка, живет, не ведаю, пацанка-то всю дорогу в отключке пролежала, напугалась шибко.
— Вы не могли бы вспомнить, как выглядела девочка? — спросил Феофилакт Транквиллинович.
— Да я уже и не помню, рыженькая, невысокая, по грудь мне будет… — Обозник почесал затылок.
— За то, что согласились с нами побеседовать, спасибо, — проговорил наставник. — Не смеем больше задерживать.
Обозник попрощался и тяжелыми шагами отправился вдоль улицы.
— Ну что я могу сказать? — развел руками наставник. — Практика закончилась, и эти четверо снова вместе. Я не сомневаюсь, что этой девочкой была госпожа Верея, а гнал ее господин Аэрон. Бирки у них, скорее всего, остались после прошлого посещения этого города. Видимо, они решили-таки отомстить городским властям.
— Но ждать ради этого почти полгода?! — с сомнением покачал головой Вульфыч. — Я боюсь, что вся эта история с бирками имеет еще какой-то смысл.
— А зеленый змий все еще у вас? — неожиданно спросил маг, обращаясь к директору.
— Он в моем кабинете. Доступ туда для учеников Школы закрыт.
— А для госпожи Вереи? — прищурил один глаз маг.
— Нет… Она не посмеет… — Феофилакт Транквиллинович нахмурился, скрипнул зубами и тихо произнес: — Убью!
— Может, это лишь наши домыслы? — неуверенно проговорил Вульфыч, но наставник уже скрылся за облаком огненных брызг и взмыл в ночное небо.
— Я учителей телепортирую, — провожая взглядом удаляющийся огненный болид, сказал маг.
— Наш малыш замарался. — Лейя щекотала змея, а тот старался спрятаться от назойливой, испытывающей прилив материнских чувств мавки на самом дне бочонка. — Надо его помыть.
К слову сказать, Лейя уговаривала привести змеюку в надлежащий вид всю дорогу.
— Нельзя же вернуть его директору в таком непотребном виде!
— Лейя всплеснула рукой, вторая конечность всецело была занята бочонком со змием.
— Ну вымой его! — в сердцах рявкнула Алия. — Макни вон в речку!
— Может, не надо? — робко высказала свое мнение я, но мавка уже вприпрыжку бежала к речке, жижа из бочонка выплескивалась наружу, змей от негромких стонов перешел на ультразвук. Мавка остановилась на берегу, сунула руку в спиртовую гадость, вытащила упирающегося змия, погрозила ему пальчиком и сунула в волны реки. Через минуту, за которую мы успели приблизиться к реке, Лейя приглушенно пискнула и выдернула руку из воды.
— Он меня укусил! — с недоумением пролепетала она.
— Где змеюка? — шепотом поинтересовалась Я. — Где этот чертов змий? — Моему рыку мог бы позавидовать медведь, проснувшийся среди зимы и обнаруживший, что жрать практически нечего. Лейя попятилась в воду.
— Упустила, жабовна?! — Алия, подскочив к мавке, стала трясти ее за плечи. — Да… нас… за то, что всех речных… в лягух заспиртованных!
Я запуталась в ее возвышенных высказываниях, а Лейя стала бледно-зелененькой, вырвалась из скрюченных в судороге пальцев лаквиллки, присела на корточки, опустила руку в воду и нерешительно позвала:
— Кыс-кысь-кысь, иди сюда, змеюшечка!
— Как же, променяет он целую реку на бочонок с помоями!
Я представила самогонную речку, валяющихся на бережку заспиртованных рыб и русалок и нас, приколоченных на воротах Школы, мертвеньких и с надписями на груди «Враги народа». Алия, видимо, тоже отсутствием воображения не страдала, потому что как-то дико посмотрела на воду, обмакнула в реку палец, облизала и повелела мавке:
— Лезь в… иди к этому… змия нам!
— Лезь в воду, иди на поклон к водяному, проси, нет, требуй вернуть змия или… Ну сама придумаешь! — перевела я Лейе. — Или… — Я выразительно тряхнула руками, а Алия не спеша стала закатывать рукава.
Мавка пискнула и буквально выскочила из одежды.
— Лишь бы не окоченела, водица уж больно холодная, — попереживала я за подругу.
— Ничего, если змия вернет, то растереть и напоить будет чем!
— Алия села на пробивающуюся травку.
От тоски мы провыли очередной куплет про незамужнюю девку и беременную свинью.
Лейя вышла из речных волн как божество этой речушки, вся в нитках жемчуга, с ракушечными бусами, одной рукой она держала за хвосты несколько огромных лещей, а другой сжимала большую раковину с бьющимся в истерике змием, стоны и плач которого разносились далеко окрест.
— Вот это я понимаю! — радостно закричала Алия. — Хорошая из тебя получилась засланка!
Лейя, клацая зубами, натягивала одежду, слово «засланка» ей не очень понравилось, но спорить мавка не стала. Я вывалила змия из раковины в бочонок со свежей водой и подозрительно покосилась на Лейю:
— С чего это они тебя так одарили? Лейя загадочно улыбнулась:
— Подход нашла.
Теперь, когда змий снова был у нас, веселое настроение вернулось, и на мосту мы станцевали танец, сами себе подпевая и не забывая взбадриваться из бочонка. В самый разгар пляски в небесах пронеслось что-то яркое и сверкающее. Лейя, задрав голову вверх и опершись на хлипкие перильца, скороговоркой зашептала:
— Звездочка, звездочка, пошли мне богатого жениха!
