Анна Гаврилова - Уши не трогать!
– Но самое удивительное в другом – меня защищала самка человека. Меня! Эльфа, которого за глаза зовут главным инквизитором! Представляешь, каково мне было? Соратники обернулись врагами, а враг…
Представляю. Но ведь это не повод подсовывать голову под топор палача. В таких случаях, как мне кажется, нужно сперва покрошить обидчиков в капусту, а уж после рефлексировать. Лучше в компании чашечки кофе и вкусной пироженки.
Граф замолчал. От его взгляда сердце заныло, тело охватил жар.
– А потом ты сказала, что я твой герой. И пообещала поцелуй.
Ну, поцелуй-то ты сам выпросил…
– И я понял – я должен жить. Ради тебя.
Орис, прекрати немедленно! Сантименты в твоем исполнении меня убивают!
– И вот мы снова вместе, а ты… – Он запнулся, взгляд стал острым, почти злым. Несколько секунд молчаливой борьбы с самим собой, и граф выдал: – Когда ты заикнулась о задании Шердома, я потерял рассудок. Я решил, что твои слова, твои взгляды, твоя нежность… Я… Я понял, что ты ничего ко мне не испытываешь, а просто выполняешь приказ.
М-да… У Шерлока Холмса уже ладони от аплодисментов болят.
– А когда вышел от мага, понял вдруг… мне все равно. Да, ты была рядом не по собственной воле – тебя принудили. А признание в доме графа Дарралиэля – неискренне, это всего лишь часть хитроумного плана… Пусть!
И кто-то все еще думает, что мужчины априори логичнее женщин?
– Но… – Синеглазый выдержал еще одну паузу. – Но я добьюсь тебя, Лёля. Я сделаю все, чтобы ты полюбила…
Орис придвинулся. Его ладонь легла на живот, губы коснулись шеи. Я тихонечко замычала, дернулась. Тут же оказалась прижата к мощному телу Ориса-Дарралиэля. Губы эльфа заскользили вверх.
Он нежно прикусил мочку уха, коснулся языком ушной раковины, и мир перед глазами поплыл, сердце ударилось о ребра в диком желании вырваться. Орис словно почувствовал – его ладонь накрыла левую грудь. Ткань сорочки слишком тонка, не способна защитить от его жара. Пальцы графа сжали сосок, язык заскользил вниз, к ключице.
Я почувствовала, что задыхаюсь, снова замычала – в надежде, что Орис сообразит вытащить кляп. Но он сделал совсем другой вывод.
– Не нравится? – хрипло спросил граф. – А так?
Грудь оставили в покое, рука устремилась вниз и замерла на грани приличия. Меня бросило в жар, даже спина вспотела.
– Завоюю любой ценой, – шепнул Орис, и его ладонь преодолела незримую черту.
Вопреки путам и здравому смыслу, я выгнулась навстречу прикосновению.
– Значит, я угадал…
Шепот графа как дурман. Его касания – тоже наркотик, они убивают остатки разума и стыдливости. И мне ничуть не жаль, что меня пытаются завоевать не цветами и серенадами, а беспрецедентной наглостью.
– Неужели думала, что не узнаю тебя, Лёля? – шептал Орис, не прекращая начатого. Сорочка его не смущала, а я уже мечтала избавиться от тонкой, но очень надоедливой преграды. – Что поддерживает твою маскировку? Уж не колечко ли с герцогским гербом?
Герб? А мне казалось, это обычная декоративная загогулина.
Я инстинктивно сжала кулаки, но граф не обратил на этот жест ни малейшего внимания. Ушастый садист принялся целовать мой подбородок.
– А это даже забавно… Смотреть в чужое лицо и видеть тебя… Мм… А тот красный пеньюар… Я едва не оконфузился при твоем появлении. И чуть с ума не сошел, когда этот желторотик Аргар обнял тебя.
Черт! Его рука переместилась на бедро. Зачем! Почему? За что?! Вернись! Ах…
Подол сорочки медленно пополз вверх. Наконец-то!
– Если не будешь орать, выну кляп. – Голос Ориса прозвучал загадочно. – А если расскажешь, куда дели Шердома, сделаю вот так…
Сорочка замерла на уровне супермини, а рука эльфа скользнула по обнаженной ноге и нырнула под ткань. Снова устремилась туда, где любое прикосновение неприлично и волшебно. Боже! Когда нет преград, это совсем иначе! Орис… Орис…
Стоп. Что ты сказал?!
Кляп исчез, но возмутиться вслух мне не дали – эльф клещом впился в губы.
Могла ли я проигнорировать поцелуй? Пожалуй, да. Но доброго самаритянина, который бы опрокинул на голову ведерко ледяной воды, не нашлось.
– Лёля, – отстранившись, выдохнул синеглазый, – ты сводишь меня с ума…
Второй поцелуй был гораздо нежней и медленней. Безумно хотелось обвить руками мощную шею, прижаться тесней, но проклятые ремни такой возможности лишили. В этот раз он отстранился еще неохотней и руку убрал не сразу.
Зато мой разочарованный стон вызвал легкую, едва заметную улыбку.
– Лёлечка, милая… – вкрадчиво прошептал соблазнитель. – Где Шердом?
Я закусила губу. Преодолеть дурман его ласк и промолчать оказалось невероятно трудно.
– Лёлечка… – Собственное имя в его устах звучало божественной музыкой. – Хорошая моя, сладкая… Ты только скажи, где Шердом, и мы продолжим… А иначе… я и пальцем тебя не коснусь.
Так. Стоп.
И еще раз: стоп! Стоп! Стоп!
За кого он меня принимает?! За полоумную нимфоманку, которая ради очередной «дозы» способна Родину продать?! Может, ему еще пин-код от банковской карточки выдать и шифр папиного сейфа? Кретин лопоухий! Наглец!
Эльф заметил перемену в настроении, мигом насторожился:
– Лёля?
Я заглянула в удивленное лицо брюнета, фыркнула и отвернулась.
Может, все-таки заорать?
Додумать не успела – тишину нарушил робкий стук в дверь. Орис напрягся, стремительной тенью соскользнул с кровати и исчез. Черт, куда он подевался?
Стук повторился.
Я закусила губу, повертела головой – синеглазого нет. Черт!
В третий раз стучали не робко, а довольно настойчиво.
Глубоко вздохнула, нацепила на лицо маску безмятежного спокойствия и ответила:
– Войдите.
А что еще делать-то?
Дверь не скрипнула – в доме каргули скрипучие двери невозможны в принципе. На пол легла полоса света, в проеме появилась худосочная фигура. Щелчок пальцами, и настенные бра вспыхнули, озарили спальню голубоватым магическим светом.
На секунду зажмурилась – слишком ярко, а открыв глаза, улыбнулась.
– Привет, Вариэль. Давно не виделись.
Блондин застыл с распахнутым ртом. От удивления даже покраснеть забыл. Все-таки хорошо, что Орис задрал сорочку не до пупа. Кажется, что-то она еще прикрывает. Ну а стянутые ремнями запястья и щиколотки – вообще мелочь.
А я отметила, что вместо привычного серого камзола на зайчике синий, отделанный серебряной и золотой нитью. Каргуля постаралась, однозначно.
– О… – Кажется, хотел произнести мое имя, но захлебнулся воздухом.
– Осторожно, – прежним, совершенно безмятежным тоном предупредила я. – Тут граф Фактимус бродит.
Уже приготовилась пронаблюдать все фазы смущения и трижды повторить, что в спальне враг, но все вышло совсем иначе.
Оторопь слетела с зайчика в долю секунды. Он напрягся, рука метнулась к бедру, но ножен там не обнаружилось – ходить по дому с оружием, увы, не принято. Зато синеглазый был экипирован по высшему разряду. Вынырнул невесть откуда и, хотя между ним и зайчиком оставалось шагов пять, обнажил меч.
– Ни с места, – глухо скомандовал граф.
Вариэль все-таки вспыхнул, но выражение лица осталось прежним – решительным и злым.
– Как вы посмели, – процедил мой робкий друг.
– Посмел, – парировал Орис.
– Вы… Вы… подлец! – рыкнул блондин.
– Это почему же?
– Вы пробрались в спальню к беззащитной девушке!
– Это моя… девушка! – нагло заявил брюнет.
– Это моя невеста! – взревел зайчик и ринулся на синеглазого.
Адреналин ударил в голову, и мир замедлился. Вот герцог неспешно летит вперед, за три шага начинает выбрасывать кулак. Граф колеблется, но все-таки отбрасывает меч, приседает. Блондин успевает заметить маневр противника, корректирует удар, и красивый хук справа заставляет Ориса пошатнуться.
Брюнет рычит, блокирует второй удар предплечьем, а сам бьет под дых. Зайчик подлетает на полметра, широко разевает рот, пытаясь глотнуть воздуха, но, несмотря ни на что, хватает Ориса за ворот камзола и бьет головой. Удар слабоват – не удивительно, дыханья-то нет. Граф Фактимус тоже в долгу не остается – берет герцога за грудки и приподнимает.
– Лёля моя! – рычит он и отшвыривает Вариэля, как плюшевую игрушку.
Секунда. Две. Три. На лице сероглазого гримаса боли, но он встает, сплевывает красным. Ладони снова превращаются в кулаки. Шаг, второй, третий. А Орис – айсберг. Просто стоит и ждет, когда хрупкий кораблик приблизится. Ему достаточно одного движения, чтобы разбить смелое суденышко в щепки.
…Моему крику мог бы позавидовать и метрошный «тайфун», и пароходный «гудок», и взлетающая ракета. Разъяренные ушастики синхронно вздрогнули и уставились на меня.
А что, красиво лежу. Разве нет?
В коридоре тотчас послышался топот, в спальню ворвался Шерр в сопровождении молодого хлипкого парнишки. Оба в ночных сорочках до колен, белых колпаках и с оголенными мечами.
