Щекотка ревности (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович

— Я Блюститель, — глухой ответ сам по себе родился из моих губ, — У нас нет границ допустимого, есть только результат. Иначе, Дианель, мы бы не смогли быстро принимать решения.

— Не лги мне, король, — качнула она головой, — Не прикрывайся званиями и титулами. Ты способен на вопиющие низости вовсе не потому, что должен, а потому, что слаб. Я выстроила этот дом по нескольким причинам, но одна из них — доказать тебе это.

— Мне нужно доказывать собственную слабость? — ухмыльнулся я, — Отлично о ней зна…

— Я построила этот дом… — с нажимом проговорила Дианель Ерманкиил, — … без использования магии, Конрад Арвистер.

Вот это было сильно, моя челюсть отвисла на максимум, а Деварон, гордый клинок, преподнесенный мне когда-то в дар Гильдией Мастеров, звякнул своим острием о паркет, заставив Дианель с укором на меня уставиться.

— Будь добр, не порти паркет, — процедила она, складывая руки на груди.

— Хорошо, — смутился я, вкладывая меч в ножны и садясь на стул, — Так лучше?

— Да, — улыбнулась блондинка, — Намного. Извини, не могла не похвастаться, я действительно всё тут сделала сама «от» и «до». Не буду кривить душой и говорить, что ради тебя одного, это было, скорее, хобби, форма медитации, но, тем не менее, ты впечатлен?

— Безмерно, — на полном серьезе кивнул я. Еще бы. Такую громадину вот этими хрупкими ручками? И ведь ноль гарантий, что всё у неё получалось с первого раза. Скорее наоборот. Объем работы был просто колоссален.

— Это мог бы сделать любой эльф, Конрад, — встав напротив меня, на расстоянии метра в три, эльфийка убрала руки за спину, — Любой эльф может построить такой дом. Совершенно любой. Некоторые так и делают. Их мало, большинство предпочитает создавать картины, писать поэмы или вырезать скульптуры, но мне всегда казалось, что у красоты должен быть практичный оттенок. Любоваться можно чем угодно, от ложки и до маяка, но зачем создавать красоту, которую не можешь использовать?

Хорошее мнение, разделяю его. Однако, такой разговор может зайти не туда. У эльфов свои отношения со временем, поэтому неспешная двенадцатичасовая беседа на интересную тему у них скорее норма, чем нечто другое.

— Ты хотела показать мне превосходство своей расы? — я внимательно посмотрел на эльфийку, определенно наслаждающуюся происходящим.

— Нет, — лицо прекрасной блондинки омрачилось, — Не это. Я хотела тебя спросить, Конрад, а что создал ты за почти четыреста лет собственной жизни? Даже книгу, в которой сидели твои неживые слуги, создал не ты.

Это тоже была она. Неудивительно.

— Соз…

— Ничего, Конрад Арвистер, — тон Дианель резко похолодел, — Совершенно ничего. Обе свои жизни, обычную и вечную, ты прожил, даже не пытаясь ничего создать. Не потому, что ты плохой разумный, а просто потому, что ты — человек. Был им, и остался. Жадное, торопливое, короткоживущее существо, совершенно слепое к краскам мира и жизни!

Последнее она буквально выпалила, нагнувшись вперед, а затем, после этих своих слов, просто истаяла в воздухе.

Я вскочил на ноги.

— Блюстители… — голос Дианель теперь просто звучал в пространстве, — Вы уже почти не справляетесь со своими задачами. Катастрофа неизбежна для всех, кто смотрит хотя бы на сотню лет вперед, она стоит у нас на пороге. Управление Срединных Миров пошло еще дальше, решив дать шанс отбросам и изгоям даже общества короткоживущих. Создание Омниполиса, Конрад, это проект Магнум Мундуса по созданию крысиного короля, некоего соборного Блюстителя, который возьмет на себя проблему регулирования поведения всех короткоживущих рас во всех мирах. Изгои, которые станут надсмотрщиками. Пули и технологии в руках тех, кому некуда деваться и некуда больше бежать. Но этот проект не оправдал себя, его формирование не успевает за темпами развития некоторых миров и даже рас. Более того, идеи интеграции культуры и техники Нижнего мира разобщают жителей города, воспитывая в них индивидуализм. Понимаешь?

— Нет, — я пошёл в следующую залу, готовый к чему угодно, — Не понимаю. Мы справляемся с задачами. Всегда справлялись.

— А может, ты просто не смотрел внимательно, а⁉ — голос пропавшей эльфийки стал громче, буквально грянув мне по ушам, — Что насчет Канадиума, Конрад Арвистер? Думаешь, что агенты, двадцать лет спокойно жившие в городе, единственные, кто сумел так спрятаться? Думаешь, что нет других, пересылающих запрещенные знания в куда более доступные миры⁈ Не закрытые стенами, пушками и ружьями⁈ Думаешь, не существует лабораторий, подземелий, тайных городов, где тщательно изучают иномировые знания?!!

Я остановился. Закрыл глаза. Успокоился. Подумал. Прогремевший голос эльфийки, в котором сквозило отчетливое негодование и презрение, я его воспринимал как вызов, но он им не был. В нем сквозило возмущение и страх.

Думай, Конрад.

— Дианель, — после глубокого вздоха, начал я, — Что ты задумала? Что вы задумали?

Она ответила не сразу, после паузы, тоже слегка успокоившись.

— Альтернативу, Конрад Арвистер, король Агалорна. Альтернативу… — негромко и устало прожурчал голосок эльфийки, — То, что позволит Срединным мирам уверенно смотреть в будущее хотя бы на два столетия вперед.

— …

— У тебя есть «птенец», Конрад. Что бы ты сделал для того, чтобы она могла спокойно прожить пару сотен лет? — с участием спросила Дианель, — Что бы ты мог сделать?

Двести лет. Всего двести лет. Целых двести лет. Человек взрослеет до двадцати, мозги у него появляются к тридцатке, в сорок уже начинаются болячки. С ними он живет до восьмидесяти. У гоблинов и орков раньше взросление и меньше возрастных болезней, но различия несущественны. Минотавры? Сроки в два раза больше. Эльфы и гномы? В десятки раз у гномов и почти в сотню раз больше у эльфов.

…драконы?…вампиры?

Бесконечность.

Двести лет. Я не знаю, что будет с Нижним миром через десять. Могу предсказать, что мобильники, только начавшие выходить в тираж, станут целыми платформами с ворохом самых разных полезных приблуд, могу предсказать, благодаря проглоченной когда-то чужой памяти, что цифровые технологии будут расти невиданными темпами… но это всего на десять лет.

…но двести?

— Ты права, Дианель, — медленно проговорил я, идя по полутемному коридору, еле освещенному парой летающих свечек, — Теперь я вижу проблему.

— Проблему? — переспросила меня эльфийка, а затем рассмеялась едва ли не истерически, — Аха-ха-ха-ха! Проблему?!!

— Да, проблему, — выйдя в новый зал, тоже со вкусом обставленный разнообразной мебелью, я неторопливо пошёл к следующему входу, — Высокомерие. Долгоживущие расы поставили считать себя благодетелями, позволяющими другим разумным жить и развиваться, но в определенным, комфортных для себя пределах. Когда этим границам начало что-то угрожать, они почувствовали то, что чувствовать никогда не хотели — конкуренцию. Опасность. Дискомфорт. И поэтому ты… или те, кто стоят за тобой, и создали эту Мать-Магию, не так ли?

— Как ты…

— Это было довольно просто, Дианель. Печать могущества, действующая как рабское клеймо. Я видел достаточно проявлений этого феномена, чтобы понять, как он работает и что он может. Приблизительно, конечно, но уж составить полную картину, после того, что я сейчас услышал, смог бы и школьник. Вы… — тут я усмехнулся, озирая еще одну комнату, похожую на небольшую курительную, с любовью обставленную жесткими, но удобными на вид креслами, — … вы пытались внедрить в Омниполис экспериментальные образцы подконтрольных существ, но из-за каких-то проблем, они были нестабильными, их критическое мышление сильно падало. Даже лучшая из них, полуэльфийка, соображала только за счет своего увеличенного резерва маны и особенностей организма. И это в пассивном состоянии. В активном, когда эта ваша Мать-Магия начинает напитывать реципиента, у того тут же падают умственные способности. С этой проблемой вы еще не справились, если судить по Законнику.

У меня вышло неторопливо обследовать еще два зала и начать подниматься на второй этаж, когда госпожа бывшая королевский библиотекарь подала голос.