Кто тут хозяйка? (СИ) - Волховец Вера

Книгу держала на коленях, как маленького ребенка. Потом долго с ней валялась в кровати, листала страницы, и… Так и уснула, упав щекой на страницу.

Сон навалился резко и безжалостно, будто я пару недель уклонялась от встречи с ним. И он оказался… мучительным.

Никогда в жизни мне не было так больно, как было во сне сейчас. Будто половина меня была грубо оторвана. И лежала я в руинах, в осколках, разодранная в кровавые лохмотья. Болела. Пыталась проснуться. Не проснулась. Будто провалилась глубже в боль и отчаянье, холод и алую смерть.

Господи, господи, господи…

– Ты здесь?

Это не вопрос – тихий измученный стон, что-то сродни предсмертному возгласу. Мысленный шепот, который я не слышу – осознаю.

– А кого надо? – подумала. Потому что “ты” – это как-то не очень конкретно.

– Где ты, раздери тебя Тар’аркрис? Где тебя носит, женушка?!

– Джулиан? – опешила настолько, что даже на несколько секунд забыла о невыносимой боли, пытающейся меня угробить.

– У тебя что, есть еще один истинный? – он там вспыхнул то ли ревностью, то ли злостью от моего непонимания. А может, и тем, и другим.

– Так это ты меня мучаешь? – выбесилась абсолютно симметрично. – Отвали от меня. Сказала же. Оставь в покое. Не думала, что ты настолько гад, что готов делать мне больно, лишь бы я бросилась к тебе на шею. Да и за кого ты там меня держишь?

– Это не я! –зло рыкнул на меня. – Не я, Марьяна. Это наша с тобой связь. И поверь, я сейчас сам тебя видеть не хочу. Восьмую ночь уже так подыхаю! С каждым разом все сильнее. Сам уже жалею, что тебя узнал. Понимаю всех тех, кто предпочитал этой проклятущей связи душ нормальные нейтральные отношения, завязанные на легком влечении или расчете. Жаль, что осознал так поздно.

– Восьмую ночь? – повторила ошалело. – Восьмую? Ты там ничего не путаешь? Я же только вчера из Велора ушла. Или ты день за два считаешь?

– Ты послала меня к черту одиннадцать дней назад, – ответ прозвучал сухо и формально, – и восемь дней назад началось это. У тебя суд через пять дней, ты в курсе? Мне занесли твою повестку. Твой крыс каждый день о тебе спрашивает. 

Так, а вот об этом нюансе прогулок по Серебряной дороге меня никто не предупредил. Для меня-то… Ну… Полдня прошло. Максимум – день. А в Велоре уже восемь… 

– Где ты, Марьяна? Не в Велоре? Где?!

– У себя, – ответила кратко, – в мире, в котором родилась.

– Возвращайся немедленно, – он обнаглел настолько, что снова начал на меня рычать, – связь душ не выдержит такого расстояния между нами. Еще пара дней – и мы оба сдохнем. Прости, но я планировал пожить немного дольше.

– Я не могу, – созналась виновато, – путь был долгий и затратный. Я вычерпала весь свой запас магии, и колдовать мне нечем. Может подождать, пока восстановится?

– Пары дней для этого хватит?

Он спрашивал риторически, уже зная мой ответ.

Увы, но нет. Для одной чудо-двери между даже двумя конкретными мирами мне нужно гораздо больше сил, чем есть сейчас и больше, чем восстановится за двое Велорских суток. 

– Я… Я не знаю, что делать.

– А я знаю, – он хмыкнул как-то едко, – не вздумай сопротивляться, Марьяна.

Я не успела спросить – сопротивляться чему? Потому что именно в эту секунду я поняла, что до сего момента мне больно не было. А вот сейчас стало! Так, что мозг кипел и плавился минут пять, а потом пришла жажда.

Даже не так. ЖАЖДА! 

Жажда, вытолкнувшая меня из сна. 

Жажда, заставившая резко усесться на постели. 

Жажда, затопившая весь мир передо мной оттенками алого цвета.

Даже маму, склонившуюся над моей подушкой, моя жажда окрасила в ярко-красный, выделив на её шее подходящее место для укуса.

Так, стоп, для укуса? И что это мама забыла внезапно рядом с моей кроватью?

– Ма?

Она ойкнула и будто пойманная с поличным шарахнулась назад, к дверям. А я опустила глаза на то, к чему она тянула руки. Увидела книгу, так и забытую на подушке. Чего?!

Сощурилась нехорошо. Так вообще-то на мать щуриться нельзя, но если эта мать вас особо не воспитывала – можно и сделать исключение.

– Это Ведьмина Книга, мама. Бабушкина была. Теперь моя стала. Какого лешего тебе надо?..

Мамино лицо, мертвое от испуга, вздрогнуло, попыталось состроить обвиняющую мину. Не получилось. И тихо всхлипнув, мама уселась прямо на пол, пряча от меня глаза. 

– Я просто думала… Думала, что может, есть способ… И мне…

– Стать ведьмой? – договорила я, когда она оборвала себя на полуслове. – Мама, ты серьезно?

– Ну ты же стала, – мама пожала губы упрямо, – и от тебя бабушка тоже этого не ждала, тебе тоже уже было поздно. Вдруг и я могу. 

– Как удачно.

Эта мысль точно была не моя, чужая. Прозвучавшая в голове и качнувшая меня вперед.

– Ты – можешь, – произнес Джулиан моим языком, – я тебе помогу. Разбужу твою силу. Но и ты кое-что сделаешь для меня.

Бог ты мой, как знакомо это прозвучало. И пусть он не предлагал мне сделок, но потому, что я успела узнать об нюансах магических вампирских отношений – я поняла все мгновенно.

– Ты с ума сошел, – подумала, – я не буду пить ее кровь. Она – моя мать!

– Это как раз то, что нужно! – категорично сообщил мне вампир.

Ну класс.

Эй, кого там мамы по жизни называют паразитами? На кого всплескивают руками и стонут: “Сколько ж ты у меня еще кровь пить будешь?”

Вот прямо сейчас у моей мамы появится возможность сказать это, имея самый веский повод!

Странное дело – пока Джулиан моим ртом оговаривал условия сделки – мама не падала в обморок, не заламывала руки, не обвиняла меня во всех грехах.

Только спросила.

– Марьяша, тебя там вампир какой покусал, что ли?

– Покусал, – ответила, перехватив управление своим языком.

– И замуж взял, – внес свою поправку неуемный упырь, – и надо к нему скорее вернуться. Для восстановления магии нужен глоток крови. Кровь близкого – идеальный вариант.

– А ты не обманешь? – мама все еще сомневалась. – Я правда еще могу начать колдовать? Не поздно?

Джулиан моей рукой поймал маму за запястье. Пощупал его моими внезапно онемевшими пальцами. 

– Не поздно, – выдал свой вердикт, – магия есть, но глубоко спряталась и крепко спит. Видимо, дело в самом этом мире, слишком он плотный, не дает ведьмам пробуждаться в нужное время. Прорываются только сильнейшие. 

– Правда? – подумала.

– Сама знаешь, – получила мысленный ответ, – мою ложь ты почувствуешь, Марьяна.

Да. Почувствую. Было такое неизвестно откуда прилетевшее убеждение.

Вот ведь! Придется теперь узнавать об этой их дурацкой связи “тель алаан” или как там она называется? Чтобы знать, как это так этот чертов вампир вдруг вселился в мое тело, поделился со мной своей жаждой крови и сейчас моими устами договорился о сделке с моей же матерью.

– Ну давай, – мама тихо кивнула и качнула головой влево, обнажая шею, – только давай не до смерти, Марьяша, я тебя родила, в конце концов.

– Я не буду, – подумала отчаянно. Пить мамину кровь вживую! Это же жесть! Не могу, не буду, не заставите.

– Просто закрой глаза, – посоветовал Джулиан милосердно, – нам нужна эта сделка. Ты должна вернуться.

Он был прав и это возмутительно. Закрыла. Ощутила, как встала, как качнулась вперед…

Меня осторожно, но настойчиво отстранили от всех чувств. Будто заслонили темной спиной от происходящего. Я пришла в себя только парой минут позже, ощущая только солоноватый привкус на языке. В мою кровь горячим потоком вливалась магия. А у мамы… У мамы, замершей и держащейся за место укуса, светились ярко-зеленым глаза.

– Не задерживайся, тель алаан. Твой путь займет время. И у нас его может не быть.

Джулиан исчез из моих мыслей, прихватив с собой и “цвет настроенья – красный”, и слишком длинные, тяжелые клыки, и легкое головокружение. А магию оставил. Как кстати!

– Мне надо идти, мама, – меня качнуло в сторону шкафа. Ну а что! У малой спальни в бабушкином доме дверей не было, только занавеска. Синяя, расшитая жар-птицами. Бабушка вышивала для меня, когда я заявила, что обычная белая в черный горох – скучно. Подарила на день рождения, спросила – весело ли мне теперь? Почему-то мне вдруг так грустно стало, что я на голом порыве ободрала эту самую занавеску и завернула в неё Ведьмину Книгу.