Трудно быть замполитом (СИ) - Бебель
— Эй, куда встал? А ну брось, главный залютует!
— Во-во! Вчера не хватило⁈
Держа в руках горячую миску с мерзкой, дымящей жижей, я двигал к стене. Заметив мое приближение, девица нахмурилась, а парнишка недоуменно обернулся:
— «Свежачок»? Ты чего это, накажут ведь! Вернись, покуда не заме…
— Закрой глаза. Закрой и… Кричи.
Прости, пацан, но так надо.
Недоуменное «А?» превратилось в звериный вопль, когда я окатил парня жгучей баландой из миски. Несчастный рухнул на колени, закрываясь руками, будто это могло спасти от боли. Швырнув плошку, я пару раз пнул под ребра, заставляя пацана визжать еще сильнее.
Истошные крики немедленно привлекли внимание бандитов. Безухий устремился к нам, сыпя проклятиями и едва не сметая камни на своем пути. Отпихнув меня он подскочил к пацану и схватил того за волосы, заставляя показать лицо. Прилипшие куски сельди и пшена смотрелись бубонами и нарывами, придавая обваренной коже ужасающий вид.
Впрочем… Пока рано судить, но надеюсь все же не изуродовал. Каша пусть и очень горячая, но все же не кипяток. Хотя выглядит реально стремно.
Борясь с дрожью в коленях, я подкинул дров в разгорающийся подо мной костер:
— Че зыришь⁈ А нехрен к чужим бабам лезть! Че, говнюк мелкий, у меня увести решил⁈ А вот…
— Закрой пасть!!!
— Сам закрой!!! — мой собственный командирский тон заставил безухого вздрогнуть. — Че думаешь, не знаю, чего ты тут затеял⁈ Да я сейчас всем расскажу, как вы…
Как и в прошлый раз, в лишних провокациях безухий не нуждался. Хватив за пояс, он рванул рукоять кинжала. Мир куда-то испарился. Ни девицы, ни главаря, ни двора. Только тьма и боль. Страшная, пронизывающая до самого затылка.
В сознание вернули вопли. Собственные вопли. Катаясь по земле, я хватался за рассеченное лицо. Вместо того чтобы пырнуть или вскрыть глотку, главарь со злости рубанул куда придется. А пришлось так, что аж нос раскололся надвое.
Мгновенная карма, замполит получает по заслугам… Черный юмор, мать его.
— Да чтож ты… — надо мной причитал голос рябого. — Второй раз! Второй! Чтож мне, сызнова себе тушу выискивать⁈
Рванув за шкирку, он насильно поставил меня на колени, вынуждая показать лицо. Дрогнув от омерзения, он отшвырнул меня, словно червивую колбасу.
— Кому велено, на пост вертайся!!!
— Сам вертайся! Пошто искалечил⁈ Своего просрал, так и моего губить⁈ Старого прирезал и этого туда же⁈
— Закрой пасть!!! Команда была верну…
— Пососи шершавый хер, команда!!! Это у лорденышей команда, а у нас делиться заведено!!! У своих не хапать, в бурдюки не ссать! Нет, я неверно говорю⁈ Мы здесь за не ради его ушей пыхтим! Мне рожу, тебе пальцы, тому нос! А этот всех без «скота» оставить норовит, все хапает! Сегодня моего угробил, завтра твоего! Аж самострел, что мне девка подарила, и тот «на общее» захапать рвется! А перстенек-то на общее не дает…
Рябой размахивал арбалетом, обращаясь к подельникам, что подтягивались к разборкам. Ситуация обострялась с каждым мгновением.
Лицо жжет, будто скипидаром, но глаза худо-бедно видят, пусть и слезятся, сволочи… Глядя, как девица стирает с ошпаренного пацана налипшую баланду, я пропустил момент, когда конфликт между рябым и безухим достиг апогея.
— Закрой пасть, закрой, закрой!!! Прекрати голосить на весь двор, подтирка ты шлюшья!!! Они же все слышат, они же…
В лицо брызнуло что-то холодное. Арбалетный болт угодил в раскрытую пасть главаря и из пробитого затылка на меня смотрел наконечник. Безухий забавно махал руками, пытаясь вытащить болт, но хватал лишь воздух. Повреждение мозга начисто лишило его чувства пространства.
Господи, неужели получилось? Даже не верится…
— Заткнул⁈ Заткнул мою пасть, а? То-то же!
Потешаясь над умирающим, рябой не замечал, как его подельники тревожно переглядываются, отступая ближе к стене. Услышав перепалку «скот» менял миски на молотки и пилы, угрожающе напирая на своих «пастухов». После всех этих воплей, даже самый тупой из пленников понял, никто их никуда не отпустит. Пусть хоть сто крепостей починят, а финал один.
Спасибо рябому. Говнюк сэкономил мне кучу времени, голося на весь двор. А то я бы неделю угробил, разжевывая и доказывая планы уголовников. И это если повезло и главарь не избавился бы от меня прежде, чем удалось подбить бунт.
А так… Считай само вышло. Но рожа болит… Ух. Как бы сознание не потерять.
— Чего удумали, доходяги⁈ Кнутом отходить, али сами образумитесь⁈
— А поди сюда, образумь!
— Во-во! Не боись, не больно зарежем!
Конечно, приятно, что рабочий класс вспомнил о своих правах, но все же паршивый расклад. Шесть пленников на семь бандитов. Один из которых эта ублюдочная, рябая туша. Здоровый говнюк, вокруг которого теперь группируются напуганные подельники. Еще и работяги остерегаются нападать первыми, давая время перезарядить арбалет. Блин, этот момент я не продумал… Как бы они вместо бунта тупо побег не устроили. Ворота-то сейчас никто не охраняет, так зачем нарываться, когда можно сбежать? Черт, а ведь могут и договориться попробовать! Ну точно, вон, уголовники уже «пыл охладить» предлагают…
Нет, ребята, мирного решения не будет. Не ради ваших жизней я на ножи прыгаю.
Голова гудела, ноги дрожали, а лицо пылало пламенем, но я все же сумел подняться на ноги, сжимая в руке камень. Уголовники были слишком заняты происходящим во дворе, чтобы заметить, как я подбираюсь со спины.
Рябой что-то почуял, но камень уже впечатался в его затылок. Арбалет шлепнулся на землю и выстрелил, пробивая ногу одного из работяг.
Двор огласили истеричные вопли, ставшие сигналом начала стачки. Кто-то метнул деревянный молоток и удачно выбил чужой глаз, а кто-то осел на колено, с воплями пытаясь вытащить застрявший в ребрах нож. Происходящее чем-то напоминало игры в кучу малу в детском доме, только если там слышался смех или обиженный плач, то здесь — хруст ломающихся костей и крики боли. Что работяги, что уголовники, поначалу такие нерешительные, быстро входили во вкус. Убей или будь убитым, что может быть проще?
К сожалению, толстый череп защищал рябого не только от попадания умных мыслей, но и от смертельных травм. Не успел я добавить по башке еще пару раз, как урод рванул меня за грудки, размазывая о крепостную стену.
— Смелый да, смелый⁈ — повторял он слова убитого командира, колотя меня головой о кладку. — Доходяга оборзевший, я тебя как твою суку натяну!
Я отчаянно пытался отбиться, вырваться, ударить в ответ. Тщетно. Не могу. Не получается! Он сильный, я слабый! Всегда, блин, так было! Не вышел ростом, не вышел силой. Рожей только вышел. Но какой с нее…
Громадная лапа, держащая мою шею, куда-то испарилась. Падая на задницу и заходясь в истошном кашле, я не сразу заметил, как надо мной скачет тень. Две тени.
Подойдя сзади и оседлав спину громилы, девица взяла его шею в замок. Загорелые женские бицепсы резко контрастировали с рябым лицом, которое с каждой секундой приобретало пурпурные оттенки. Идиот сучил руками, пытался дотянуться, сбросить, — бестолку. Колени дрогнули, он осел, но женщина не ослабила хватки. Она душила и душила, даже когда лицо почернело, когда изо рта вывалился язык, когда глаза закатились, а тело задрожало в предсмертных конвульсиях.
В каком-то очень извращенном смысле, это даже красиво… Хотя не, я просто сотрясение заработал. Черт, как башка-то… О-ох…
Стачка подходила к концу. Не привычные к честной драке уголовники уступили работягам. Кто лежал с проломленным черепом, кто-то взывал о пощаде. Один умудрился вырваться и перелезть за высокий частокол, что стоял на месте разрушенных ворот, но в одиночку и без припасов далеко не уйдет. Да и какая разница? Он с нами в караване не шел, к Коллет отношения не имел. Пусть бежит.
— От-так-вот! Ишь удумали, за скотину убойную держать! — крепкий мясник отвесил оплеуху сдавшемуся бандиту и обернулся, будто ожидая закономерное «во-во».
Тишина. Его худой приятель лежал среди убитых со сдавленной глоткой. Получив в самом начале болтом в ногу, бедолага оказался растоптан в пылу драки.
