Одержимая (СИ) - Вертинская Стася

Он поднял Бажену на руки и уложил на лавку.

— Духа Бездны может и нет, — Анчутка просеменил следом и уселся рядом с девушкой. — Да вот пахнет от неё не по-нашему.

— Всё-таки — одержимая?

Велизар Анчутке доверял. Тот хоть и был бесом, но служить ему пошел по доброй воле в благодарность за спасение от гулей. Не повезло Анчутке оказаться возле самого прорыва. Мертв был бы, коли Велизар не появился там в то же время. Со страху пообещал он служить ведьмаку полвека, но в отличие от прочей нечисти не юлил, не хитрил, а честно выполнял обещанное.

— В себя придёт, так узнаем, — пожал плечами Анчутка. — К чему гадать?

Велизар посмотрел еще раз на девушку и отвернулся.

— Проследи за ней, — велел бесу. А сам поставил пару охранных заклятий на дом и пошел спать. Последний день был для ведьмака тяжелым.

5. Бажена. Новый мир

Я открыла глаза и уставилась в потолок. Дом был другой, а ситуация та же: лавка, я на ней, деревянный потолок, и паук возле балки. Только теперь я не могла сказать, что было хуже: выйти замуж за неизвестного мужичка в глухом селе, или вечно служить байкеру в доме, где нет ни водопровода, ни электричества, ни интернета и в обозримом будущем ничего из этого не предвидится.

Как там зовут моего «спасителя»? Вези… Вазе… Мысленно назвала его Вазелином — потом разберемся. Гораздо важнее понять, что делать теперь? Бежать от Вазелина не имело смысла: тут хотя бы крыша над головой, а за стенами его дома неизвестный враждебный мир. И как меня вообще угораздило? На вид байкер казался тут самым адекватным. Надеюсь, с ним не пропаду. Я снова уставилась на паука, деловито перебирающего лапками.

— Пылесоса на тебя не хватает, — сказала ему я.

— Очнулась, девица, — сказали рядом.

Голос говорящего был скрипучий. Не понятно, кому принадлежащий — мужчине или женщине. Я резко села и оглянулась. За столом в стороне сидел Добби и лепил пирожки. После того, как осознала, что я в другом мире, его вид меня не пугал. Ну уши, ну копытца — и ладно, с кем не бывает. Главное, что не пытается меня съесть.

— Ты кто? — спросила я. — Домовой?

А кого ж еще мог позвать хозяин дома в этом мире?

— Скажешь тоже, — засмеялся Добби. — Бес я, Анчутка. А ты, значит Бажена?

— Так и есть, — кивнула я. Бес вроде был дружелюбный.

— Тогда садись, Баженка, пироги лепить. Вот проснётся хозяин, есть захочет.

— Мне бы умыться сначала, — ответила я, озадачено глядя как ловко Анчутка заворачивает начинку в тесто.

— Так там, возле бани бочка, — махнул рукой бес. И я вышла из дома.

Возле отдельно стоящего здания — видимо, бани — и правда стояла деревянная бочка. Я подошла к ней склонилась над водой. В темной глубине отражалось едва знакомое мне округлое лицо. Будто моё, но лет на десять моложе. Заплетенные в косу длинные волосы вместо модной стрижки. Гладкая кожа, еще не испытавшая на себе многоэтапный уход. Большие глаза без пушистых наращённых ресниц, ради которых я пролежала три часа в кабинете косметолога и тщательно берегла. Губы самые обычные, не знающие, что такое ботокс и стремление к красоте Анджелины Джоли.

Я была сейчас совсем другая. И мир был другой — страшный в своей отсталости и незнакомый. Не удивительно, что меня прозвали одержимой, когда я кричала о карах современности вместо того, чтобы соответствовать приличной местной девушке. Но то ж знал, что всё тут так запущено?

Вообще-то кричать и рыдать в голос, желательно погромче, мне хотелось и сейчас. Судьба была жестока и обладала весьма извращенной фантазией, раз закинула меня сюда. Но расслабляться было нельзя — вряд ли вернуться в родной мир получится так скоро. К тому же я совсем не знаю, что случилось со мной настоящей. Как там было? Первое правило попаданца — никому не говорить о попаданстве. А то одержимой обзовут. Вот узнаю хотя бы, кого называют одержимыми и что с ними делают, тогда и стану жаловаться на жизнь всем подряд. А сейчас лучше сидеть тихо.

Я обмыла лицо прохладной водой и тщательно оттерла руки. Хочешь-не хочешь, а разбираться с происходящим придется. Стараясь при этом по меньше привлекать внимание своим поведением и одновременно как можно скорее подвести мир к техническому прогрессу. Об интернете и полетах на Марс мечтать пока рано, но водопровод в дом провести надо.

С этой оптимистичной мыслью я пошла назад в дом, хоть пока и не знала, с чего начать свой тернистый путь. Вообще-то попадать в другой мир я никогда не планировала. Даже профессию выбрала не такую, чтобы она могла помочь выжить в дикой природе или отсталом мире. Не думаю вообще, веб-дизайнер может пригодиться в этом месте в ближайшие тысячу лет. Но какие-то знания еще со школьных времен имелись, не пропадём.

Если судить по прочитанным мною книгам, в другие миры попадали исключительно неудачницы, провалившие свою жизнь и получающие второй шанс на счастье, но имеющие рояль в виде подходящего новому месту рода занятий и какого-нибудь принца под боком. Меня моя прошлая жизнь вполне устраивала. Да, мама ворчала, что в свои двадцать семь я еще не нянчу её внуков. Но мне нравилась моя свобода, жизнь в большом городе и тусовки с друзьями. Интересная работа и раз в году отпуск у моря, пусть и в эконом-классе. Даже намечались какие-то отношения. Еще не любовь, но видно было, что человечек надежный, стоит присмотреться.

Теперь же предстояло начать всё заново. Из преимуществ — элементарные школьные знания о технологиях и байкер Вазелин, которого, судя по произошедшему на свадьбе, люди здесь уважали. Стоит держаться за него, пока я тут не освоюсь. Из минусов — всё остальное. И, как уже говорила, о деревенской жизни, хоть как-то приближенной к окружающим меня реалиям, я знаю только то, что она есть. Идей, как улучшить мою жизнь, кроме как съездить в несуществующую здесь «Мегу» купить пару синтетических пледов на жёсткие деревянные лавки, пока не было. Старалась надеяться, что это всё временно, и на завтра я проснусь в родном теле.

Я уселась за стол напротив Анчутки, закатала рукава и потянулась к тесту.

В последний раз пироги я пекла с мамой ещё в детстве. Сейчас если захочешь сдобы — есть булочные и доставка, ни к чему пачкать всё вокруг мукой. А я, как и многие девушки, следила за фигурой и булки усиленно игнорировала. Потому лепить тесто не умела. За неумение готовить могло прилететь и в современном мире, где готовка не была главным достоинством девушки. А раньше, как говорили мама, это было одним из показателей пригодности к семейной жизни.

— Жалко платье, — покачал головой бес, глядя при этом на то, как я издеваюсь над кусочком теста. — В таком не пироги лепить, а на гуляниях плясать надо.

— Да что платье, — мне красный подпоясанный балахон жалко не было. — Незачем его жалеть.

— Слыхал, хозяин тебя со свадьбы забрал. Не скучаешь о женихе? — продолжил Анчутка, с сочувствием посмотрев на кривой пирог в моих руках. У беса они получались ровненькие, аккуратные, один к одному. У моего тесто не хотело слипаться и расползалось.

— Чего мне скучать? Он и сам, наверное, рад, что от меня избавился, — пошутила я, отложив в сторону кривой пирожок. С самоиронией у меня было все в порядке, а с умение готовить без полуфабрикатов — не очень. Однако я потянулась за следующей порцией теста: Вазелинчик должен видеть, что я стараюсь, и помочь мне в новом для меня мире.

— И меня ты, смотрю, больше не боишься, — мурлыкнул бес.

— Я тебя и не боялась, — улыбнулась я. С Анчуткой тоже дружить надо, раз он на подхвате у хозяина дома.

— А кто ж при виде меня к ногам Велизара свалился? — усмехнулся Анчутка, а я снова попыталась запомнить имя байкера.

— Так то не при виде тебя. Перенервничала за день, — возразила я.

— Пере-что? — Анчутка уставился на меня, перестав лепить зажатый в ладони пирог. Я прикусила язык, подбирая более подходящее для этого мира слово. Ничего, кроме ещё более непонятного «стрессанула», в голову не шло.