Ольга Санечкина - И всё-таки оно есть…

— Думаю, что дальнейшее укрепление нашей семейный жизни стоит проводить в более уединенном помещении, — счастливо промурлыкал принц, и унес свою принцессу в спальню.

Ангел, наконец, смог потянуться и освободить затекшие мышцы. На душе было скверно. Оказавшись невольным свидетелем любовной сцены своих друзей, амур столкнулся с неведомым до селе чувством. Ангел испытывал ревность. И пока не мог понять ревность к кому-то или к чему-то. Он был не в силах разобраться, то ли дает о себе знать былая любовь к Асе и теперь ему неприятно видеть рядом с ней кого-то другого. Или это банальная зависть чужому счастью. Зависть мелкой душонки, которой никогда в жизни не будет дано испытать то, что произошло сейчас с этими двумя. Никогда он не сможет с таким трепетом и любовью целовать женщину. Страсть, его удел. Ему дано было дарить любовь одним, и лечить от любви других. Но сам он был лишен возможности испытывать это такое разрушающее, но, в то же время, такое прекрасное чувство. Он вспоминал те минуты, которые много лет назад провел около спящей Аси. Страшная боль и самое прекрасное чувство на земле вели в нем непримиримую борьбу, одновременно разрывая его плоть и даря неземное наслаждение. Он помнил каждую минуту. Помнил, как тянул до последнего, как испытывая страшную боль, старался продлить те чудные мгновения. Он и любовные романы писал только потому, что надеялся в своих героях прожить те незабываемые моменты, которых был лишен сам. Именно в таком удрученном состоянии его застала Элла. Ее понимающий взгляд скользнул по лицу друга.

— Ангел, ты уже пришел в себя! Здравствуй, дорогой!

— Элла, как я рад тебя видеть! — измученный душевными терзаниями амур, был счастлив прервать эту муку. Обняв подругу, он крепко прижал ее к себе.

— Похоже искать у тебя утешения не стоит, — горько усмехнувшись, пифия села на диван. Ангел изумленно взглянул на нее,

— Элла, у тебя то какие проблемы?

— Ангел, какие проблемы у всех? Любовь, точнее полное ее отсутствие, — Ангел вздрогнул услышав в голосе пифии такую безнадежность.

— Подожди, я чего-то не понимаю, я не слышал, чтобы пифиям не дано было любить.

— Лучше это было именно так. Лучше не любить вовсе, чем любить безответно. — Ангел потрясенно смотрел на подругу. Ее мысли так откровенно перекликались с его, что это даже пугало.

— Элла, ты не понимаешь что говоришь. Я не имею возможности любить, испытывать это прекрасное щемящее чувство, и считаю это самой большое бедой в жизни.

— А мне казалось, что самой большой бедой в твоей жизни, было отсутствие секса. Теперь эта проблема снята и появилась новая?

— Нет, проблема была всегда одна и та же, просто мне было проще себя таким образом обманывать. Настрелять тысячу жертв, в далекой перспективе, но было возможным. А вот полюбить и при этом выжить, шансов нет никаких.

— Ангел, ты рассуждаешь о любви, как человек, который не может испытать все ее плюсы и минусы. Ты так красиво рассуждаешь о щемящем чувстве к другому человеку. А теперь представь, что ты испытываешь это прекрасное щемящее чувство, но при этом не можешь прикоснуться к объекту своей страсти, обнять, поцеловать его. Находишься рядом и понимаешь, что ты безразличен этому человеку. Что максимум, что он может испытывать к тебе это симпатия или жалость. И ты в своем отчаяние и трепете доходишь до того, что готов довольствоваться и простой симпатией, лишь бы видеть его, слышать, дышать с ним одним воздухом. Потому что иначе можно захлебнуться от боли. Думаешь это не похоже на ту боль, которую испытываешь ты, когда влюбляешься? Скорее всего не похоже. Потому что, ты испытываешь боль физическую, а я духовную. — Ангел смотрел на Эллу и не мог поверить, что все это происходит с умницей красавицей пифией.

— Элла, кто же тот счастливец, который удостоился того, чтобы ты остановила на нем своей взгляд? И почему он оказался таким болваном, что до сих пор не ответил на твои чувства?

— Ангел, какой ты смешной, — усмехнулась Элла, — а если я скажу, что этот болван ты? — амур в ужасе смотрел на подругу. — Не бойся, я просто показала тебе, что бывают ситуации, когда лучше бы этого чувства не было. Это Алекс.

— Прости, мне показалось, что у вас все хорошо. Почему тогда Алекс ошивается у тебя дома?

— У него какие-то дела в Москве, и ему нужно прикрытие.

— Какое может быть дело у птицы-феникс в Москве? Насколько мне известно в Москве никогда не было вулканов.

— Не знаю. Но одно могу сказать точно, безответная любовь это не то, что можно пожелать другу.

— Эл, может тебе попросить Алекса съехать? Так жить нельзя.

— Ан, я не могу. Он для меня, как наркотик! У меня без него ломка! Он уходит рано утром, а я весь день жду вечера, когда он вернется.

— Тогда ты должна бороться.

— С кем? С собой, с ним?

— С судьбой. Ты должна бороться за свое счастье. Элла ты красавица, умница, тебе под силу очаровать даже камень. Не думаю, что Алекс сделан из более прочного материала. К тому же, вспомни, зачем он прибыл на турнир. Он искал родственную душу. И то, что он приехал именно к тебе, по-моему, о многом говорит.

— Он приехал ко мне, потому что я единственная, кто из его знакомых в Москве живет на земле.

— Мне кажется, что ты многое надумываешь. Какая ему разница где жить на земле или в квартире?

— Ан, он сам мне об этом сказал. И это вполне логично, при учете того, что он контролирует вулканы. Возможно он их чувствует даже на таком расстоянии.

— Давай договоримся, я посмотрю на вас и скажу, что он к тебе чувствует. И если ты права, я мог бы попробовать в него пару раз выстрелить.

— Ангел, только вот этого не надо! Я тебя очень прошу. Я не смогу жить с мыслью о том, что насильно привязала его к себе. Если я окажусь права, ты просто обнимешь меня и избавишь от этого сумасшествия. Это начинает сказываться на моем даре. Пифия не должна страдать от неразделенной любви. От этого она начинает влиять на ход предсказываемых событий. Перестает быть нейтральной. И далеко не в лучшую сторону.

— Посмотрим. А пока не падай духом. Все будет хорошо, пока у тебя есть я, ты не будешь страдать.

— Спасибо.

— Пока не за что. А сейчас надо отправляться спать. Завтра предстоит нелегкий день. Мы все должны быть в форме.

Ксения кожей почувствовала чье-то присутствие в ванной. Открыв глаза, она увидела сидящего на краешке ванны Шико.

— Привет, — голос расслабленной Хранительницы был еле слышен, но она была уверенна, что Шико способен услышать даже ее мысли, если она этого захочет, — что ты здесь делаешь?

— Пришел проведать свою госпожу. В ресторане выдалась свободная минутка, и я решил проверить, как вы готовитесь к открытию. Рад констатировать, что моя хозяйка, наконец решила вести себя, как настоящая женщина. Не знаю какой чудотворец сделал вам эту ванну, но вы выглядите великолепно.

— Это Вася, — с нежностью ответила Ксения, — Как дела в ресторане?

— Все в порядке. Какое-то время у нас были проблемы между представителями из гильдии наемников и гильдии официантов. Но ваш покорный слуга нашел несколько довольно веских аргументов и примирил враждующие стороны. Теперь они действуют, как единая команда. Честно говоря, я сам удивлен.

— Расскажи, что ты сделал.

— Объяснил им степень преданности и тех и других моей хозяйке и устроил им вчера вечеринку по поводу открытия ресторана. Повара с радостью потренировались работать в единой команде на новом месте, а наемники и официанты с удовольствие уничтожили все плоды их трудов. Ну, парочка конкурсов, несколько соревнований в смешанных командах и вуа ля. Наемники убедились, что официантам ловкости не занимать. А те увидели, что наемники бесстрашные, и люди чести. Так что теперь работают рука об руку.

— Я рада, что не ошиблась, предложив тебя на эту должность. Шико, мы с тобой ничего не говорили о вознаграждении за твою работу. Какую плату ты хочешь? — Дух черта потрясено замер.

— Что не так? Я что-то сказала не так?

— Хозяйка, рабам не платят за работу, а духам тем более.

— Если честно, я не очень понимаю, что ты имеешь в виду.

— Госпожа наверное забыла, что я ее раб.

— Даже если ты мой раб, — растерялась Ксения, — ты будешь получать плату за свою работу. Говори, что ты хочешь.

— Я хочу быть свободным духом раз в неделю.

— Шико, ты хочешь быть свободным?

— Кто же этого не хочет?

— Понимаю. Дорогой, в таком случае я дам тебе вольную. Я тоже хочу, чтобы ты был свободным. И не задумывалась об этом, только потому, что не считаю тебя своим рабом. А раньше я не замечала, чтобы тебя тяготил этот вопрос.

— Спасибо, вам госпожа, но есть вещи, которые не под силу изменить даже вам. Вы развеяли меня знаком Божьим. И теперь несете за меня ответственность. Вы не можете отпустить меня совсем. Вы можете дать мне день свободы, но не более того.