Константин Костинов - Ксенотанское зерно
За столом ждали Якоба, все больше и больше нервничая, Ирма и Рудольф.
Восемь дворян, гонявшихся за девушкой и ее сопровождающим по темным лестницам домов, собрались возле Свиных ворот. Никто из них не нашел беглецов. Их нашли те двое, что лежали сейчас в переулке с перерезанными глотками.
– Ирма, – тихо шептал Рудольф, – ты одета как крестьянка, и вести себя должна как крестьянка. Понятно?
– Понятно. – Ирме уже надоели нотации.
– Тогда ведите себя как должно! На всех, кто выше вас по положению, прямо не смотреть. Отвечать, добавляя «господин» и «госпожа». Не противоречить, не огрызаться, не… не сверкать вот так глазами!
– Да он…
– «Он» был дворянином и имел полное право обойтись с приглянувшейся ему крестьянкой так, как ему заблагорассудится. Не изнасиловать же он вас хотел, только потискать. Больше так не делайте, а то нас найдут, просто пройдя по следу из зарезанных дворян. И так их уже трое.
– Я не собираюсь терпеть, когда ко мне относятся, как…
– Как к крестьянке? – Рудольф внимательно посмотрел на запнувшуюся Ирму. – А вы можете доказать, что это не так? Например, громко и во весь голос объявив, кто вы такая?
– Нет…
– Тогда терпите.
– Я не выдержу!
– Крестьяне, – холодно заявил Рудольф, – живут так всю жизнь.
– Но я же не крестьянка, почему я должна…
– А почему они должны? – Гвардеец указал рукой на тихо сидевших неподалеку крестьянок, в длинных юбках и круглых белых чепцах. Крестьянки жевали яблоки и переговаривались о чем-то.
– Ну… они же крестьянки…
Рудольф наклонился, глаза сверкнули:
– Ирма, ответь, ты что, правда считаешь, что крестьяне хуже дворян и поэтому должны покорно работать и терпеть прихоти господ?
– Ну… они же крестьяне…
– И что?
– Так положено…
– А вы не думали, что у крестьян может оказаться свое мнение? Что они не глупее, не трусливее и не слабее дворян?
Ирма молчала. Она хотела возразить, но вспомнила Якоба.
– Знаете, в чем разница между дворянином и крестьянином? В том, что одному повезло при рождении, а другому – нет.
– Ты сам стал дворянином совсем недавно, – раздраженно отозвалась Ирма, – и еще не успел понять…
– Понять что?
– Ну… что дворянин выше крестьянина. По рождению, говоришь? А как же все те дворяне, которые честно служат королю? А? Что скажешь? Согласись, что тот, кто ведет полки в бой, заслуживает больше уважения, чем какой-то крестьянин, который всю жизнь выращивает свиней. А?
– Соглашусь, – неожиданно кивнул Рудольф. – Только ответь мне, заслуживает ли уважения молодой сынок герцога, который, не зная, как занять себя, носится по столице на конях галопом, устраивает гонки по крестьянским полям и проводит все вечера в трактирах? Заслуживает?
Ирма молчала.
– Если он случайно затопчет старика-крестьянина, всю жизнь кормившего таких, как он, вырастившего сыновей и внуков, что будет такому дворянину?
– Но он же случайно!
– А если тот же крестьянин ударит дворянина, что ему грозит?
– Виселица… Ты не любишь дворян!
– Да нет. Просто я давно понял одну вещь: дворянин, который на самом деле достоин своего звания, почему-то никогда не старается принизить тех, кто ниже его. А тот, кто дал себе труд только родиться в дворянской семье, изо всех сил старается всем показать, что он тоже дворянин. Поэтому, встретив крестьянина… или крестьянку… которые претендуют на уважение, такой дворянин, разумеется, попытается им указать их истинное место. А нам нужно не привлекать внимания. К нам его проявляют, – он потрогал синяк на лице, – и так слишком много.
Ирма молчала.
– В романах, – не поднимая глаз, наконец проговорила она, – когда дворянки переодеваются крестьянками, все дворяне бывают поражены их красотой и никогда не позволяют себе непочтительных действий…
Рудольф широко обвел рукой, показывая сразу на все: на низкий закопченный потолок, грубые деревянные столы, веселых подвыпивших крестьян, среди которых не было ни одного благородного дворянина, восхищающегося красотой крестьянок:
– Как вы, наверное, успели заметить, мы не в романе.
– Добрый вечер, уважаемые, – за стол к парочке подсел Якоб. – Позвольте мне присесть к вам.
Рудольф кивнул, парень сел за стол, поставил кружку пива.
– Почему госпожа Ирма такая злая?
– Я не госпожа, – буркнула Ирма. – Я крестьянка.
– Прошу прощения, уважаемая, я сразу не рассмотрел…
– Хватит! – Рудольф хлопнул ладонью по столу. – Нам нужно придумать, как вывезти Ирму из города и доставить к королю.
– Скажите… мм…
Якоб и Рудольф переглянулись.
– Да говорите просто «ребята», – подмигнул Рудольф.
Ирма вспыхнула:
– Вы, ребята, вообще уверены, что я – дочь короля Вальтера? Может быть, над вами подшутили?
«Ребята» переглянулись еще раз.
– Мне, – сказал Рудольф, – об этом рассказал мой командир. И врать ему смысла не было, потому что от этого ничего бы не изменилось. Приказ есть приказ.
– А мне сказал человек, – Якоб немного помрачнел, – который всегда знал, что говорит.
Ирма попыталась уложить новость в голове, но опять ничего не получилось. Она дочь короля? Она? Дочь короля?
– Значит, простой прорыв не удался. – Рудольф вернулся к размышлениям о выходе из города. – Что можно придумать еще?
– Сложный прорыв? – хмыкнул Якоб.
– Это как?
– Не знаю.
– Тогда не будем шутить.
– А может, – выдвинула свое предложение Ирма, – перелезем через стену?
– Это как? – хором спросили парни.
– Ну, – Ирма засмущалась, – в романах так делают.
– В романах… – повторил Якоб.
– Не все, что пишут в романах, – пустая болтовня, – качнул головой Рудольф. – Вот только никто из нас по стенам лазать не умеет. Или я чего-то о вас не знаю? – Он осмотрел сотоварищей. – Понятно. Однако могу вас успокоить: сквозь стену есть тайные ходы, которые проложены местными ворами и грабителями. У меня есть среди этой братии знакомые, так что, раз через городскую стену нам не перелезть… – Рудольф замолчал. Улыбнулся. – Впрочем, не будем связываться с преступниками. Вспомнил тут я один ход…
Мимо кабака «Синий пес» проехала группа молодых дворян. С белыми прядями волос за левым ухом.
Мазнули безразличными взглядами по вывеске и проехали дальше.
Видимо, они тоже читали романы. А там дворянин, скрывающийся от преследователей, никогда не будет прятаться в кабаке или трактире для крестьян. Он всегда поселится в самом дорогом и лучшем трактире или же в крайнем случае в самом лучшем номере. Дворяне в романах считают, что именно там их никогда не найдут.
Парни вышли из кабака. Ирма чуть замешкалась, наверное, поэтому подвыпивший дворянин, спрыгнувший с лошади, принял ее за служанку:
– Эй, девка!
Якоб и Рудольф замерли.
– Вот и четвертый… – пробормотал гвардеец.
– Да, господин, – таким голосом могла бы говорить лошадь, грызущая удила.
– Дай моему коню воды.
Дворянин бросил поводья «крестьянке» и, пошатываясь, скрылся в дверях.
– И что? – Ирма повернулась к парням. – Мне поить его животину?
Лошадь выглядела такой взмыленной, что хотелось налить ей вина.
– Уважаемая Ирма, – попытался не улыбаться Якоб. – Крестьянин всегда с уважением выслушает приказ дворянина, после чего сам решит, исполнять его или, если не поймают, можно этого и не делать.
Ирма неожиданно хихикнула. Якоб и Рудольф недоуменно посмотрели на нее.
– Знаете, – сказала она, – я только сейчас подумала. Ведь если разобраться, то сейчас я дворянка, которая притворяется крестьянкой, хотя на самом деле она принцесса.
Парни тоже рассмеялись. Скорее, от чувства, что Ирма правильно воспринимает ситуацию.
– Ну и зачем?
Якоб спокойно развел руками. Вместо того чтобы, как договорились, продать своих волов вместе с повозкой – меньше забот и больше денег, – он нашел человека, который пообещал позаботиться о них, да еще и заплатил ему.
– Ладно, – махнул рукой Рудольф. – Идем.
Троица подошла к маленькой дверце в углу подвала. Ирма поежилась: ей не внушал доверия сам подвал заброшенного дома, темный и сырой, с каменных сводов которого постоянно капало, а под ногами шуршал и разбегался мусор. А что ждет за дверцей, она не хотела даже представлять.
– Этот ход, – Рудольф протянул руку к замку, – проходит под стеной и выходит… Вернее, он выходит сюда, потому что проложен для того, чтобы проникать в столицу, а начинается он под камнем на берегу реки. Значит, именно там мы и выйдем…
Рудольф дернул заржавленный замок и крутанул его вместе с петлями два раза. Невидимый засов скрежетнул и щелкнул. Дверь с противным скрипом открылась.
– Надо же… – сказал Рудольф. – Десять лет, а все еще работает…
– То есть мог и не работать?
– А мы ничего не теряли. Зажигайте факелы и пойдем.
Якоб выдернул два факела из связки за поясом и поджег от факела Рудольфа, тут же проникшего в темный проем.
