Александра Лисина - Не выходите замуж на спор

– Я хочу ее, сосед. За сколько уступишь?

– Она не для продажи, – спокойно ответил «мой» Князь. – Я ломаю ее под себя.

Чужак ненадолго задумался и разочарованно опустил крылья.

– Жаль. Твои игрушки после ломки ни к чему не пригодны. Тогда развлекайся, сосед. Не буду тебя отвлекать.

Я с облегчением проследила за тем, как незнакомец взмывает в небо, а потом устало опустила крылья и ощутила, что ноги все-таки дрожат.

– Иди ко мне, – сухо приказал Князь, пристально всматриваясь верх, и требовательно протянул руку.

Я бесшумно подошла, все еще неловко прикрывая наготу – на случай, если чужак не улетел далеко, и смиренно опустила глаза, когда супруг быстро наклонился и больно укусил меня в шею.

– На колени! – зловещим шепотом велел он, слизывая с моей кожи выступившие капельки крови. И я послушно бухнулась ему в ноги. – А теперь кричи! Громко кричи! Или покалечу.

– Не-э-эт! Только не это-о! – взвыла я что было сил, заламывая руки. А когда он хищным зверем набросился и, сцапав меня за талию, резко взлетел, забилась в его руках, как бешеная, и отчаянно завопила: – Умоляю, не надо-о-о!

Рывок, мощный хлопок развернувшихся крыльев, мгновение темноты – и мой визг долгим эхом загулял между знакомых стен, заботливо укрытых светлыми тканями. Отразившись от потолка, он потревожил зажженные магические светляки на люстре, всколыхнул саму люстру и заставил опустившегося на мягкий ковер демона поморщиться.

– Хватит.

Я послушно замолчала и подняла на него спокойный взгляд.

– Это был враг, Княже?

– Сосед, – напряженно отозвался демон, по-прежнему крепко держа меня за талию. – Но в данном случае это одно и то же. А ты молодец, сообразила.

Я промолчала, а про себя подумала, что демоны – слишком большие собственники, чтобы чем-то делиться, так что всерьез опасаться, что меня отдадут, не было повода. Была бы я рабыней – еще да, возможно, если бы супруга устроила цена. Но властью и женщинами демоны не делятся ни с кем и никогда.

– Плохо, что ты его почти не испугалась, – обронил супруг, уткнувшись носом в мою шею и до конца зализывая нанесенные ранки. – Теперь он тебя запомнит.

Я снова смолчала, когда Князь жадно заурчал, прокладывая губами дорожку к моим ключицам, на редкость бережно, аккуратно, почти не больно. И изрядно удивилась, когда он так же резко оторвался и, словно что-то вспомнил, отрывисто сообщил:

– Я должен уйти.

Как?! Сейчас? Значит, сегодня меня соблазнять уже не будут? Эх, а я уже настроилась…

– Конечно, Княже, – озадаченно кивнула я. – Я подожду.

– Нет, – снова удивил он. – Сегодня не вернусь. Надо много сделать. Но не сомневайся: завтра все наверстаю.

В его глазах мелькнул и пропал голодный блеск, сменившийся неподдельной озабоченностью. А затем муж нахмурился и, пристально посмотрев мне в глаза, негромко сказал:

– Надеюсь, ты действительно хорошо спряталась, Ри. Демон, которому я сегодня отказал, очень любит упрямых демониц. Боль – его привычный инструмент. Чужие страдания – любимое блюдо на завтрак. Ему доставляет несказанное удовольствие видеть, как пленницы медленно и неотвратимо сходят с ума. И ему нравится это намного больше, чем мне – ломать других. Если он найдет тебя первым…

Я печально улыбнулась.

– Я все понимаю, Княже.

– Тогда, раз понимаешь… – Он помолчал, а затем резко отвернулся и сухо бросил: – Веди себя осторожно.

Я проводила глазами уходящего мужа, пока он не исчез в портале. Подождала на случай, если он передумает. Помялась, зябко закутавшись в крылья. Но потом все-таки сходила за стоящими аккуратной стопкой в углу книгами и со вздохом забралась с ногами на постель.

Времени до утра оставалось еще много.

Глава 17

– Зелье будет готово через месяц, – заявила Улька через три дня, когда мы возвращались с уроков. – Я поговорила с Йержем – он обещал достать все, что нужно.

– Денег-то у нас хватит? – хмуро спросила я, мысленно подсчитывая, сколько он нам должен за травы.

– Впритык. Но Васька обещал еще по лесу побегать, Шмуль ему поможет, а я сегодня после мертвологии на кладбище схожу. Вдруг там тоже что-нибудь выросло?

– Так. А на Шмулькино проклятие средства останутся?

– Хель, мы же договорились, – удивленно обернулась баньши. – Сперва я учебу закончу, а только потом попробую. Демонология у нас будет лишь на последнем курсе, а до этого рисовать круг рискованно. Мы еще успеем собрать деньги.

Я нервным движением поправила рукав.

– Прости, что-то я плохо соображаю.

– Опять не выспалась? – проницательно посмотрела на меня подруга. А потом прищурилась и, оглядев мою открытую шею, заметила: – Синяки твои уже прошли. Все в порядке, Хель?

Я быстро кивнула.

Последние две ночи выдались у меня чуть более спокойными. Кажется, я начала потихоньку привыкать и нащупала границы дозволенного, в пределах которых Князь разрешал мне существовать. Самым главным было его не злить, аккуратно отвлекать, когда он раздражался, и беспрекословно повиноваться, когда он чего-то требовал.

Как и все демоны, муженек крайне не любил отказа, но, если соблюдать некоторые правила, его ярость можно было предупредить, а чрезмерную активность его вездесущих рук несколько снизить. В частности, стоило держать вместе колени и бедра, почаще прикрывать грудь и пах волосами, использовать крылья в качестве ширмы, поменьше шевелиться и почаще прикасаться к нему самой. Еще лучше – тесно прижаться к его боку, обхватив руками грудь или живот, чтобы Князь поменьше видел и побольше ощущал.

Как это ни странно, но легкие, едва заметные прикосновения его успокаивали, помогали справиться с раздражением и делали его чуточку менее агрессивным. Размеренное почесывание чешуи на груди и легкий массаж перепонок доставляли ему удовольствие. Бережное перебирание длинных волос настраивало на мирный лад, а мягкое поглаживание беспокойно дергающегося хвоста гарантированно расслабляло.

Самым важным было не касаться нежных чешуек в районе бедер или паха – это вызывало возбуждение. И очень опасно было приблизиться к супругу сзади или коснуться, даже случайно, основания крыльев: за такое он мог убить без разговоров.

Демоны – крайне недоверчивые и подозрительные создания. Тогда, возле котлована, я не обратила внимания, но потом поняла: оба Князя, не сговариваясь, встали так, чтобы не только видеть друг друга, но чтобы их спин не смогла ни увидеть, ни коснуться даже я. Это было что-то на уровне совсем уж древних инстинктов. Жизненная необходимость прикрывать тыл, развившаяся у высших темных в условиях жесткой конкуренции. По этой же причине Князь никогда не поворачивался ко мне спиной. Даже во сне. А стоило ему только почувствовать, что к уязвимому месту что-то приближается, пусть даже это моя рука, в которой не могло быть оружия, он моментально каменел и предупреждающе скалился.

Зато он любил, когда его о чем-то просили. Не умоляли, не требовали – именно просили. Ему нравилось оказывать покровительство. И еще больше нравилось, что кто-то, в частности я, от него зависел.

Поняв, что от меня требуется, я смирилась с необходимостью и просила столько, сколько было нужно, чтобы чувствовать себя в безопасности. Я просила у мужа книги, которые он давал без разговоров; одежду, в которой он, не раздумывая, решительно отказал; просила остановиться, если его приставания становились слишком уж настойчивыми; но еще больше я просила у него прощения. По любому поводу. За все свои существующие или еще только назревающие недостатки. Потому что извинения мой несговорчивый демон мог слушать часами, испытывая от них какое-то необъяснимое наслаждение.

Все наши встречи начинались и заканчивались одинаково: Князь, едва ворвавшись в гостевые покои, первым делом властно притягивал меня к себе, зарывался носом в волосы, жадно обнюхивал, исцеловывал мою шею, оглаживал все до единой чешуйки, всю ощупывал, покусывал и вылизывал особо понравившиеся ямки, и только потом, надышавшись, позволял себе расслабиться. Тот же самый ритуал неизменно повторялся перед рассветом, порой даже более агрессивно, чем вечером, Князюшка упорно не хотел меня отпускать. Его раздражала необходимость мириться с моими исчезновениями, и доводила до ярости мысль, что где-то там, непонятно где, я целый день нахожусь без его навязчивого присмотра.

Благовониями и всякими мазями он пользоваться запретил – чуткое обоняние демона улавливало даже малейшие изменения в моем запахе, и это выводило его из себя.

Ложиться спать в одежде Князь запретил тоже, потому что ему надоело срывать с меня всевозможные тряпки, которые тут же превращались в лоскуты под его острыми когтями.