Немой 1: охота на нечисть (СИ) - Рудин Алекс

Да и сам боярин Хвороба мог послать своих людей, чтобы перехватить нас — у него ума хватит.

Джанибек сверкнул улыбкой и быстро поскакал вперёд. А я придержал коня и поехал шагом.

— Если бой будет — ты за меня не бойся, Немой! — сказал Мыш. — У меня оружие есть!

Он гордо продемонстрировал мне копьё величиной с карандаш.

— Я любого в глаз так ткну, что мало не покажется!

Джанибек вернулся через пятнадцать минут. Вид у него был встревоженный.

— Засада! — негромко сказал он, наклонившись ко мне. — У ворот стражников вдвое больше, чем обычно. И четыре дружинника с ними, из наших. Делают вид, что стерегут город от набега. Но сами следят за улицей. В домах по сторонам — лучники, в кустах тоже.

Бля!

С наскока мы не пройдём — лучники перестреляют всех, как белок. Проскочить на шару тоже не получится. Наверняка кто-то из дружинников знает меня в лицо.

Остаётся вариант неипической хитрости и колдовства.

Я остановил коня и взмахом руки подозвал остальных парней.

Спрыгнул на мостовую и принялся раздеваться.

Если парни и удивились моему неожиданному стриптизу, то виду никто не подал.

Выучка!

Я бережно сложил одежду и запихал её в мешок с припасами. Баба Дуня наготовила в дорогу.

Сапоги отдал то ли Гришке, то ли Сашке — не научился ещё различать.

Дружинник ловко связал голенища сапог верёвочкой и хотел перекинуть их через плечо. Но я знаками показал, чтобы он убрал сапоги в мешок. Незачем на заставе лишнюю пару обуви светить. Начнут спрашивать — чья, да зачем. Да почему размер не твой.

Так что я ткнул пальцем на сапоги, а потом на мешок. И вдобавок грозно посмотрел на дружинника — не проипи обувку!

Хорошо, что сейчас лето. А как превращаться зимой? Голой жопой в сугробе? Отморожу себе всё на свете!

Сытин как-то сказал, что можно превращаться вместе с одеждой. Но этому же, бля, учиться надо! А мне некогда. И не у кого.

Минут десять я объяснял дружинникам, что через ворота они должны поехать без меня, а меня подождать за ближайшим поворотом.

У меня даже руки заболели. А проходящие мимо горожане поглядывали на нас с большим интересом.

Ну, правильно! Пятеро конных с оружием столпились вокруг голого полудурка. То ли с бабы его сняли, то ли из бани выволокли.

Я слишком поздно допёр, что сперва надо было объяснить дружинникам план, а потом скидывать штаны. Привык с Сытиным работать. Он-то без слов понимает.

Первым врубился Мыш. И быстро растолковал остальным.

Мышь — переводчик для немого кота.

Это охренеть, бля!

Убедившись, что дружинники всё поняли, я отошёл на пару шагов в сторону, чтобы не испугать лошадей, и глубоко вдохнул.

Оборачиваемся, Немой!

В голове привычно щёлкнуло.

Лошади, всё-таки, испугались. Они шарахнулись в сторону и захрапели так, словно увидели призрак сержанта с молотом.

И немудрено — с последнего превращения я нехерово подрос. Навскидку — не меньше полуметра в холке.

Я оглядел мощные лапы, покрытые густой рыжей шерстью. Выпустил когти. Не когти — крючья! Хоть якоря из них делай!

Да, тут незаметно через ворота не проскочишь!

Недовольно мяукнув, я перепрыгнул придорожную канаву и побежал вдоль бесконечного забора, ища какую-нибудь лазейку.

Ипать, ну почему люди так любят собак?!

В каждом дворе на цепи сидела здоровенная мохнатая скотина. А то и несколько! Учуяв меня, они вскакивали, рвались с цепи и захлёбывались истошным лаем.

Конспирация, бля! Я так всю улицу переполошу!

Наконец, я отыскал двор, в котором на цепи дремал такой древний пёс, что ему уже на всё было по хер. Даже на наглых котов, которые посреди белого дня вламываются в его владения.

Пёс приоткрыл мутный слезящийся глаз, приподнял седую морду и снова уронил её на передние лапы.

Я прошмыгнул мимо него, перескочил в соседний огород и сквозь заросли лопухов и крапивы наярил в сторону городской стены.

Стена была — одно название. Подгнивший бревенчатый забор высотой в два человеческих роста. По верхнему краю тянулась сколоченная из хлипких досок галерея для лучников.

Эта галерея и стала для меня непреодолимым препятствием. По вертикальной стене я вскарабкался легко. Но ползти снизу по горизонтальным доскам не мог даже такой охрененный кот, как я. А уж тем более — такой отожравшийся.

Нет, я попробовал! Вцепился всеми четырьмя лапами и повис вниз спиной. Но стоило мне отпустить одну лапу, как гнилая доска треснула, и я рухнул вниз, истошно мяукая. Инстинкт, мать его!

В полёте я умудрился перевернуться, и приземлился на лапы. Но не успел обрадоваться такому успеху, как сверху упала доска и больно огрела меня по башке. Заодно досталось и задней лапе. Той самой, сломанной.

Шипя от боли, я шарахнулся в кусты и стал зализывать ушибы. Мог бы — выругался бы! Но для этого кошачья пасть не годилась.

Немного посидев и погоревав, я поднялся и побежал вдоль стены, ища дыру или лестницу. Как-то же эти грёбаные лучники забираются на свои рабочие места!

И лестница нашлась. Грубо сколоченное устройство для залезания наверх находилось у самых ворот. Только на кой хер она теперь нужна? Проще в ворота прошмыгнуть! Тем более, через них как раз проходила моя небольшая, но бравая дружина.

Я обежал здоровенный куст сирени и нырнул в придорожную канаву. Думай-не думай, а маскировка у меня ни к чёрту! Такого рыжего котяру даже слепой стражник заметит.

Канава до краёв была полна жидкой липкой грязью. Сюда стекала вода с дороги после ночных дождей, сюда выплёскивали помои. А разросшиеся громадные лопухи заслоняли солнце, не давая воде испаряться.

От резкой вони я вздыбил шерсть на загривке и зарычал. Но пересилил себя и осторожно потрогал грязь лапой. А потом завалился в неё.

Я старательно вывалялся в грязи. Шерсть слиплась и сбилась клочьями, грязь облепила тело. Я стал хоть немного похож на помоечного кота-доходягу. Только чересчур крупного.

Ну, хер ли поделать? Красота требует жертв!

Откуда-то сверху в канаву прыгнула лягушка. Увидев меня, она испуганно квакнула и одним гигантским скачком скрылась из виду.

Внушаю, бля!

Для полной гарантии я ещё покатался в пыли на обочине. И, припадая брюхом к земле, пополз к воротам.

Я подполз вдоль стены к распахнутой створке, притаился за ней и услышал, как мои провожатые мирно беседовали с дружинниками, охранявшими ворота.

— Князь послал дорогу проверить. Только не верю я, что он из города рванёт. Он хоть и немой, но не придурочный. Все выезды перекрыты крепко.

Это Джанибек взял на себя роль старшего. В его голосе слышалась дружелюбная усмешка. Видно, он и во время разговора улыбался.

— Если он куда и рванёт — то в Литву, — поддержал Джанибека густой уверенный бас. Через западные ворота пойдёт. Там его и встретят.

— У нас и мышь не проскочит! — ввязался в разговор кто-то из местных стражников.

Ни Джанибек, ни второй дружинник не обратили на него никакого внимания.

— Эх, я бы тоже так покараулил! — с завистью в голосе сказал Джанибек. — Сиди себе в теньке, да поглядывай. А нам по дороге скакать, пыль поднимать!

Он рассмеялся мелким дробным хохотком. Второй дружинник тоже хохотнул.

— У каждого — своя служба, брат! Ладно, не теряйте времени. Поезжайте, пробздитесь! А то кони застоялись у вас!

Пока они разговаривали, я кое-как протиснулся под створкой ворот и пополз мимо дружинников в сторону дороги.

Я почти дополз до раскидистого куста полыни, за которым можно было укрыться, как вдруг услышал за спиной:

— Это, блядь, что такое?

В воздухе тоненько свистнуло. Прямо перед моим носом в землю воткнулась стрела.

— Почти попал! — послышался ликующий мальчишеский голос. — Папка, дай ещё стрелу!

Вот сучёнок!

Я вскочил было на ноги, но вовремя услышал топот сапог и копыт.

Хер тут убежишь! Эти на бегу подстрелят!

Я плюхнулся обратно на брюхо и пополз к кусту полыни.