История одного гоблина: Символ веры (СИ) - Болотов Андрей Тимофеевич

– Помогай! – отрывисто скомандовал некромант, опознав во втором незваном госте колдуна и кивнув на лежащего гоблина.

Повторное приглашение не потребовалось, и полуорк решительно занял место Гарба в одной из вершин сигила, шепнув при этом Каввелю, чтобы тот не вздумал переступить начерченный на полу круг. За дверью скопилась толпа зеленых рож, кинувшихся было на выручку своему командиру, но не посмевших мешать Рэксу.

Через несколько минут сияние стало настолько ослепительным, что находящимся по ту сторону круга пришлось отвернуться, чтобы не потерять зрение. Участники обряда, казалось, даже не заметили перемены. Время замедлилось до предела, каплями стекая по натянутым нервам присутствующих, а тишина нарушалась лишь потрескиванием свечей, успевших догореть почти до основания, и бормотанием заклинателей.

Наконец Сандро умолк, и свечение тут же исчезло, погрузив лабораторию в непроглядную тьму: свечи догорели и погасли, а окна с самого начала были плотно задрапированы.

***

Звуки падающих тел вывели Каввеля из ступора. Он подскочил к тяжелой гардине и рывком сдернул ее с карниза. Солнечный свет больно резанул по глазам, заставив всех зажмуриться. Когда минотавр проморгался, то увидел, что посреди комнаты стоит высокий смуглый черноволосый молодой человек. Парень был совершенно голым, но не обращал на это внимания. Он с таким удивлением рассматривал свои руки, словно ожидал, что они вот-вот превратятся в облачко и улетят.

Рядом с ним неподвижно лежали четыре тела. Каввель бросился к Гарбу и с облегчением убедился, что тот дышит. Орки тем временем бережно подняли своего шамана и понесли на воздух, посчитав, что в душном помещении Плаксе будет труднее вернуться в сознание. Сандро и Михель застонали в унисон, обозначая свое нежелание уходить в мир иной раньше отведенного им срока. Михель сел, потирая ушибленный лоб.

– Эва как меня припечатало, – прохрипел он.

Сандро, пошатываясь, поднялся на ноги и произнес сильно помолодевшим голосом:

– Обряд прошел неправильно. Ты меня обманул, Антонио! За это ты умрешь.

Минотавр уставился на него, потом перевел взгляд на второго черноволосого и протер глаза. Картинка не поменялась: оба выглядели братьями близнецами, только один стоял в одежде, а второй без.

– Можно подумать, если бы все получилось, ты бы меня не убил! – фыркнул Бурбалка, вновь обретший осязаемость.

В помещение вошел незнакомый человек в драном мундире гвардейца и при шпаге.

– Простите, что прерываю, сеньоры, но я вынужден вас арестовать до выяснения всех обстоятельств.

– Ты кто такой? – высокомерно спросил некромант.

– Начальник дворцовой стражи Рамирес, к вашим услугам, – хищно ухмыляясь в тонкие черные усики, ответил незнакомец и отвесил изящный поклон.

Впечатление от его манер слегка портило просвечивающее сквозь дыры в камзоле тело, но как истинного гранда, офицера заботил прежде всего долг, а уже потом внешний вид. Оный велел в первую очередь задержать мерзкого поработителя. В дверь протиснулось еще пять гвардейцев, к которым присоединились двое стражей, до этого тихонько отсиживавшихся в углах. По команде Рамиреса они встали полукругом и, взяв глефы наперевес, начали приближаться к сигилу.

– Что ж вы натворили! – взвыл Сандро голосом, полным искреннего трагизма.

Затем колдун почти мгновенно растворился в клубах едкого черного дыма. Бывшие скелеты бросились его хватать, но их руки прошли сквозь расплывчатые очертания некроманта и схватили только воздух. На полу образовалась куча мала из желающих поучаствовать в задержании тирана, но не удержавших даже равновесия.

Под шумок Каввель схватил бесчувственного Гарба и задал стрекача в сторону выхода из дворца. За ним устремились Михель с Бурбалкой, который на ходу сорвал со стены какой-то зеленый флаг и обмотал им талию, создавая видимость одетости. Рамирес только посмотрел им вслед и покрутил пальцем у виска. Препятствовать выходу пестрой компании из города никто не стал.

Дым сгустился у потолка и понемногу просочился в вентиляцию, провожаемый сочными проклятиями на двух языках – других способов ему помешать гвардейцы не придумали. Из вентиляционной шахты Сандро выбрался наружу и улетел в неизвестном направлении.

***

Рэкса похоронили по старинному обычаю как вождя. Орки долго ждали, пока шаман придет в себя, но так и не дождались. А потом у полуорка остановилось сердце. Знахарки пытались вливать храброму юноше в рот какие-то отвары, но они не помогли. Каввель с Михелем и Бурбалкой скоро нагнали молчаливую траурную колонну.

– Тяжелые времена наступают, – сурово сказал Аггрх приблизившемуся минотавру.

Больше никто не произнес ни слова до самого возвращения в родные пещеры племени. Каввель всю дорогу нес Гарба на руках, не доверяя друга никому. Гоблин изредка стонал, давая надежду, что магическое истощение скажется на нем менее пагубно, чем на Рэксе.

Бурбалка плелся позади, чувствуя себя страшно виноватым: с появлением нового тела в нем проснулась совесть, которая в его предыдущем состоянии давала о себе знать скорее по привычке. Угрызения вернулись даже с избытком, заставляя забыть даже о скудном одеянии, дающем очень скромную защиту от холода. Голод и усталость, которые перерожденный Антонио с непривычки ощущал с утроенной силой, они тоже притупляли.

Михель, напротив, чувствовал себя бодрячком, хотя и испытывал достаточно противоречивые эмоции по поводу своего участия в обряде и его результата. Смерть полуорка волновала его постольку-поскольку, а вот состояние Гарба тревожило, хотя осмотр на привале показал, что гоблин должен выжить. Помочь ему, впрочем, служитель Вседержителя не смог из-за магической природы недуга. Оставалось ждать, пока силы шамана восстановятся естественным путем.

Трехдневный переход колонна преодолела меньше, чем за сутки. Погребальный костер соорудили сразу же: по прибытии орки немедленно рассредоточились по склонам в поисках подходящих деревьев, и через час собралось достаточно древесины для прощания с погибшим шаманом. В этот день зеленокожие научились плакать. От их безудержных рыданий сотряслись окрестные скалы. Глядя на то, как языки пламени пожирают тело всеобщего любимца, не удержался от слез и Каввель.

Племя стояло вокруг костра до тех пор, пока не дотлела последняя головешка. Затем все взоры обратились к минотавру. Общее мнение высказал Аггрх.

– Веди нас к победе, вождь! Мы жаждем мести! Веди нас на Алвар!

Под крики, последовавшие за переводом на орочий, очнулся Гарб. Он попросил объяснить, что происходит. Ему рассказали, и гоблин подскочил, словно ужаленный.

– Вы хотите отомстить людям в Алваре? – обратился он к племени, да так громко, будто это не он провел больше суток без сознания.

– А кому еще? – удивился Аггрх.

– Как бы это вам объяснить, – издалека начал шаман, опасаясь, что его могут обвинить в измене, а то и в трусости. – Рэкс стал моим другом за то короткое время, что мы провели вместе. Для вас он был больше, чем другом. Для вас он был скорее любимым младшим братом. Я понимаю ваше искреннее желание отомстить за его смерть. Но подумайте, тем ли вы собираетесь мстить?

– А кому еще? – тупо повторил свой вопрос Аггрх, словно не желая понимать, к чему клонит гоблин.

– Рэкс без колебаний пожертвовал собой ради этих людей! – заявил Гарб. – А еще ради меня… – тихо добавил он. – Если хотите отомстить, мстите сначала мне.

Слова гоблина вызвали бурю негодования в толпе.

– Это неправильно! – крикнул кто-то.

– Да, неправильно, – согласился Гарб. – Но виноват в его смерти я. Это я указал скелетам, как испортить ритуал некроманта, и в результате угробил Рэкса и сам чуть не погиб.

– Нет! – неожиданно встрял в «обращение к народу» Антонио. Его попытался удержать Михель, но опоздал. – Это я виноват! Это из-за меня начался ритуал. Мстите мне!

Толпа заревела, найдя в пределах досягаемости подходящий объект для вендетты. Зеленокожие похватали оружие и понеслись в сторону человека. На их пути вырос Каввель с секирой в руках.