Анна Гаврилова - Большая и грязная любовь
Меня трясло. Трясло ровно до того момента, как дверной замок щелкнул и на пороге появился зеленоглазый демон. Он выглядел очень усталым, и даже легкая улыбка эту самую усталость не скрашивала. Я сжала кулаки и закусила губу в искренней попытке сдержать слезы и вообще сдержаться… Просто желание броситься на шею было сильней наркотической ломки. А еще эта охапка алых роз в его руках…
– Кри-ис… – громко позвал шеф. – Кри-ис!..
Нет, меня Глеб не видел. Я слишком качественно скукожилась на диване в гостиной, да и стоящее рядом кресло загораживало…
Инкуб снял ботинки, бросил на тумбочку папку с неведомыми документами и, перехватив букет поудобнее, потопал на второй этаж.
Слезы? Ну… ну я ж говорила, что дура. Эмоциональная, несдержанная, и вообще…
Ладно, у меня еще одно оправдание есть – перепугалась. До чертиков, до головокружения, до тошноты. Если бы не Ррагзай с пузырьком валокордина, я бы тут вообще кончилась.
В квартире стало подозрительно тихо, со второго этажа ни звука не доносилось. Пришлось соскользнуть с дивана и отправиться вслед за шефом. Тот факт, что по щекам бегут слезы, уже не заботил, хотя я старательно утиралась рукавом честно подтыренного халата и продолжала кусать губы в надежде остановить водяное безобразие.
Глеб нашелся в спальне. Он стоял спиной, но стоило мне выдать свое присутствие, обернулся со скоростью гепарда. Я некрасиво шмыгнула носом, еще менее красиво вытерла этот самый нос рукавом. Потом сделала шажок вперед и, не в силах выдержать его взгляд, опустила глаза.
– Что стряслось? – выдохнул инкуб.
Букет был большим и, несомненно, тяжелым. На пол упал с глухим звуком. Я судорожно вздохнула и вздрогнула, когда зеленоглазый метнулся навстречу и заключил в капкан рук. Объятия были, мягко говоря, медвежьими.
– Крис! – рыкнул он. – Крис, какого черта?!
Истерики не было, а вот желание задушить генерального директора ООО «С.К.Р.» присутствовало. Сдерживаться я не стала, обвила могучую шею руками и впилась в его губы. Не рассчитала. В том смысле, что в результате асфиксия не у него, у меня началась! Просто у Глеба все в порядке, а у меня эти, как их… ну, в общем, слезы, к которым заложенность носа прилагается.
А зеленоглазый ситуацию не понял, завладел моим ртом с жаром самого матерого собственника. Еще пальцы в волосы запустил, не позволяя отстраниться… Как жива осталась – не знаю.
– Глеб, – вздохнула и выдохнула, едва поцелуй прервался. – Глеб, ты…
Инкуб сжал крепче. На характерный хруст и придавленный писк ему было плевать. Мне, впрочем, тоже…
– Что стряслось, розочка? – повторил едва слышно.
Нет, я, конечно, дура, но признаваться не стала. Ладони скользнули по его плечам, тело выгнулось навстречу пока еще мифическим, но все-таки ласкам. Разум мгновенно затуманился, где-то на грани сознания вспыхнула мысль – Глеб все равно докопается до истины, вот только…
– Крис!..
Мольба? Да, похоже. Жаль, небесная канцелярия сегодня закрыта, мольбы не принимаются, жалобы и пожертвования тоже… А вот филиал ада, в частности отдел грехопадения, очень даже работает! Он вообще… на круглосуточный режим перейти норовит.
Пальчики сами потянулись к пуговицам белоснежной рубашки. Привычненько так, по-свойски. Бедра, опять-таки сами, прижались к… ну, в общем, твердость намерений мы осознали, ага. Губы снова нашли губы инкуба, и хотя слезы все еще капали, поцелую уже ничто не мешало.
– Крис… – не мольба, банальный стон.
Ладони шефа без стеснения проникли под халат, слегка удивились полному отсутствию белья. Ну а когда удивление спало… я захлебнулась его именем.
Нет. Так не бывает. Не здесь. Не со мной. Не в этой жизни! Жаль только, Глеб этого не знает – ласкает с поразительной настойчивостью, с каким-то особенным, почти виртуозным мастерством.
Что делать приличной тридцатилетней женщине в такой ситуации, я не знала. Поэтому просто закинула ногу ему на талию, дождалась, когда соизволит подхватить, и… закинула вторую.
Кто из нас расстегнул ремень – а какая разница? Куда важней другое – ощущение заполненности и волна бешеного, безудержного наслаждения. И опять губы, и опять стоны, и мысли на грани сознания – нас слышит полрайона и Ррагзай, которая наверняка уже вышла из домашней прачечной… Но смысл и стыд не в этом, в другом – то, что между нами сейчас происходит из немецкого кино, а я… ну вроде как патриотка.
Глеб болезненно укусил в шею и понес к кровати. Близости при этом не прерывал, крепко держал за бедра.
А потом я почувствовала вес его тела – в сочетании с мягкостью постели ощущение зверское… Полрайона? Нет! Весь город, включая окраины.
Только розы по-прежнему лежали на полу. Изумрудно-алая россыпь… Опасная и завораживающая. Как его глаза.
Утро, равно как и прошлое, было дивным. Для начала сонную, ни о чем не подозревающую, меня прижали к постели, заставив прочувствовать… нет, в этот раз речь не о твердости намерений шла, о настроении – оно было приподнятым.
Потом, за секунду до того, как начала злиться, сдернули с постели и потащили в ванную. Острый запах мужского геля для душа, сладкий аромат женского – его вчера Ррагзай купила, вместе с шампунями, пилочками и прочими милыми сердцу штучками. Пушистое полотенце и халат, который я, по всей видимости, уже присвоила. Ну и что, что велик на несколько размеров? Ну и что, что тону в нем, как вишенка в сиропе? Зато удобно! И… в общем, нравится он мне и все тут.
– Одеваться сама будешь или помочь? – прошептал зеленоглазый, скользя губами по моей щеке.
Я хрипло заверила, что помощь не нужна и, вывернувшись из объятий, потопала к гардеробной.
Нет, мои покупки еще не привезли. В распоряжении были лишь те наряды, которые передала мама – Глеб сообразил созвониться и заслать к мамулечке водителя. Кстати, джинсов среди присланных вещей не обнаружилось, равно как и достопамятной футболки…
Через полчаса я, облаченная в очередное, на сей раз серое платье, сидела на высоком стуле и пила кофе. Напиток – о чудо! – Глеб Игоревич готовил самолично. Еще он приготовил омлет, отвертеться от дегустации которого не удалось. Ну и салат, за авторством Ррагзай, в меня также впихнули.
Спустя еще полчаса мы покинули холостяцкую обитель, дабы окунуться в мир ошарашенных взглядов и изумленно приоткрытых ртов. Консьерж, охрана, и даже Гена, взирали как на диковинку и едва не тыкали пальцами. Не в инкуба, в меня.
Я к такой реакции была теоретически готова, но нервяк все равно схватила. Ну а когда черный монстр зарулил на стоянку офисного центра, мне совсем дурно сделалось. Ведь это там, в прошлой реальности, все про нас знали, а здесь? Мама… как страшно жить.
– Глеб… – выдохнула я, когда водитель заглушил мотор, а тихий щелчок оповестил о том, что двери авто разблокированы. – Глеб… а что там насчет перевода в компанию Айшера, а?
Меня одарили недоуменным взглядом. Потом на лицо шефа набежала туча, и даже молнии в глазах сверкнули. Пришлось благоразумно прикусить язык и сделать вид, что у него слуховая галлюцинация случилась.
Шеф важно вышел из машины, столь же важно обогнул полированного монстра и распахнул дверцу. Он подал руку, а у меня новый приступ паники случился.
– Может, не надо?
– Надо, Крис. – Уголки красиво очерченных губ дрогнули. – Надо!
Хочу в отпуск. Немедленно! Сию секунду!
– Розочка, чем дольше я тут стою, тем больше внимания мы привлекаем, – выдал инкуб. Убийственный аргумент, ага.
Пришлось подчиниться.
Чувство дежавю? И да, и нет. Чувство дискомфорта? Трижды да, причем с восклицанием. Ну неужели народу непонятно, что стоять всем офисом у стеклянной вертушки и изображать заядлых курильщиков – глупо?! А вдруг шеф или его новая пассия окажутся злопамятными и отомстят за причиненные моральные страдания, а?
– Расслабься, – сказал Глеб. А потом усмехнулся и добавил ехидно: – Значит, явиться на работу в образе пугала нам не страшно, а под руку со мной…
У меня и до этого щеки пылали, а тут… короче, все лицо опалило. Но Глебу показалось мало – едва поравнялись с поголовно «курящим» офисом, шеф остановился, развернулся к подчиненным и сказал громче, чем следовало:
– Да, уважаемые коллеги, вы поняли верно. У нас с Кристиной Анатольевной все серьезно. – А когда побледневшая толпа дружно выдохнула, добил: – И еще мы… теперь живем вместе.
Все. Коллег можно выносить. Меня, впрочем, тоже. Нет, я понимаю, что современная тридцатилетняя женщина, по идее, должна реагировать спокойно, но… но влюбленная тридцатилетняя женщина, которая пережила две смены реальности, реагировать спокойно не могла. Ей было неудобно, страшно и… и что-то еще, но что именно не поняла. Не поняла и застыла каменным истуканом.
Заставить меня продолжить путь к офису Глебу Игоревичу не удалось. Ждать, когда приду в чувство и смогу воспринимать ситуацию адекватно, шеф не стал. Меня привычно, одним движением, взвалили на плечо и… Мама! Мамочка, забери меня отсюда!
