Александр Рудазов - Зверолов
Но ведь все же обходилось. Да и современная медицина может вылечить практически что угодно. В считаные часы заживить любую рану, срастить перелом, даже вырастить новую конечность… что, кстати, Троосту один раз пригодилось. Он тогда был еще молодой, неопытный…
На охоту Троост отправился два дня спустя. Он вылетел на среднем флаере, прихватив с собой дрона-охотника номер шесть, модель «Ретривер ZRM-C411». Этот дрон немного отличался от пяти остальных — обладал большим количеством функций, но не умел действовать автономно. Его создавали именно как ассистента зверолова.
Когда Троост шел через лес, дрон парил чуть выше и правее. Цилиндрической формы, он обладал десятью тонкими манипуляторами — четырьмя сверху и шестью снизу. Половина их была снабжена штырьками стоперов, а под днищем мерцало полушарие силового пузыря — этой высокотехнологичной клетки-переноски.
Вокруг охотника и самого Трооста крутилось еще двенадцать шарообразных дронов размером с пчелу — разведчики. Из них шесть постоянно передавали изображение на визор Трооста, моделируя в поле зрения субэкраны.
Когда-то это ужасно напрягало — одновременно следить за шестью картинками, плюс еще седьмая — собственные глаза. Но теперь Троост делал это с легкостью, не упуская ни малейших деталей.
Килимский лес не так уж и отличался от земного. Деревья здесь преобладали низкие, приземистые — последствие более высокой силы тяжести. Кустарника почти не было, а трава стелилась по земле, стараясь прижаться к какому-нибудь стволу, обвиться вокруг него вьюном. Обильно росли мхи, покрывая все пушистым ковром.
Многие ветви были усеяны большими яркими бусинами, выглядящими как спелые ягоды, однако то были не ягоды, а цветы. Именно такую форму избрали для своих органов размножения килимские растения, за что и были названы сферосеменными. Чтобы добираться до пахучего нектара, килимским насекомым пришлось отрастить длиннющие хоботки.
Внимание Трооста привлек один из субэкранов. Он сосредоточил на нем взгляд, и картинка приблизилась, демонстрируя удивительно толстое низенькое деревцо, похожее скорее на огромный пень. Вдоль ствола безвольно свисали ветви, иные из которых оканчивались сочными плодами, напоминающими манго, раскрашенное в зеленую и фиолетовую клетку. Выглядели они необычайно аппетитно.
Маартен Троост просто не смог удержаться. Он всегда был большим гурманом и обожал пробовать что-нибудь новенькое. А если не считать чаепития в лесничестве, последние три недели он питался только едой из биорепликатора.
Нет, в ней нет ничего плохого — синтезированная пища содержит все необходимые компоненты и вещества, имеет тот же вкус, запах и химический состав… и все же чем-то неуловимо отличается от настоящей еды. Никто еще не смог внятно сформулировать, чем именно она отличается, но разницу чувствуют все. Для большинства это несущественно, но уважающий себя гурман все же предпочтет побаловать желудок настоящей едой.
Например, вот этим спелым плодом.
Анализатор сообщил, что плод пригоден для еды. Не токсичен, паразитов тоже не обнаружено, а местная микрофауна землянину не опасна. Насчет вкуса он, правда, даже не заикнулся — и Троост, откусив кусочек, испытал легкое разочарование. Плод оказался… неинтересным. Мякоть довольно жесткая, маслянистая, в центре крупное семечко. Немного напоминает авокадо. Съедобно, но не более того.
В килимском бестиарии это растение значилось безымянным. Только номенклатурный цифро-буквенный код. Следовательно, Троост имел право дать ему название — как первый, вступивший с данной особью в близкий контакт.
— Я назову тебя… хм… невкусное манго, — задумчиво произнес Троост.
Он не мог не признать, что это не самое удачное название. Вполне возможно, что земные таксономисты его забракуют. Даже скорее всего. Но пока пусть будет так.
Съев половину невкусного манго, Троост нашел в нем еще один недостаток. От него сушило во рту. Хотелось чем-нибудь запить. Совсем рядом протекал ручей, но пить оттуда анализатор строго запретил. Вода просто кишит паразитами. Одноклеточные — пока еще безымянные, с неизученными свойствами. Не исключено, что они совершенно безобидны, однако допускать их внутрь своего организма будет крайне неблагоразумно.
Пришлось обойтись водой из фляжки. В глубоких карманах Трооста фляжек было целых четыре — с водой, холодным чаем, крепким кофе и апельсиновым соком.
Троост не любил сумок и ранцев, предпочитал держать руки и плечи свободными, а потому очень ценил свой универсальный комбинезон с его семнадцатью карманами. Туда вмещались все рабочие инструменты, и еще оставалось место для бутербродов. Анализатор, биоискатель, магнитные щипцы, подводные очки, респиратор, дезинфектант, пачка антигравитантов, силовой насос, силовая палатка, силовая лодка, походный репликатор, шумовой генератор, аптечка, стопер, униор… Троост сам не был до конца уверен, что у него есть в карманах, а чего нет.
Зоолог в лесничестве посоветовал искать гигантскую волосатую жабу в озере Лезирович. Названо, как несложно догадаться, в честь бессменной женщины-коменданта. Или ее покойного мужа. Входит в тройку крупнейших на планете и размерами не уступает земному Виктория.
Почти круглой формы, довольно мелководное, озеро могло похвастаться обилием живности. Биоискатель зафиксировал более двухсот миллионов тонн биомассы и оценил уровень генетического разнообразия в тысячу двести. Большая часть — рыба, водные растения и зоопланктон.
Дрон-охотник медленно пошел над водой. Разведчики же с ходу ушли вглубь. Там им приходилось быть осторожными — какая-нибудь подслеповатая рыба запросто могла принять их за рыбий корм. В среднем так теряется по десять — пятнадцать разведчиков за экспедицию.
Уже через несколько минут один из разведчиков обнаружил добычу. Немного далековато от берега, но ничего страшного. Троост надел подводные очки и прямо в комбинезоне вошел в воду. Погрузившись по плечи, он вызвал панель ИГ-пояса и начал медленно увеличивать свой вес. Сто десять процентов… сто двадцать… сто тридцать… сто сорок…
Ста сорока процентов с лихвой хватило, чтобы не всплывать. Переключив шумовой генератор на режим эхолота и внимательно глядя под ноги, Троост зашагал по илистому дну. Погрузившись с головой, он поправил воротник, чтобы обеспечить жабрам лучший приток кислорода. Восемь обычно незаметных щелей на шее зверолова раскрылись и забулькали, а ноздри, наоборот, затянулись мембранами.
Если на поверхности все было залито золотистым солнечным светом, то здесь Троост оказался в мире синего и зеленого. Красный и оранжевый цвета исчезли сразу же, а с увеличением глубины пропал и желтый. Понемногу становилось все темнее.
Вокруг сновали разведчики, внимательно наблюдая за потенциально опасными видами. Свою первую серьезную травму Троост получил еще в пять лет, просто неудачно шагнув в воду. У самого берега лежал скат-хвостокол, которому совсем не понравилось, что какой-то мальчишка на него наступил. Ядовитый шип насквозь пронзил ступню маленького Маартена, и, если бы не своевременная помощь медиков, «Нимродом» сейчас мог бы командовать кто-нибудь другой.
Именно после того случая Троост и решил стать звероловом.
Гигантскую волосатую жабу Троост вначале не заметил. Это создание, похожее на покрытую зеленым мхом кадушку, совершенно сливалось с ландшафтом. В мутноватой озерной воде оно выглядело просто очередным комком грязи и водорослей, которых на дне были тысячи. Если бы дрон-разведчик не пискнул, робко напоминая, что добыча буквально в двух шагах, Троост прошел бы мимо.
Зато поймать жабу оказалось легче легкого. Неуклюжая, неповоротливая, она полностью полагалась на свою систему маскировки. Троост даже не стал ее стопить — аккуратно ухватил за бока магнитными щипцами, подтянул поближе и загнал в силовой пузырь. Жабе показалось там слишком тесно, и Троост немного расширил пузырь. После этого жаба успокоилась.
Анализатор сообщил, что это самка.
Прилепив к пузырю антигравитант, Троост подвесил жабу к дрону-охотнику на манер воздушного шарика и отправился искать ее товарок. В течение четырех часов он поймал еще три экземпляра — двух самок и самца, который оказался почти вдвое меньше своих будущих супруг. Теперь за Троостом плыла целая вереница силовых пузырей, из которых доносилось недовольное буркотание.
Не помешал бы еще один самец. Никогда нельзя ставить на одного — он может быть больным или слишком старым. Но жабы в озере как будто закончились — ни Троост, ни дроны больше не находили этих зеленых мшистых кочек. Точнее, находили, и во множестве, но они были просто комками грязи и водорослей.
В некоторых из них свили гнезда килимские пауки-плавунцы, но этот вид промаркирован зеленым. Даже если сами вдруг залезут в силовой пузырь, Троост их выпустит.
