Александр Журавлев - Продавец снов
– Т-а-а-к… – протянула женщина, недовольная этой новостью. – За переданный от него привет, конечно, спасибо, а вот за угощение я буду с ним ругаться.
– Не надо! Дядюшка Май очень добрый и хороший, – вступилась за него девочка.
Дверь из дома на веранду открылась, из неё вышел Погодин. В руках он держал шкатулку.
– Елена, Елена, ты лучше улыбнись, – остановил он её, чересчур заботливое, воспитание. – Надо только радоваться тому, что наши дети счастливы от прогулки. И ничего страшного нет в том, что обед переносится на ужин.
– Как у тебя всё просто, – улыбнулась женщина.
– Да! В простоте – гармония, а тебе больше идёт, когда ты улыбаешься.
Семён присел рядом с Еленой, поставил на стол шкатулку. Он сделал глоток чая из её чашки и многозначительно заглянул ей в глаза.
– Тебя что-то беспокоит? – несколько настороженно спросила она.
– Ты обратила внимание, что с самого утра в подаренных нам Сен-Жерменом украшениях необыкновенно искрятся камни. Хотя раньше, за шесть предыдущих лет, в эти апрельские дни ничего подобного с ними не происходило. Теперь же они излучают какое-то необыкновенное магическое сияние. Будто напоминают нам, что сегодня 11 апреля. И что сегодня в День всех Тайн истекает назначенный графом седьмой год – пора вскрыть последнюю печать на свитке.
Елена молча, в знак согласия, кивнула головой. Погодин достал из шкатулки свиток.
– Казалось бы, чего проще – сломать печать и узнать, что стоит за именем графа? – заметно волнуясь, сказал он.
Его пальцы, будто скованные толщей воды, медленно вскрыли последнюю, седьмую преграду к тайне самого загадочного человека, сеявшего трепет в души тех людей, которые хоть на короткое время оказались с ним в одной лодке.
Свиток словно ждал этого. Он буквально выскочил из рук Семёна на стол и в мгновение ока раскрылся, как освобождённая от взвода стальная пружина. Погодин наклонился над ним и стал читать вслух:
«Дорогой Семён Данилович, прежде чем открыть тайну, хочу, чтобы Вы более не задавались вопросом, что за беда стучалась в окно Вашей рыжеволосой подруги. Тогда я говорил об одиночестве. Если оно входит в дом, то в нём поселяется кошмар, а затем и сумасшествие.
Лишь соединение двух сердец, своей любовью освещая домашние стены, будет непреодолимой преградой утехам этой незваной гостьи. Теперь же, когда вы вместе, ничто не угрожает Вашему дому.
Я же, в отличие от вас, обречён на одиночество. Я Агасфер – неприкаянный странник, вечный жид, искупляющий своё наказание в скитаниях по земле до Второго пришествия Христа.
Когда по пути на Голгофу Мессия остановился возле моего дома, чтобы немного отдохнуть под его сенью, я прогнал его, за что по сей день несу эту тяжёлую ношу.
Если человек по-настоящему счастлив, то он за свою жизнь вряд ли будет задаваться вопросом о смерти, потому что для него есть более важная тема – это любовь.
Я же, меряя существование столетиями, мучаюсь этим вопросом уже не один век. Тысячелетия, сменяя друг друга, тянутся для меня, как один сплошной долгий день, уходящий в бесконечность, в котором не видно заката.
На прощание хочу сказать Вам: не затягивайте с написанием портрета незнакомки, ставшей Вам дорогим человеком. Спешите, ведь молодость коротка, как весной цветение сакуры».
И только Погодин закончил читать исповедь, как свиток почернел, моментально сжался и, вспыхнув лиловым пламенем, сгорел, не оставив после себя даже пепла.
Елена встала из-за стола, подошла к Семёну со спины.
– Ты у нас счастливый, у тебя две макушки, – сказала она, взъерошив ему волосы.
– Неужели в них всё дело? А я-то думал, что моё счастье в тебе и детях, – улыбнувшись, сказал он.
– И в нас тоже, – Елена рассмеялась и чмокнула Семёна в затылок.
Погодин встал, поцеловал ей ладони и обнял.
– Давай завтра рано утром все вместе отправимся на целый день к нашему горному озеру. Дети будут собирать цветы и запускать бумажного змея, ты – танцевать под пение птиц и читать стихи, а я напишу ваш портрет, и он станет самым лучшим из всех написанных мною когда-либо портретов.
Под куполом небесного храма, в знак благодарности Сен-Жермену, зажжём свечу, а с первой звездой мы разведём на берегу костёр. Взявшись за руки, закружим вокруг него хоровод и назовём горное озеро твоим именем. И пламя костра, разгораясь всё ярче и ярче, известит склонившееся над ним небо, что озеро отныне зовётся Еленой, и это имя, как факел, будет светить над ним вечно.
Они смотрели на зелёные склоны гор, наполненные щебетом птиц, на каменных исполинов, цепляющих заснеженными вершинами плывущие облака, на усыпанные цветами луга и большое горное озеро, отражающее бирюзовое небо, на играющих возле дома звонко смеющихся детей. Лица Елены и Семёна были безмятежно светлы, а глаза говорили, что для них больше не существует никаких тайн, как и великой тайны бытия.
И над этим земным раем, высоко, высоко в небе, парил, охраняя их покой, Белый Ангел Добра и Милосердия.
Заключение
Лучи солнца резали облака, бросая на землю тени от тополей, под сенью которых на лавочке сидел странный гражданин. Бульвар был пуст, лишь изредка его беспечную тишину нарушали прохладные дуновения ветра и всхлипы зелёной листвы, ждущие так долго не приходящего дождя.
Этот гражданин был весьма занят размышлениями. Положив рядом с собой плащ, расстегнув пиджак не отечественного производства и ослабив узел гламурного галстука, он смотрел на восток, где затягивали небо ленивые облака, готовые взорваться ливнем.
Загадочный человек взял в руки блокнот и стал рисовать на листке знаки зодиака. Все двенадцать знаков легли по кругу часовой стрелки. Его колдовство над гороскопом прервал прохожий.
– Не подскажете, который час? – спросил он, остановившись рядом.
Странный гражданин с блокнотом встал и, выйдя на солнце, поставил ручку с золотым пером ровно по центру нарисованного зодиакального круга, тень от неё упала ровно на восемь часов.
– Стрелец, – ответил он, всматриваясь в глаза прохожему.
– Не понял, – ответил прохожий.
– Вы писатель, родились 17 декабря под знаком зодиака Стрелец – это первая восьмёрка, сложившаяся из двух этих чисел, и сейчас ровно восемь часов утра – это ваша вторая восьмёрка, опять же указывающая на знак Стрельца. Перевернув листок, он написал на обратной стороне следующее: «Продаются сны – оплата по соглашению». Далее был указан номер телефона.
– Это вам, – сказал, улыбнувшись, странный гражданин и протянул листок прохожему.
Не успел тот прочитать написанное, как его необычный собеседник исчез.
Прохожий с удивлением смотрел на пустую лавочку, на небо, и на истоптанный газон и увядающие на клумбе цветы. Вокруг не было ни души, над всем нависла предгрозовая тишина. И только лёгкий шёпот ветерка то ли от взмаха крыльев, то ли от взмаха плаща напоминал прохожему о необычной сиюминутной встречи со странным гражданином на этой, заляпанной грязью, ждущей дождя земле.
