Юлия Фирсанова - Убить демиурга!
Эльсор сделал стойку на слово «выболтало», уяснил для себя, что ему далеко не все поведали из приключившегося с Видящей за несколько часов вынужденной разлуки, но допроса учинить не успел. Зажимая рот рукой, Ника взмолилась:
– Остановите, пожалуйста, я больше не могу!
Пустой желудок, общее недомогание от начавшихся женских дней и равномерное покачивание кареты довели девушку до того, что терпеть стало невмоготу. Когда очень плохо, уже не до пиетета. Пепел нахмурился, но сигнал притормозить отдал.
Вздумай обитатели столь же роскошных, сколь и старинных особняков на Аллее Владычицы – элитной дороге, ведущей к дворцу, – понаблюдать за творящимся вне пределов высоких оград их владений, узрели бы весьма любопытное зрелище.
У обочины остановилась карета службы Владычицы. Первой из нее, не дожидаясь, пока ей галантно распахнут дверь, выйдут и подадут руку, выпрыгнула девушка, чье лицо имело зеленоватый оттенок. Пошатываясь, на подгибающихся конечностях она побрела к глухой стене ближайшего особняка. Второй выскочила крохотная собачка и запрыгала вокруг девушки, жалобно повизгивая и норовя заглянуть в глаза. Третьими, едва не вынеся проем, одновременно протиснулись мужчины. И тот и другой считали своим долгом позаботиться о спутнице и поддержать ее. Стоило Дарету случайно глянуть в бешеные глаза альсора, как он мигом притушил служебное рвение и немножко поотстал. Пепел приобнял Нику за плечи, придержал, а потом и вовсе осторожно подхватил на руки, не доверяя мостовой привилегию держать драгоценную Видящую.
Сил краснеть и смущаться у Вероники сейчас просто не было. Она тряпочкой обмякла в сильных руках, осторожно дыша и унимая тошноту. Ритмичной тряски больше не было, и желудок понемногу успокаивался, больше не предпринимая попыток вылезти через горло на свет альраханского солнца. И славно! Одно дело, когда тебя выворачивает на дорогу перед совершенно незнакомыми и в большинстве своем не очень хорошими людьми. Это даже почти месть! Но совсем худо, если ты испортишь рубашку альсору Альрахана – симпатичному тебе мужчине, чьи приязнь и покровительство сейчас так необходимы.
Дарет, убедившись, что его подопечная в надежных руках – во всех смыслах этого словосочетания, – подхватил пятерней мелкую собаченцию, пока ее ненароком не придавил чей-то сапог. Зверушку наемник практически всунул в ладони девушки. Шотар мигом прекратила издавать тревожные трели и занялась вылизыванием всех частей тела новой приятельницы, до которых мог дотянуться юркий крохотный язычок.
Пепел коротко вздохнул и отвернулся, устремив взгляд в сторону особняка на противоположной стороне. Невозможность помочь девушке прямо здесь, сейчас, немедленно бесила альсора, одновременно с этим сама возможность держать Видящую на руках рождала в душе умиротворенное довольство! И двойственность эта злила Пепла, пожалуй, даже сильнее, чем неспособность мгновенно излечить Нику.
Праздные зеваки из немногочисленных прохожих, признавшие в одном из участников мизансцены Эльсора, сына Владычицы (столь редкостный оттенок волос был превосходно известен в столице Альрахана), тут же приняли вид слепоглухонемых инвалидов, спешащих по сверхважным делам и не замечающих ничего вокруг.
При этом они пытались обойти по широкой дуге не только живописную группу, но и особняк, удостоенный то ли задумчивого, то ли мрачного взора альсора, посему двигались по весьма оригинальной траектории. Пепел спокойный вызывал неизменное уважение, благорасположенный – ярую симпатию, но от его мрачного вида невольно пробирала дрожь. Когда сын Владычицы был в таком настроении, хотелось держаться от него подальше. Или нет, хотелось вообще не попадаться ему на глаза без особых на то причин специфического суицидального толка.
– Девочке бы сейчас бульончику хорошо, – выступил в качестве голоса разума Дарет. Вздохнул, почесал шейку Сихе, понимая, что бульон достать по-быстрому не получится, ведь посреди жилого аристократического квартала таким блюдом вразнос никто не торгует. И задумчиво прибавил: – Или винца капельку, чтоб щечки порозовели.
– Продуктовый ларь в карете. Принеси, – распорядился Эльсор, все свое внимание посвящая баюканью Видящей на руках.
Впрочем, услышав слова альсора, в карете уже копался кучер. То ли энергичный парень устал сиднем сидеть на козлах да повиноваться колокольчику на веревочке, как марионетка из бродячего балагана, то ли, услыхав ключевые слова «карета» и «принеси», принял приказ на свой счет. Побулькивающая фляжка была предъявлена пред серые очи Пепла. Кучер гордо выпятил грудь и протянул альсору емкость, как знаменосец знамя полка командиру.
Каким образом господин должен взять и использовать флягу по назначению, для Дарета оставалось загадкой. Даже в той диковинной форме с крылышками, каковую альсор демонстрировал недавно, лишних конечностей и хвоста у него не наблюдалось. Но ретивый кучер такими сложностями не заморачивался, ибо знал: альсор Эльсор может все! Сия фанатичная вера во всем его облике грозила ему незамедлительным возмездием в виде мощного пинка. Руки-то у Пепла все еще были заняты. Ситуацию спас наемник. Он выдернул у глупца флягу, отвинтил крышку и откупорил пробку. Потянул носом: что-то крепкое и сладкое. Пойдет!
Дарет споро нацедил в крышку, сделанную в форме маленького стаканчика, густого вина на пару-тройку глотков и поднес к бледно-сиреневым губам девушки. Почти ласково велел:
– Хлебни, полегчает.
Ника сейчас была не в том состоянии, чтобы соображать, кто, что и зачем ей предлагает. Перед глазами все еще мелькали черно-белые мушки, а в ушах позванивало да гудело. Периодически звук вообще отрубало, закладывало уши, и тогда окружающие шевелили губами, как рыбы. Это было не забавно, а почти страшно. Из фразы Дарета девушка услышала только «хлебни» и машинально пригубила.
Нет, пила она напитки и покрепче (в шутку друзья-студенты подливали) или от простуды в качестве профилактики, но это было не только крепкое, а еще сладкое и густое. Ника от неожиданности закашлялась, хватая ртом воздух.
– Вот, и румянец появился, – довольно прокомментировал результат диверсии Дарет и с удовольствием одним махом допил остатки. После чего добросовестно закупорил фляжку и вручил кучеру с наказом:
– Прячь на место!
Парень, довольный представлением – все одно что в балаган сходил, – с улыбкой от уха до уха помчался к карете. А Ника, отдышавшись, попросила:
– Поставь меня, Пепел, уже все в порядке.
– Не верю, – меланхолично возразил альсор и выдвинул встречное предложение: – Я отнесу тебя в карету, едем во дворец.
– Не надо! Пожалуйста! – взмолилась жертва местного транспорта, отчетливо понимая, что новой порции мучений не выдержит, и слабо затрепыхалась в объятиях альсора. – Можно я пешком пойду с Даретом, потихоньку, а ты езжай!
Пепел тихо и ласково обронил:
– Нет, – и зашагал по дороге, не спуская девушку на землю.
Еще не хватало, чтобы Видящая покалечилась в нескольких сотнях метров от дворца! Выпустил он ее из виду на несколько часов, и вот результат: нашлась бледная, больная, да еще с каким-то нахалом в придачу. Убить бы его, чтобы глаза не мозолил и внимание Ники на себя не отвлекал, да нельзя – полезен, и девушку к нему привязаться угораздило. Огорчится! А расстраивать свое маленькое сокровище Эльсор не хотел. Теплое, щекочущее ощущение рождалось в груди, когда Ника улыбалась, звенел колокольчиком ее смех, внимательный взгляд, исполненный приязни, устремлялся на Пепла, или задумчиво склонялась набок головка. Становилось так хорошо, как ему прежде почти никогда не бывало. И терять свой личный шанс на радость альсор не желал. Эгоизм? Ну и пусть. Эльсор всегда ухитрялся сочетать практицизм и интуицию наивыгоднейшим для себя образом.
– Я могу идти сама! – попробовала снова возразить Ника. Она очень старалась, чтобы голос звучал спокойно и уверенно.
Но, похоже, сии старания никого из заинтересованных лиц не убедили. Дарет недоверчиво хмыкнул, Эльсор буркнул:
– Угу, – и опустить даже не подумал.
Живая ноша поерзала еще, надеясь на освобождение, да затихла. А что делать? Во-первых, не было уверенности в том, что она, коль предоставят свободу передвижения, сможет идти сразу не в темпе гоночной черепашки. Во-вторых, «земля в иллюминаторе» после винца из фляжки, испитого на пустой желудок, покачивалась как-то слишком сильно, напоминая море. В-третьих, Ника чувствовала, что Эльсору почему-то принципиально важно ее вот так тащить. И девушка пустила события на самотек, тем более что снотворный эффект обезболивающего наложился на вино и начал сказываться вдвойне. Глаза закрывались неодолимо, хоть спички вставляй, рот разъезжался в вульгарном предательском зевке, а пушистая помеха – юркая собачка на руках – не позволила прикрыть зевок ладонью.
