Карина Демина - Невеста
Все-таки Хильда оказалась права. И почему она снова спряталась? Уж она не отвела бы взгляд. И даже шагнула бы навстречу. И точно не стала бы цепляться за полотенце, которое все равно очутилось на полу. Райгрэ же оказался сзади и близко.
Чересчур, пожалуй, близко. И Тора вдруг поняла, что он тоже не одет, то есть не совсем чтобы не одет, но раньше он не позволял себе появляться в ее обществе без рубашки.
– Не бойся. – Теплые ладони легли на плечи, кончики пальцев касались ключиц. – Обопрись на меня. Все хорошо…
Руки соскользнули ниже, накрыв грудь.
– Нужно, чтобы на тебе остался мой запах. Просто потерпи.
Запах? Резкий, дурманящий, от которого голова идет кругом. И сердце колотится безумным ритмом. Но уже не страшно… разве что самую малость.
– Скоро отпущу.
Он наклоняется и трется щекой о щеку Торы.
– Наверное…
Ей не хочется, чтобы ее отпускали. Повинуясь порыву, девушка поворачивает голову, касается губами его губ.
Это не поцелуй.
Пока.
– Уверена, найденыш?
Тору разворачивают, и соврать, глядя в глаза, она неспособна.
– Нет.
– Еще можешь убежать. – Райгрэ и вправду убирает руки. Ждет, кажется, долго… разглядывает. Убирает влажную прядь, прилипшую к шее.
Целует он жадно, прикусывает губу и тут же, словно в попытке извиниться за грубость, становится нежен. Вдавливает Тору собственным весом в кровать, моментально отстраняется, заводит руки за голову, оба ее запястья захватывает разом – и просто смотрит.
– Ты красивая.
Он что-то сделал с Торой, иначе почему от его прикосновений, осторожных, легких, ей хочется кричать? Не от боли, но потому что их слишком мало. И райгрэ знает, дразнит, вглядываясь в лицо, выискивая в нем что-то, одному ему понятное. А Тора не сдерживает-таки стон.
– Ртуть. – Он смеется, и дыхание опаляет живот. – Ты ж мое золото…
Следовало признать, что райгрэ Виттар с золотом обращаться умел.
В театр отправляться все же пришлось.
Ванну принять Торе не позволили, и она не могла отделаться от мысли, что теперь все, кто приблизится, будут знать, чем она занималась.
И с кем.
Райгрэ с живым интересом наблюдал за тем, как ее одевают.
Причесывают, скрепляя локоны шпильками.
Расправляют юбки, скрывая сложную конструкцию турнюра, и вносят последние, мелкие штрихи в рисунок платья, все же недостаточно совершенный, по мнению портнихи.
Когда райгрэ все-таки соизволил подняться и выйти, та выдохнула с явным облегчением.
– Ох и не люблю я их, – прошептала она на самое ухо, делая вид, что поправляет воротничок. – Вроде бы и красавцы, но гнилья за этой красотой столько, что не приведи предвечная жила связываться.
– Почему?
Как-то Тора до этого момента не задумывалась над тем, можно ли считать райгрэ красивым.
Да и какая разница?
– Подпустить к тебе он никого не подпустит, – ловкие пальцы вытащили из прически локон, скрутили и оставили лежать завитком на шее, – но вот что сам делать станет… тут им никто не указ. Аманта – не жена, за нее заступаться некому. Поэтому будь осторожна, куколка.
Тора будет.
Она знает, когда мужчина слишком зол, чтобы к нему приближаться.
– Благодарю за помощь, – раздалось от двери, и портниха тихо ойкнула.
Как долго райгрэ стоял? И что именно слышал?
Оскорбился?
– Леди Торхилд необходим гардероб. – Райгрэ поставил на туалетный столик бархатный футляр. – Домашние платья. Для прогулок. Пара дорожных. Вечерние. Амазонка… – Он откинул крышку. – Перчатки, шляпки, капоры… что там еще полагается? Надеюсь, вы возьметесь за эту работу?
– Буду счастлива, но…
Сияние газовых ламп окрашивало аметисты не в лиловые, но в алые тона.
– Вопрос цены значения не имеет. Леди Торхилд должна выглядеть достойно дома, который представляет.
Холодный металл коснулся кожи. Ожерелье было изящным, но в то же время тяжелым. Для Торы. А вот Хильда, до поры до времени спрятавшаяся в зеркале, умела носить подобные вещи.
Райгрэ, взяв руку Торы, раскрыл ладонь и положил на нее длинную ленту серьги.
– Возьми. Это твое. Как закончите, спускайтесь вниз.
Он ушел, а серьга осталась.
И вторая, парная, лежавшая в футляре. И еще браслет…
– Хотя бы не жадный, – как-то без особой радости в голосе сказала портниха. – Тебе помочь, куколка?
Она ловко управилась и с серьгами, и с браслетом. Набросив на плечи Торы легкий плащ, протянула маску из черного бархата:
– На улице пыльно, нечего тебе личико портить.
На улице… Еще немного, и Тора выйдет на улицу.
В город, где в последний раз бывала… давно, перед Каменным логом и той нехорошей историей. Мама еще обещала, что отведет Тору в лучшее ателье, а вместо этого пришлось уехать на побережье: папина работа не могла ждать. И на побережье тоже были ателье…
– Идем, куколка. Не надо давать повод думать, что ты ослушалась. – Портниха помогла подняться. – Твои мерки у меня есть. Я подберу ткани, а там и про фасоны поговорим… тебе что больше по душе?
– Не знаю, – честно ответила девушка, чувствуя, как заледенели руки. – Я… ничего не понимаю в одежде.
Макэйо так говорил. Он всегда сам выбирал наряды для своих любимиц. И позже, когда Тора стала слишком взрослой, привычки не изменил, шутил, что так ему интересней.
– Ой, глупость. Ничего тут сложного. Я тебе журналы пришлю, полистай на досуге. И вместе потом подумаем. Ты у нас красавица, тебе все к лицу будет… Обрати внимание на «Дамского сплетника», там порой очень оригинальные идеи попадаются… Нет, конечно, по их калькам шить тебе не пристало, но вдруг да глянется что-нибудь этакое, с фантазией…
Ее голос, ласковый, журчащий, убаюкивал страх. И лишь оказавшись в коридоре, Тора поняла, что переступила-таки заветный порог, за которым заканчивалась безопасная территория.
Но сбегать нельзя.
– Ступай, куколка… – Портниха убрала руку. – Не надо ему перечить.
Тора осталась одна.
Она справится. Коридор… пуст. И лестница не так страшна. Всего-то пара дюжин ступеней. Холл. И Крайт, переминающийся с ноги на ногу. Легкий аромат лимонов… на самой грани. И есть ли он вовсе либо же Тора выдумала этот запах?
– Добрый вечер, – сказала она, потому что молчать было бы невежливо.
– Добрый. – Крайт поспешно отвел взгляд и за ухо себя зачем-то ущипнул. Уши у него были крупные, оттопыренные и ярко-красные, не то от стыда, не то от дурной привычки.
На нем был фрак. Белая рубашка, в кои-то веки выглаженная. И галстук, завязанный не слишком-то умело: один хвост получился длиннее второго. А волосы по-прежнему дыбом торчали.
– Я… – Он сглотнул и дернул хвост галстука, почти развязав. – Я хотел бы извиниться… я… мне очень жаль, что так вышло. Простите. Пожалуйста.
Девушка не знала, что ответить.
Она принимает извинения?
Хильда только фыркнула: мальчишке она не верила. Притворяется. И Торе надо быть очень осторожной с ним и с остальными. Райгрэ наказал их, но злиться станут на Тору. Правда, вновь напасть не посмеют… пока райгрэ ее защищает.
– Мне очень стыдно, – шепотом добавил Крайт.
Врет. Но притворяться можно вдвоем – ссор райгрэ не потерпит. И Тора предложила:
– Давай я тебе галстук нормально завяжу.
Крайт согласился. Он подходил боком, медленно, точно опасаясь, что Тора его ударит.
– Райгрэ сказал, что я с вами в театр иду, что буду нужен. Зачем?
Тора понятия не имела.
– Он со мной вообще не разговаривал. И не замечал даже. А теперь вот… я хочу сделать все правильно.
И вновь вернуться в число любимцев?
Галстуки Тора давно не завязывала, но руки помнили простейшие узлы. Вышло всяко лучше, чем изначально, хотя Макэйо наверняка отыскал бы недостатки.
– Вас из наших больше никто не тронет. И… и другим не дадут тоже. Мне… мне действительно очень стыдно. – Крайт втянул воздух и густо-густо покраснел.
Сила руды… а он первый, кто понял, но не последний. Сколько людей будет в театре?
Множество.
Свет сотни газовых фонарей тонул в желтом янтаре, которым был отделан холл Королевского театра. Тора старалась не вертеть головой, хотя ей все здесь было любопытно.
И широкая тополиная аллея, по случаю премьеры украшенная бумажными фонариками. И само здание театра, огромное и в то же время гармоничное в каждой своей линии. И статуи на ступенях. Иные – из мрамора, или же восковые, или и вовсе не статуи, но люди, застывшие в причудливых позах. Лишь запах позволял отличить живое от неживого.
– Это новая мода, – подал голос райгрэ, молчавший всю дорогу. – Мне она видится глупостью полнейшей. – И добавил очень тихо: – Ты со мной.
С ним. И Крайт сзади, идет, глядя на ноги, разве что не спотыкается. Но все равно неспокойно. Тора с трудом заставляет себя снять маску и плащ. Ей кажется, что все, буквально все взоры прикованы к ней.
Наверное, так и есть.
Ее разглядывают. Кто-то исподволь, робко, заслоняясь веерами и разговорами, кто-то прямо и не скрывая собственного недовольства, а кто-то и вовсе с явным интересом, не стесняясь использовать монокли и лорнеты, словно бы Тора – редкое животное.
