Павел Мешков - Черный корректор
– Ты что же, всех грачей разом слопал? – вслух спросил я и отчетливо увидел, как бы с высоты, пустые грачиные гнезда, в которых не осталось ни костей, ни перьев. А еще я увидел коров…
– Я ж предупреждал тебя, чтобы ты коров не смел…
Нон быстренько растолковал мне, что наказы мои он помнит и свято чтит, коровы Бороды не пострадали, а стадо попалось ему случайно на той стороне реки…
«Каюк калининскому стаду», – подумал я и, холодея, спросил:
– А пастухи…
Оказалось, что к тому времени, как очередь дошла до пастухов, Нон уже насытился и даже слегка переел. Так что пастухи пока спят в счастливом неведении.
Я задрал голову вверх и попытался, сравнивая Нона с домом, оценить его диаметр. Получалось у меня никак не меньше десяти метров. «Чем же кормить теперь такую махину?!» – тоскливо подумал я, и Нон, успокаивая меня, предъявил мне прямо в мозг нечто вроде карты, снятой с огромной высоты, испещренной значками и пятнами.
«Биомасса», – просветил меня Нон, и с этой подсказкой я легко угадал по цвету и Камызяк, и Астрахань…
– Ты че, офигел?! – возмутился я. – Там же люди! Их нельзя есть!
«Почему? Очень качественная биомасса», – заупрямился Нон.
– Я, выходит, тоже «биомасса»? – с ужасом спросил я.
Нон ответил после паузы. Короткой, но вполне уловимой:
«Ты – Учитель. Ты меня учил, кормил, воспитывал. Ты дал мне имя».
– И все же… Биомасса? – неизвестно для чего настаивал я.
«Да, Учитель, – нехотя согласился Нон. – Очень качественная и полезная. На такой пище я мог бы достичь больших размеров и обрести огромную силу. Но времени нет. Нужно вступать в битву…»
Пока Нон таким образом расхваливал в моем лице все человечество, я почему-то особой гордости и радости не ощущал. По идее меня должно было просто трясти от страха, но это пришло позже, а тогда я как-то не смог представить себя в виде сардельки, и голову заклинило на одной мысли: до каких это «больших размеров» собралась на местных харчах расти эта шляпа? Куда уж больше?!
Плюс ко всему разговор Нон вел одновременно о нескольких, никак не связанных друг с другом вещах, но каким-то образом я неплохо понимал его…
– …Вот и прикиньте, если верить Нону… А с чего бы ему врать-то? – говорил я на следующий день дяде Мише и дяде Олегу. – В общем, где-то там, далеко во Вселенной, существует очень круглая планета, почти сплошь покрытая эдакой мускулистой субстанцией. Уж не знаю – есть ли у этой фигни голова, не видел… Но! – заострил я их внимание. – Кто-то третий выращивает там этих нонов как средство борьбы с кем-то четвертым. Ноны жрут эту штуку на планете, но тоже не без опаски: чуть увлекся едой – поверхность смыкается, и каюк… Да! Еще у нонов ступенчатая генетическая память, зависящая от возраста и размеров. Как в сказке: наел рожу побольше и стал очень умным, еще пожрал – совсем умным заделался и уже знаешь свое место в этой жизни. Еще чуток – ты большой и сильный, как бронепоезд. По крайней мере, я так понял…
…Нон висел над домом, посверкивая синими искрами, излучал странную неуверенность, и я понял, что ему еще что-то нужно от меня.
– И что же дальше? – осторожно осведомился я.
«Учитель… – вкрадчиво начал Нон. – Это не по правилам… Но, может быть, ты позволишь оставить моих личинок прямо здесь? Я готов вступить в битву и не хочу терять время на доставку личинок в инкубатор…»
Я представил себе планету, покрытую толстенной мышцей, и Нон согласно сверкнул искрами.
«Да. Здесь они будут знать тебя и слушаться, Учитель. Здесь они вырастут быстрее и с гораздо меньшими потерями, а значит, больше бойцов будет в наших рядах».
Из темноты навеса медленно выплыло ведро, с которым я ходил на рыбалку. Добравшись до пятна света, падающего из окна, ведро встало на землю и показало мне свое содержимое – две трети объема «космического жемчуга»…
– Да такую ораву мне ни в жисть не прокормить! – прикинув затраты, испуганно воскликнул я.
И еще на меня нахлынул ужас от того, что на севере от меня была Астрахань, а на юге – только море. Нет! Не подумайте обо мне плохо! Мне было бы очень страшно даже в том случае, если бы на севере от меня находилась только Москва. Просто жалеть москвичей мне гораздо приятнее, чем астраханцев…
«Не бойся, Учитель, – по-своему понял меня Нон. – Как только личинки научатся летать, они уйдут за реку и сами найдут себе еду. Они вырастут, оставят здесь свои личинки. И армия моих потомков будет непобедима…»
– Да уж! – буркнул я себе под нос, подумав о своих потомках. – И когда же они начнут расти? Я к тому, что хлеба у меня только две буханки.
«Они начнут развиваться, как только я погибну в бою, и они получат об этом сигнал, – печально сообщил Нон. – Нам не придется сражаться рядом. Если сможешь, Учитель, дай им имена, как дал мне».
– Нон-два, Нон-три и так далее? – мрачно пошутил я, чем вызвал бурную радость у Нона:
«Очень хорошо, Учитель! Значит, ты думал об этом и у моих личинок уже есть имена. Хорошо. Я могу лететь…»
Нон начал с нарастающей скоростью бесшумно удаляться от дома на запад и вверх, градусов под сорок пять к горизонту. Я почти сразу потерял его из виду на фоне звездного неба, но где-то там, куда он улетел, вдруг появились радужные волны света, как от брошенного в воду камешка, и в самой их середине загорелась маленькая колючая звездочка. Радужные кольца ринулись к центру, стерли звездочку, а несколько позже послышался глухой удар, как от прошивающего звуковой барьер самолета. А может быть, это и был звуковой удар истребителя?..
В тот вечер я едва ли не до полуночи сидел на веранде, курил и бездумно ворошил в ведре «космический жемчуг». Полуторасантиметровые шарики перекатывались в ведре с легким металлическим шорохом и уже совсем не напоминали мне украшение для жены. Иногда я подносил горсть этих безумно-черных шариков близко к глазам, пытаясь в их совершенстве разглядеть грядущий ужас…
Наконец до меня дошло, что я попусту теряю время, не имея понятия о том, сколько мне его отпущено. Я подтащил поближе ящик с пустыми бутылками и принялся за дело…
Дядя Миша и дядя Олег приехали непривычно и даже неприлично рано. Я еще не закончил чистить сетку, а они уже молча стояли на берегу и терпеливо ожидали, когда я освобожусь.
– Ну как? – в два голоса спросили они, когда я пристал к берегу.
– Да фигово! Рыбы раз-два и обчелся…
– Ты голову не морочь! – вежливо попросил дядя Миша. – Где Нон?
Я выдержал эффектную театральную паузу и, почувствовав, что вот уже сейчас меня начнут бить, небрежно бросил:
– Он улетел!.. – Для ясности я ткнул пальцем в небо.
– Обещал вернуться? – уточнил дядя Олег. – Как Карлсон?
– Ну это вряд ли! – позволил я себе не согласиться и начал повествование о последних событиях на фазенде в Ямане. Как это ни странно, но они ни разу не перебили меня хитрыми вопросами или подколками. Только когда мы напились чаю и они вдоволь налюбовались на бутылки, наполненные «космическим жемчугом», дядя Миша одобрительно кивнул и даже похвалил меня:
– Мензурки на горлышки бутылок – это ты хорошо придумал. Я тоже сахарницу в уме держал… – И он, выложив из сумки на стол цилиндрический пакет, замотанный изолентой, пояснил: – Направленный пороховой заряд для верхушки конуса. Забил бы ему сахарницу в самый помидорный отсек.
Дядя Олег скептически хмыкнул и достал из своей сумки бутылку водки. С некоторым удивлением он осмотрел этикетку и пробку, поставил бутылку рядом с пакетом дяди Миши:
– Наркоз и поминальная часть. А это… – он снова полез в сумку, – ненаправленный заряд для конуса. Раскидает помидоры по радиусу и конусу и кому угодно. А вот о сахарнице я не подумал…
На стол легла граната РГД с пластмассовой пробкой на месте взрывателя, а сам взрыватель дядя Олег жестом фокусника извлек откуда-то из-под мышки.
– Вы что, офонарели?!! – возмутился я. – А если бы вас на посту в Камызяке замели? Да и Нон все равно почувствовал бы опасность!
– У него что, были вчера какие-то другие предложения? – обратился дядя Олег к дяде Мише, похоже имея в виду хорошего меня.
– Не заметил, – покачал головой дядя Миша и, взяв из угла лопату, спросил, кивнув на бутылку: – Поминать будете?
– Только после похорон, как положено, – заверил его дядя Олег.
– Эт-т-правильно! – согласился дядя Миша и, уже покидая веранду, добавил: – Э-э-э… Дядя Паша… Сдается мне, что лучше быть бедным и больным, чем богатым и… – Он вздохнул. – Ты метеорит свой тоже подготовь…
Я безвольно опустился на табурет. Рушилась моя почти сбывшаяся мечта идиота.
– Да не переживай ты так! – успокаивал меня дядя Олег. – Здесь дядя Миша прав на все сто процентов! Кто его знает, что там еще сидит в этом булыжнике? Вот говорю же тебе все время: надо людей предупредить!
