Юлия Славачевская - Заверните коня, принц не нужен, или Джентльмены в придачу
Красиво запечатала их алым сургучом.
– Вот… – Мне протягивали три свитка. – Это Магриэлю… – (Она так и не сказала «жениху», даже – «бывшему жениху»!) – Это братьям. Это – родителям с приглашением приехать к нам в гости с визитом…
О как! Мы еще не замужем, но маму в гости! То-то муж будет сразу счастлив! Так классно получить тещу в медовый месяц! Пусть привыкает!
Меня немного отпустило. Так или иначе, дело сделано. Совесть моя чиста, а ноги вымыты!
Или не сделано? Еще раз окинула испытующим взором младую эльфийскую поросль. Да, что есть, то есть – знакомая до чертиков, проклятая романтичность наружу так и прет! Такую чистую, невинную и – да что греха таить! – наивную натуру обмануть ничего не стоит. Это под силу здесь каждому, особенно если учесть некоторые опасные диэрские способности.
Я прикусила губу. Ладно. Сделаем контрольный выстрел.
Мы встали и склонились в прощальном поклоне.
Ничто так не сближает девушек, как ночь перед свадьбой! После пламенной исповеди эльфы мы расставались с нею хорошими подругами. Уже у самой двери я все-таки решительно оставила последнее слово за собой:
– Сириэль, я обязательно доставлю письма адресатам. И, прошу вас, пока время терпит – будьте любезны, подумайте в последний раз! Завтра, перед тем как вы дадите слово навеки стать супругой диэра Саладина, я попробую вас навестить. Если вдруг передумаете – пожалуйста, дайте знать!
Эльфа вежливо улыбнулась, но мысли ее были далеко-далеко. Где-то в районе брачной постели.
В глубоком молчании мы с Кувырлой забрали из-под кустов топор и пошлепали обратно. К нашему возвращению шоу затихло, на улице никто не бряцал оружием и не мелькал факелами. Наверное, правитель разогнал нашу маленькую демонстрацию. Судя по отсутствию возмутителей общественного спокойствия что с той, что с другой стороны – сурово и беспощадно.
Мы благополучно добрались по лестницам и по нахалке вошли через дверь как ни в чем не бывало. Возможно, мы и довели до инфаркта стражу в предпокое, но задать интересующий всех вопрос: «Откуда вы тут взялись?» – открыто никто не осмелился.
Не-э-эт, они задали вопрос: «И че вам дома не сидится?» – но это же не одно и то же, правда?
Тут же из-за двери выглянула няня и построила всех ласковым взглядом анаконды.
Мне же досталось:
– Хватит уже шляться! Завтра дел невпроворот, а девчонки до сих пор там на ветру, практически голые…
Стражу сдуло тем же ветром.
– …уже посинели и теперь пьют горячий чай, – закончила шмырг. Удивленно огляделась: – А куда это они?
– Тоже чаю захотели, – пояснила я и пошла спать, чтобы завтра с новыми силами выступить в неравный эротический бой с князем и нанести ему ощутимое поражение.
Мечтать же не вредно?..
Сон начался тускло.
Я со свечой в руке, в длинной полурасстегнутой белой мужской рубашке очутилась в переплетении странных коридоров, в которые выходило множество комнат. Босиком. Все стены, двери и даже потолок сети коридоров были увешаны причудливыми зеркалами, которые множили мои искривленные отображения.
Пляшущие тени с ярким огоньком свечи скорее сгущали тьму и слепили глаза, нежели давали четкую картину. Я была словно шоколадка, которую завернули в праздничную фольгу, не забыв отчего-то снабдить фонариком.
Я шла и шла, а моя дорога, казалось, сворачивалась лентой Мёбиуса. Вдалеке слышалась музыка, в дверные щели пробивался свет… Но лишь только я этого места достигала – музыка замолкала, свет гас.
Пока было не страшно, скорее я себя чувствовала героиней второй части «Щелкунчика», пребывающей в сказочной стране. Правда, мучилась загадкой: где я и зачем? Глупо такими вопросами задаваться в собственном сне, не правда ли?
От ярких отражений свечи у меня уже начали болеть глаза. Наконец, сдуру или от отчаяния, я погасила свечу и, закрыв глаза, прислушалась. Как назло, музыка и голоса опять смолкли. Все заполонил странный шорох.
Открыла глаза. Галерея коридоров осветилась мягким лунным светом. Он падал из высоких средневековых окон с мелким свинцовым переплетом, кое-где окрашиваясь то красным, то синим, то зеленым оттенком – в тон разноцветных ромбических стекол.
Странный нарастающий шорох погнал меня вперед. Я начала дергать ручки дверей. Все заперты. Ни одна не открылась. А шорох, казалось, догонял, заставляя переходить на бег. Наконец впереди показалось светлое пятно.
Яркий прямоугольник приглашающе открытой двери, таинственная пасть освещенной комнаты ждала, тихая и молчаливая. Я бы сказала – обманчиво безопасная.
Я оглянулась и еще поднажала. Мамочки! За моей спиной, шурша, ползли конфетные фантики, целые горы пустых оберток. Брр! Такой гадости мне еще никогда не снилось! Любой психоаналитик причину искать замается!
Я вскочила в комнату и захлопнула за собой дверь. Комнатка, где я очутилась, оказалась большой квадратной прихожей, опять-таки в зеркалах (дались им эти зеркала! Прямо заклинило на них! Вот уж кто-то обожает собой любоваться!). Из предпокоя вело много дверей – то ли пять, то ли шесть… поначалу я не присматривалась.
Из чистого любопытства сунула нос в одну из них. Хм… опять номер люкс из гостиницы для молодоженов! Стены в зеркалах и круглая бордово-алая кровать. Пряные ароматы воскуренных индийских палочек. В окно виден ночной пляж и лунная дорожка на теле океана. К чему бы это?!
Ладно. Я не гордая… Заглянула во вторую! Опять спальня! На этот раз в минималистском псевдояпонском стиле. Огромная кровать-шкаф, а больше, собственно, и ничего. Только красивая плетеная циновка с интересными мотивами танцующих журавлей под ногами. Циновки чуть поменьше, с искусно прорисованными ветвями бамбука, – на окнах. Плетеный комод с фигуркой китайского мандарина. Знаете такие? – толкаешь легонько верхнюю часть, и он еще минут пять задумчиво качает головой и пальчиком у подбородка.
Раньше подобные фигурки европейского и китайского фарфора стояли на полках старинного палисандрового буфета у моей бабушки. Дедушка был заядлым коллекционером и привозил их отовсюду.
Там были узкоглазые мандарины всех мастей, турки, кавалеры и дамы, китаянки и белочки, гуси и балерины. Еще какие-то подобные безделушки… Если я хорошо себя вела, мне разрешали запустить кого-то из них качаться и смотреть потом на их незатейливые выкрутасы.
Правда, перед смертью бабушка долго болела. Пришлось весь антиквариат распродать. С болью в сердце и со слезами на глазах брала я очередную фигурку, заворачивала в папиросную бумагу, чтобы за бесценок отдать в жадные руки старого лысого антиквара. А бабушка, помню, меня все утешала и говорила, что пыли в доме теперь станет гораздо меньше.
Я подошла к мандарину и толкнула его головку. Крупная статуэтка обрела вверху симпатичный маятник. Больно от воспоминаний, как больно!
Переместилась к окну… В сумерках шуршал красно-желтыми листьями знакомый сквер. Тоскливый дождик брызгал стекла мелкой изморосью. Самый обычный осенний вечер.
Я вздохнула и вышла. Слишком тяжелые чувства будит эта комната!
Пошла на разведку в следующую. С порога меня встретила спальня принцессы. Все такое воздушное, светло-розовое, атласное, с рюшками и пышным балдахином над лежбищем. Везде роскошные монограммы с золотыми коронками…
Я поперхнулась. У принцессы что, последняя стадия ожирения? Иначе зачем, спрашивается, кроватка такого гигантского размера три на два?
В окна ярко светило солнце. Я проскакала к запертой балконной двери бельэтажа, судя по виду из окна. Никого. Пусто. На лужайке перед домом по всем правилам накрыты круглые столы для утреннего аристократического чаепития. С многоярусными блюдами пирожных, сливочником, вазочками с джемом и прочими прелестями богатой жизни. Весело чирикали птицы, над яркими цветочными клумбами порхали бабочки…
Я отошла в глубокой задумчивости.
Последний раз окинула взглядом принцессину «кроватку» и скрипнула зубами. Бордель какой-то! Или дом «шведского» семейства.
Я, Мыр и князь. Бред и половая распущенность! Мыр, князь и няня. Ближе, но все равно распущенность! Ладно, князь, князь и… князь! И набор из секс-шопа! Самый большой! Красота!
Вылетела оттуда.
Не поленилась заглянуть дальше! Грр! Ну что за жизнь! ОПЯТЬ! На этот раз симпатичная такая, громадная лежанка в пейзанском стиле, с домотканым покрывалом и колоссальными подушками. Впрочем, как и вся комнатка, радующая глаз сельскими красно-белыми клетчатыми занавесками с аппликацией из рождественских оленей. Комод с неизменными вышитыми салфетками и примитивными фарфоровыми подсвечниками с горящими желтыми шариками восковых свечей…
На стене повис рождественский же веночек. Над камином рядком выстроился комплект полосатых носочков. Я поинтересовалась их содержимым: марципаны, шоколадки и еще какие-то традиционные новогодние мелочи. Запах пчелиного воска, мандаринов и еловой хвои. Запах европейского Рождества.
