Призыв - дело серьезное. Ошибка в ритуале (СИ) - Черникова Любовь
Новая волна паники, заставляет выскочить из комнаты и барабанить в дверь спальни Гейл. Проклятийница отворяет с таким сонным видом, словно спит уже несколько часов, а не пила шокол в гостинной еще четверть часа назад.
— Тебе чего? — неприветливо интересуется она.
— Проверь пожалуйста, меня не прокляли случаем?
— Ирис, у тебя паранойя, — тем не менее подруга внимательно присматривается сквозь линзы неизменных очков. Она в них и спит что ли? — Все с тобой хорошо, Кроу. Ни единого пятнышка на ауре. Никаких помутнений, ни эманаций, ничегошеньки.
— Мандрейдж, ты уверена?
— Если тебе так необходим обратный эффект, так и скажи. Это я запросто организую, — угрожающе щурится проклятийница.
— Нет-нет! — спешу отказаться от такой сомнительной помощи. — Спасибо, Гейл! Спокойной ночи!
Спешу скрыться в своей комнате.
Как же быть? В истинное положение вещей никто не посвящен. Я не могу рассказать друзьям правду про Ареса Дарро. Но мне жизненно важно с кем-нибудь посоветоваться.
Отчаявшись зову, фей и ворона. Последний выглядит как-то несуразно. Перья топорщатся так, словно он приболел. Цилиндр смят в гармошку и сидит криво, и ни намека на привычный лоск темного духа.
— Ир-р-рис, ты увер-р-рена, что можешь себе это позволить? — намекает ворон на потраченные мной магические силы. И на то, что я его призываю в который уже раз за последние сутки.
С одной стороны он прав, но с другой…
— Не переигрывай, Птиц. Я восполнила резерв, да и в лазарете побывала. Со мной все в порядке.
Встрепенувшись, ворон принимает обычный франтоватый вид, к которому прибавляется толстенная сигара в широко раскрытом клюве. Он демонстративно вынимает карманные часы на цепочке откуда-то из-под крыла. Вслед за ними вываливаются два пера, и крапленая карта. Все как обычно растворяется черной дымкой, не долетев до пола.
Закатываю глаза.
— Птиц, тебе бы в театре играть. Ты фамилиар, или кто?
— Ирис, ну его! Пусть рисуется, а ты пока расскажи все нам. У тебя что-то случилось? — наперебой гомонят Гелла и Элла, кружа вокруг меня и осыпая волшебной пыльцой.
Вздохнув, раздвигаю пошире ворот блузки, но это вызывает лишь молчаливое недоумение у моих самых сообразительных фамилиаров. Разозлившись, стягивая блузку совсем и швыряю на кровать.
— Ну?
— Кх-Карр, — давится воздухом ворон и тактично отворачивается в сторону.
— Ой, какое симпатичный бельишко! — умиляется Элла.
— А грудь стоило бы побольше отрастить, — скептично кривится Гелла. — С такой трудновато в жизни придется. Но не расстраивайся, уверена что-нибудь можно сделать.
— Ой, Ирис! — расстроенно охает Элла и корчит такое скорбное лицо, что я еле сдерживаюсь, чтобы не развоплотить всех троих.
Навечно.
— Да ну вас!
— Дур-р-ры! — неожиданно поддерживает меня ворон. — Хозяйка, объясни, что от нас тр-р-ребуется?
Обиженно зыркнув на грудастых фей, обращаюсь к Птицу:
— Тот демон. Он что-то со мной сделал. Я не знаю что. Не пойму.
Пересказываю все в подробностях, и все трое рассматривают место, где было крылатое солнце, без лишних разговоров.
— Можно? — склонив голову набок, спрашивает ворон.
Глаз предупреждающе сверкает алым.
Он говорит о том, что требует высшей степени доверия. Такой, какая может быть лишь между призывателем и его самым первым фамилиаром.
— Давай, — машу рукой, снимая все ментальные блоки.
Морщусь в ожидании. Когда в твоем разуме хозяйничает темный дух, ощущения не из приятных.
Птиц стремительно срывается с края стола, и за миг до того, как врезаться мне в грудь, превращается в темное облако. И почти сразу же кубарем отлетает в сторону, теряя призрачные перья.
— Я не могу! Ир-р-рис! Ничего не понимаю… Мне не с чем ср-р-равнить, но… Кажется, я едва не погиб…
— Что?! — хором воскликаем мы с феями.
— Что-то не так с твоей сутью. Не могу объяснить. Твое сознание не просто закр-р-рыто для меня, оно на всех ур-р-ровнях бытия недоступно. Пытаться пр-р-робиться — смерть. Это, как если бы ты, Ир-р-рис, р-р-решила искупаться в жидком пламени, что течет глубоко под землей.
— Как это? — духа было сложно понять. — Не понимаю тебя, Птиц…
— Ты всего лишь человек, Ир-р-рис, а не р-р-разумная энер-р-ргия, как я. Пер-р-ревожу на ваш пр-р-ростой и понятный язык чувств — это ужасно больно, и дальше только конец. Полный. Никакого пер-р-реррождения. Мне не доводилось сталкиваться р-р-раньше ни с чем подобным. Истинный стр-р-рах мне почти неведом, а сейчас я до др-р-рожи напуган.
Ворон даже отодвигается, и мне слегка обидно. Что такое сделал Арес, если даже мой главный фамилиар меня теперь побаивается?
С Птицем мы познакомились невероятно рано. Я обрела его в свои неполные десять лет, против обычных пятнадцати. И с тех пор он не раз овладевал моим разумом, а я училась противостоять такому, как он.
— Но я проверила ауру! И Гейл тоже! Она, конечно, проклятийница, но и такие вещи должна видеть!
— Твоя аур-р-ра не изменилась. Гейл Мандр-р-рейдж пр-р-рава, тут дело в др-р-ругом, — еще никогда мой ворона не выглядел настолько растерянным.
Закрываю глаза ладонями, пытаясь понять, чем мне это грозит?
— Зато никто не сможет овладеть твоим сознанием, как это проделал наш Птиц с Руфусом на арене, — пытается найти хорошее Элла. — Никто не вытянет из тебя, откуда взялся Арес. Даже менталист.
Благодарно ей улыбаюсь.
— На кой я менталистам сдалась? Разве что кто-нибудь узнает об Алом Гримуаре Андери и решит меня допросить?
Если так, то я сейчас я в безопасности. Или нет? Как бы это проверить?
Менталистов у меня знакомых нет, да и не обучаются они в нашей академии. И все на особом счету. Все служат короне. А Белый Луч — всегда сам император.
— Демону выгодно, чтобы никто про него не узнал. И он здесь, — задумчиво размышляет Элла. — Если он все-таки инкуб, то явно задумал тебя выпить. Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит. Слабость? Тошнота? Дрожь в членах.
— Дрожь в членах, — повторяю за ней я, пытаясь обнаружить у себя симптомы.
— Отправляйся в лазарет. Сейчас же, Ирис! — беспорядочно мечется по комнате Элла, выписывая самые невероятные траектории.
— Не мельтеши! — не выдержав, прикрикивает на нее хмурая Гелла. Ловит за подол цветочного платья останавливая.
Благодарно киваю. Нечего нагнетать, я и сама на грани паники — действительно потряхивает.
— Как раз туда-то мне и нельзя, — осознаю вдруг. — Слишком многое придется объяснять. И про Алый гримуар, и про высшего демона. Стерва мгновенно все узнает и поймет, кто его стащил. А я и так едва вывернулась, не выдав себя на арене тайными знаниями, которые адептке не по рангу. Нет уж!
— Может, стоит поискать др-р-ругого вр-р-рачевателя? В гор-р-роде? — склоняет голову набок ворон.
— Не вижу большой разницы. Любой врачеватель, узнав, что произошло, будет обязан донести куда следует. Итог все тот же. Из академии меня точно исключат. Добро, если не заблокируют дар. Разве что поискать помощи в Тайном Квартале?
Идея связываться с этой, известной только по рассказам, частью столичной жизни, мне совершенно не нравится.
Тайный Квартал — жуткое место. Каждую ночь он появляется в разных районах столицы. Вроде как идешь по знакомой улице и вот ты уже там. Для простых людей — это только легенда. Но тот, кто ищет, всегда найдет. Работает какое-то заклятье опального мага древности.
Говорят, именно там можно раздобыть самые редкие и запрещенные зелья и ингредиенты. Получить любые услуги из тех, что караются законом. Испробовать запретные удовольствия. Но и плата будет высока. Наивные должники, из тех, кто не смог сразу заплатить, рано или поздно попадают в Тайный Квартал и не могут его покинуть, пока не отработают долг.
Не нравится моя идея и Птицу. Ворон топорщит перья, растопыривает крылья. Шипит словно и не ворон, а змея какая-то:
— И думать не сссмей!
— И не собираюсь! — отмахиваюсь я.
