Андрей Ангелов - Оплошка
Карманник пошёл за проводником. На полдороге Гавриил остановился:
– Какой номер у твоей гостиницы?
– Не помню, – Сидоркин достал бумагу, развернул, повертел, сунул гиду. – На, смотри.
– Я не умею читать, – погрустнел Гавриил.
– Сочувствую, – без сочувствия в голосе посочувствовал ворик. Он приблизил бумагу к глазам, вгляделся. – Номер четыреста пятьдесят шесть.
– Чтоо? – удивился архангел. – Таких номеров здесь нет.
– Как, нет? – тут же удивился Саня, он вновь заглянул в листок. – Четыреста пятьдесят шесть. Ясно написано, четыре, пять, шесть…
– Так бы и молвил сразу, – протянул гид. – Четыре, пять, шесть. А то назвал какую-то странную цифру.
– А какая разница? – не мог карманник взять в толк.
Где-то рядом заиграл «Вальс». Сидоркин стал оглядываться.
Архангел задрал белую хламиду, залез в карман тёплых шерстяных брюк и вытащил сотовый телефон, нажал кнопку:
– Извини, чадо, – поднёс к уху. – Я весь внимание. Когда!? – его лицо исказило неподдельное негодование. – Послушай, Святой Патрик! Я только что разделался с душой. Я устал и хочу спать. – Гавриил скривился. – Я знаю, что люди имеют обыкновение умирать. Но я только что… Здоровье не купишь!.. И тебе того же, – архангел отключился, тяжко вздохнул.
Сидоркин выжидающе смотрел, чуть заметно усмехаясь.
– Похоже, тебе придётся самому добираться, – сказал Гавриил. – Мне нужно срочно лететь на землю. Завтра в Американских Штатах казнят Весёлого Роджера, надо успеть. Значит так… сейчас подойдёшь к Коню, скажешь номер гостиницы, он довезёт до самого порога.
– Конь тоже говорящий? – поинтересовался карманник, ничуть не удивившись.
– Нет, но всё понимает. Удачи, мне пора! – архангел повернулся, сделал шаг.
– Постой! – Сидоркин схватил его за руку. – Ты можешь позвонить Иисусу?! Мне надо сказать ему очень-очень-очень-очень важную вещь!
– У Иисуса нет телефона, – просто ответил Гавриил.
– Ну, свяжись как-нибудь с ним! Дело не терпит отлагательств!
– Чадо, ты просишь о невозможном. Я бы с радостью тебе помог, но Иисус сегодня утром улетел на землю. Видишь ли, каждый год, на Пасху, Иисус отправляется туда по каким-то своим делам. По каким, никто не знает, но он не нарушает традицию уже почти две тысячи лет… – увещевательным голосом стал рассказывать дед.
– Я это знаю, – перебил Саня. – И даже знаю, по какому делу.
– Я бы с удовольствием послушал твой рассказ. Я любопытен, как всякий старик. Интересно, чем занимается Иисус на Пасху? Но работа, прежде всего!.. Прощай, чадо, – гид засеменил по дорожке назад к ограде замка.
– Ты не понял ни черта! – сказал карманник ему вслед. – Кажется, ада мне не избежать! Брррр! – он передёрнул плечами.
* * *Карманник приблизился к Коню. Тот покосился.
– Слышь, лошадь. Меня нужно отвезти в гостиницу четыреста пят… то есть в гостиницу номер четыре, пять, шесть, – сказал карманник, стоя в метре от лошадиной морды.
– Иго-го-го! – заржал Конь и демонстративно повернулся задом.
– Ты чего, лошадь? – изумился Саня. – Как понимаю, ты – местное такси, ты обязана меня отвезти и нечего поворачиваться ко мне жопой! – начал заводиться Санёк.
Он снова зашёл спереди.
– Иго-го-го! – опять заржал Конь, поднял правое переднее копыто и ткнул им себя в район брюха.
– Не понял, ты больная? – удивлялся Сидоркин.
Конь настойчиво показывал копытом куда-то под живот. Затем поставил ногу, махнул мордой.
– Странное животное… – произнёс Саня, зашёл сбоку, чуть наклонился. – Что там у тебя?.. – Внезапно его лицо приняло озадаченное выражение, вор выпрямился и вдруг от души рассмеялся. – Намекаешь, что ты Конь?
Конь два раза наклонил голову.
– Каюсь! – карманник прижал руку к сердцу. – Прости, брат, был не прав!
Конь опустился, приседая. Саня сел, крепко обхватил гриву.
– Чёрт, неудобно без седла-то, – поёрзал, усаживаясь поудобней, затем крикнул:
– Потише скачи, не то мои причиндалы отобьёшь!
Конь выпрямился, побежал по площадке и… вдруг взлетел.
Саня подался назад, но удержался, выровнял положение, взглянул вниз.
– Кру-уто! – он восхищённо поцокал языком, а потом нахмурился. – На хрена здесь тогда нужна дорога?
46. ИГНАСИО
– Номер один, восемь, – произнёс карманник.
Он легко толкнул голубую дверь с номером «1,8», дверь так же легко открылась. Сидоркин прошёл внутрь, стал посреди помещения.
Небольшая комнатка: пружинная кровать с тюфяком и подушкой, стул, тумбочка, окно. «Скромненько, – подумал Саня. – Стола, и того нет».
Сидоркин созерцал своё временное жилище, когда кто-то кашлянул.
Саня обернулся.
На пороге стоял крепкий мужчина среднего роста, черноусый, черноволосый, в высоких сапогах, кожаной жилетке и шляпе.
– Привет! – сказал он по-русски без акцента, сверкая белоснежными зубами. – Я управляющий этой шараги, зашёл познакомиться.
– Здоров!.. – поприветствовал вор. – Ты русский?
Мужчина огладил усы, прошёл в комнату, остановился напротив:
– Я мексиканец.
– Неплохо по-русски болтаешь, – заметил Сидоркин. – Впрочем, как погляжу… здесь все на нём изъясняются.
– Конечно, – пожал мексиканец мощными плечами. – Русский – любимый язык Иисуса наравне с латынью. А так как на латыни сейчас говорят только святоши и врачи, то… Тебя как зовут?
– Саня.
– А меня Игнасио, – мексиканец протянул ладонь.
Карманник пожал.
– Слушай, Игнасио, я, правда, в чистилище? И я, правда, отбросил копыта?
– Странный вопрос. Конечно.
– Здесь всё слишком по-земному, – карманник подошёл к кровати, взялся за спинку, развернулся на каблуках. – И я имею в виду не эту комнату.
– Естественно, – отозвался Игнасио. – Чистилище – это проекция земли и, следовательно, должно соответствовать нашим привычкам и менталитету.
– Складно трепешь, как профессор, – усмехнулся Сидоркин. – По виду не скажешь. Ты больше похож на ковбоя из американского вестерна. Не хватает револьверов и лошади.
– Поработай тут с моё… – протянул мексиканец.
Скрипя сапогами по дощатому полу, он подошёл к окну, с высоты второго этажа глянул вниз. Потом обернулся, подпирая задом узкий подоконник.
– Кстати, в этом номере квартировал одноногий Сильвер. Лет триста назад.
– Врё-ёшь! – не поверил Сидоркин. – Он же выдумка!
– Сказал бы ты ему подобную бодягу, – оскалился мексиканец. – Он бы изрядно позабавился. Серьёзный мужик! – управляющий качнул головой.
Вор сел на кровать, откинулся на стену:
– И где он сейчас?
– В аду, где ж ещё, – хмыкнул Игнасио. – Покойников на совести тут не прощают.
Сидоркин замолчал на пару секунд и задал новый вопрос:
– Чем здесь вообще можно заняться?
– Ну… можно пойти в бар, пожевать капустных листьев. Или отведать гуляш из морковки под бутылку «Водички». Если повезёт, получишь порцию рыбы. Мясо, извини, не держим… По вечерам крутим фильмы из жизни пророков и святителей. Хочешь, играй в лото или шахматы в Зале Отдыха.
Игнасио сложил руки на груди.
– Небогатый выбор, – кивнул Сидоркин. Он сел на кровати, закинул ногу на ногу. – А чем занимался Джон Сильвер?
– Всё время, пока он был здесь, ходил взад-вперёд по номеру. Почти никуда не выходил, о чём-то думал… Пил ром, и курил трубку за трубкой.
– Тут можно пьянствовать? – снова удивился Санёк. Впрочем, он только и занимался удивлением с тех пор, как стал душой и покинул землю.
– С бабками можно всё и везде, – ухмыльнулся мексиканец.
– Я так и думал, что капуста ходит! – воскликнул карманник. – И какие пятаки здесь в ходу?
– Старые добрые американские доллары… катят и английские фунты. Ну и, конечно, золото любой пробы и в любом виде!
– А русские рубли? – заинтересовался ворик.
– Ситуация такова. На сто русских рублей можно купить то же самое, что и на один американский доллар, – разъяснил Игнасио.
– С чего рубль такой дешёвый? – открыл Сидоркин рот.
– Не знаю… Я всего лишь управляющий гостиницы, а не финансист.
– Здесь что, такая традиция? – насмешливо протянул Саня. – Лепить отговорки. Я не финансист, я не учёный…
– Ты о чём?
– Проехали, – Сидоркин вскочил, прошёлся крупным шагом по номеру. – Я вот чего не догоняю. Ты сказал, что русский – любимый язык Иисуса. А раз так, то вы…
– Саня, – перебил потомок конкистадоров. – Если русский – любимый язык Иисуса, это не значит, что должно преклоняться перед всем русским. В чистилище из русского ценятся только язык и бабы.
– Русские бабы ценятся везде, – Сидоркин облокотился о стену рукой. – И как сюда попадает бабос? Неужто с Земли? – Он саркастически улыбнулся.
Управляющий повёл шеей, оттянул воротник серой рубахи:
– Само собой, с Земли. Не сами же мы их печатаем.
Сидоркин потёр щёку, хмыкнул:
– Разве возможно такое? Даже присказка бродит по планете: «Нажитое богатство в гроб не положишь».
