Ведунские хлопоты (СИ) - Билик Дмитрий Александрович

— В Нирташ. Так сказал Форсварар, нынешний правитель Фекоя.

— Один из трех больших городов Круга Богатства, — ответил Васильич. — Сначала я хотел отправиться туда, но жена забеременела, а после началась война между тремя городами. Там всегда терпимо относились к тем, кто не похож на остальных. Пришлым и отверженным. Как ты думаешь, Матвей, есть вероятность, что он добрался туда?

Наверное, будь я настоящий рубежник, то сказал бы как оно было на самом деле. Зачем давать старику ложную надежду. Человек должен быть сильным и справляться со всеми тяготами, которые на него сваливаются. Слабые не выживают. Так меня приучил мой рубежный мир.

Вот только существовал еще один. Там, где воины отдают жизнь друг за друга, где есть место чести и отваге. И тот мир был мне намного ближе. Поэтому я вздохнул, понимая, что к своим многочисленным проблемам прибавляю еще одну. О которой, скорее всего, очень сильно пожалею.

— Есть, — сказал я. — И я постараюсь узнать, что стало с твоим сыном.

Глава 2

Наверное, у каждого бывает, когда сделаешь доброе дело, а потом жалеешь об этом. Не из-за того, что ты плохой человек. Просто примерно понимаешь последствия своей доброты и невольно ужасаешься от того, что предстоит сделать.

Когда я уже вышел от Васильича, то мысленно заорал. Какой Нирташ, какие города Круга Богатства, какой, в конце концов, отверженный рубежник по имени Рехон, пропавший шестнадцать лет назад? Вот и Лихо была примерно такого же мнения.

— Любишь ты, Матвей, без мыла во всякие неподобающие для этого отверстия сс… влезать.

— Хоть ты не зуди. Будешь плохо себя вести, на Слово уберу. Там кроме голубей разговаривать не с кем.

— Ишь, сс… какой обидчивый.

— Я не шучу.

— Молчу, молчу.

Кстати, о Слове. Я вытащил из рюкзака подарки от Шуйского. Меч, табличку, очки, ингредиенты тварей, кусок лунного серебра, в общем все, что в ближайшее время не нужно, я убрал в тайник. А подвеску, которую помыл утром, надел. Хватит мне приключений, связанных с изнаночным хистом. Каждая собака меня в этот промысел тыкает. Чувствую себя, как звезда больших и малых театров. Что интересно, Трубку с Лихо оставил. Несмотря на то, что ее комментарии порой были очень едкими, расставиться я с ней не хотел.

— Юния, а количество рубцов рубежники и нечисть все равно видят? — уточнил я.

— Видят.

— Получается, никто и не подозревает, что я маскирую хист. Замечательно.

— Чего делать, сс… собрался?

— Надо наведаться к Костяновской пассии. Но самое важное для начала — забрать машину. Тут не Изнанка, скользить не получится. А без колес, как без рук.

Так и поступил. Вызвал такси и доехал до завода. Зверь стоял там же, где я его и оставил. Чуть припорошенный пылью, все-таки парканул я его возле дороги, да в небольших разводах на лобовухе — видимо, дождь прошел. Но я не торопился сесть и уехать.

Говорят, что всех преступников тянет на место преступления. Наверное, что-то в этом есть. Лично мне очень хотелось взглянуть на дело рук своих. Выбитое вместе с решеткой окно починить еще не успели. Только заколотили фанерой. Зато на подвал, где раньше находился чур, повесили замок. Да и судя по хисту, нечисти тут правда не было. Я почувствовал лишь невидимую линию, которая вела обратно к сауне. Значит, Былобыслав снова на своем законном месте. Интересно.

Уже после я вернулся в машину и спокойно направился к Костяновскому дому. Вот только у судьбы на мой счет были совершенно другие планы.

Воевода ворвался в мое сознание так же грубо, как пьяный прапорщик залезает грязными сапогами на накрахмаленную белую скатерть. Что там, я даже притормозил, чтобы чего доброго никуда не въехать. Вот зараза, неужели так теперь всегда будет?

Пришлось менять план на сегодня и разворачивать машину. Судя по призыву, искал меня Илия не первый день. Надеюсь, у нас не намечалась очередная охота и прочая ерунда, которая оторвет от действительно важных дел. У меня столько хвостов, что еще неделю придется их разгребать.

Но делать нечего, пришлось ехать в замок. Причем, я оставил машину на набережной 30-го Гвардейского Корпуса, а до резиденции воеводы дошел пешком. Не стал, как те же ратники Илии парковать авто возле дома наместника или бросать прямо на Крепостном мосту. Значит, что-то человеческое во мне осталось.

У зала приемов сидел Печатник. Вроде внешне почти не изменился, такой же гипертрофированно огромный, вот только взгляд другой. Злой, словно ожидающий насмешки. Да и я сам не мог отделаться от образа того обгадившегося человека, который беспомощно сидел в коридоре. Но все же поздоровался, делая вид, что ничего не случилось.

Как видимо, зря. Потому что Саня недобро посмотрел на меня и кивнул. Разве что взгляд еще задержал на рубцах. Ну да, я теперь ему почти ровня. А учитывая все многочисленные ништяки, в том числе и от Изнанки, как бы не сильнее. Правда, на его стороне опыт и умение управляться своим хистом. Думаю, после истории с перевертышем, Печатник стал намного осторожнее.

Хорошо, что долго оставаться наедине со спасенным мною рубежником, который этого совершенно не оценил, не пришлось. Довольно скоро из зала вышло несколько ратников, а Саня пошел и доложил обо мне.

— Явился, — вместо «Матвей, чертовски рад тебя видеть» сказал Илия.

Я даже язвить не стал. Просто поклонился и встал, ожидая, когда воевода начнет говорить что-то по существу. Он же не чтобы показать свое плохое настроение вызвал?

— И где был? Со вчерашнего утра тебя призываю.

— Мне всегда казалось, чтобы не получать глупые ответы, необходимо не задавать подобные вопросы. Знаете же сами, Илия Никитич, если не отозвался…

— В другом мире был, — проявил чудеса проницательности воевода. — В первый раз ходил?

Я кивнул. Хотя бы потому, что лично для себя решил не вспоминать то недоразумение с Былобыславом. Это можно было сравнить с первым сексуальным опытом — быстрое, невразумительное и лучше на публике о подобном не рассказывать.

— И как тебе Изнанка?

— Жестко, сильно, неприветливо.

Почему-то мои слова повеселили Илию. Тот согласно покивал, мол, я все сказал в точности, как оно и было.

— Такая она. Как ты подметил, неприветливая. Никто не понимает, что ей надо. Сколько себя помню, один раз всего лишь рубежника приняла. Да тот блаженный был, под ноги смотрел, чтобы ненароком на насекомое какое не наступить, да драки стороной обходил. Ушел на Изнанку, да там и пропал. Ну да не наш это мир, о нем и говорить нечего. Если кусок пожирнее урвать или выгоду поискать,, то туда можно сходить, а если жить, то лучше нашего Выборга нет.

Угу, прямо санаторий, а не место. Правда, иногда тут убивают, кощеи тайком бегают, да кроны водятся. Но в целом — просто рай.

— Чего я тебя призвал-то. Договорился с Водяным царем о твоей просьбе. Готов он к извинениям и дарам. Тут как раз в конце недели Летние мокриды.

— Илия Никитич, прошу прощения, а можно по-русски?

— Просил же просто Илия. Праздник это для водной нечисти. Раньше вообще общий был, да болотники и водяные себе его забрали. Вот в тот день как раз перед Водяным царем и повинишься.

— Спасибо большое. А че, когда именно эти мокрицы будут и где проходят?

— Всегда по-разному бывает, чтобы лишних глаз не было. В этом году у затопленной скалы собираются. Место… не очень хорошее, то даже рубежники признают. Другое бы водяные себе для празднования и не взяли. Мокриды в нынешнем году в пятницу на этой неделе будут. Как пройти, тебе Миша подскажет. Видел же его? У него в подсобниках сынок еще…

Я чуть не хмыкнул, когда воевода сказал «сынок» в отношении древнего деда. Ну да, «Мишу», точнее Михаила Евгеньевича aka Проводника Водяного царя я помнил. Значит, надо будет просто до него доехать, а он уже меня к точке назначения отвезет.

— А во сколько?

Воевода посмотрел на меня таким уставшим взглядом, мол, «бьешься с ним, бьешься, а все равно все в песок уходит».