Что за чертовщина?! (СИ) - Захарченко Александра Дмитриевна Заха

— И что, он согласился что ли? — удивилась я, — Сам?

— Ну, он был не против, — туманно ответил Бранияр, — Кстати, Лешан спрашивал тебя, — это было сказано уже травнице, — Сказал у Акимки температура поднимается, я передать обещал.

— И чего ты молчишь?! — подскочив со скамьи, девушка замельтешила по кухне, собирая свою сумку со всем необходимым, — Не знаю, чего делать с этим мальчишкой, все болячки хватает, как пёс мой репей.

— Все дети болеют, — я пожала плечами.

— Не так часто, — возразила она, — Не получил он материнской защиты в детстве.

— Какой защиты? — не поняла я.

— С молоком матери передается сила, защита и… чему вас там еще знахари учат? — обратился Данияр к травнице.

— Да много чему, но тебе не поможет, — фыркнула Лия, вылетая за дверь.

— Язва, — вздохнул волчий вожак, проводив взглядом и спину брата, который неизменно последовал за своей упрямой нареченной.

***

Под ладонью гулко билось сердце, в ночной тишине я слышала его отчетливо. Спокойные и однотонные удары меня успокаивали и по-хорошему надо было бы уснуть, покуда на горизонте не забрезжил свет, но что-то не давало мне провалиться в густое темное ничто. Что-то тревожное на сердце ворчало и беспокойно ворочалось, впиваясь когтями в мягкие ткани предсердий.

Одновременно все было и простым, и сложным — мне казалось, я жду очередного удара насмешливой судьбы.

— Ты чего не спишь? — в оглушающей тишине шепот Данияра казался громким, а теплое дыхание, опалившее ухо и щеку, разогнало по шее и спине мурашки, аккурат вдоль позвоночника.

— Да лезет в голову всякое, — в тон ему, так же тихо ответила я, перекатившись на бок, лицом к лицу.

Мне казалось, он видит меня вполне хорошо и в этой темноте, хотя так и не решилась спросить ни сейчас, ни много раз до этого.

— Например? — я чувствовала, что это не просто любопытство, он хотел разобраться и помочь, а это не то же, что Олень с его вечным «Ну че ты кислая опять?».

Вот так сравнила мысленно и тут же отвесила себе мысленно оплеуху, давно уже пора было выкинуть из головы бывшего жениха. Я прекрасно осознаю откуда эти мысли, но поделать ничего не получается. У меня попросту нет опыта в отношениях, я не знала, как должна выглядеть здоровая забота и поддержка в любовных отношениях, все-таки тут стоит сказать спасибо бывшему парню. Парню, которого, возможно, уже повесили… Вот это мне тоже все покоя не давало, я теперь, наверное, и не узнаю, причины его агрессивного поведения там, на той стороне. Чего он добивался? Или что знал такого, чего по понятным причинам не могла знать я?

— Ник, — тихо зовет, будто боится спугнуть, когда молчание, видимо, затягивается, — Что тебя беспокоит? — мягко уговаривает поделиться неприятным, разделить переживание на двоих.

Не это ли то пресловутое «и в горе, и в радости»?

— Не хочу… — было порываюсь признаться, но зачем-то останавливаю себя и только судорожно выдохнув, добавляю едва слышно, — Расставаться.

— Мы и не расстаёмся, — тихо возражает и я так близко, всего сантиметр, может полтора от носа до носа, и я чувствую его улыбку, — Ты всегда со мной и мысленно, и в сердце. Я вернусь и у нас будет много времени что-то придумать, изменить… Я не уйду от тебя в зиму вновь, только один раз.

— Я знаю себя, — вздохнув, поднимаю руку и вновь укладываю поверх его сердца, — Изведусь в мыслях, предчувствиях нехороших…

— Попрошу Лию заварить тебе чего для спокойствия, — тихо смеется и этот тихий хрипловатый смех находит отклик в моей душе.

— Остался всего день, — напомнила я, — Мне сейчас ни одно успокоительное не поможет.

— Прямо-таки ни одно? — лукаво интересуется оборотень, — скользнув теплыми костяшками пальцев моей щеки, нежно так, так бережно, — Мне кажется, это не так…

Я не успела ни обдумать, ни ответить, как его горячие губы накрыли мои, уверенно и напористо, вытесняя из головы все ненужные мысли и переживания. Возможно, до самого отхода стаи, возможно лишь до рассвета, когда пробившиеся через кроны леса лучи солнца доберутся до нашего окна и напомнят мне, что времени совсем мало.

По телу сотнями иголочек разнеслось что-то нетерпеливое, приятное и нервное. Если бы стояла, ноги точно бы подкосились, но я могла вжиматься в постель под весом оборотня, как-то незаметно поменявшего положение.

***

Я мужественно сдерживала слёзы — оборотни собрались за деревней на пустыре, прощаясь с жителями, с которыми успели подружиться.

Тоскливо скользнув взглядом по живой стене готовых к зиме деревьев, вздохнула, насчитав мизерное количество листиков то тут, то там дрожащих на ветру, и пихнула локтем травницу, с утра прибывающую в весьма мрачном настроении. Она ответила мне коротким нечитаемым взглядом, но её напряженные плечи немного опустились.

— Ну вот и все, принцесса, — подскочил к нам Данияр, не отходивший от меня надолго никуда до сие момента, — Нам пора.

— Когда тебя ждать? — горло сдавило и вопрос вышел тихим.

— С первыми подснежниками, — так же тихо ответил он и коснулся губами моего лба, его горячие руки держали мои, но не разгоняли нервный холод.

Прижавшись щекой к крепкой груди, обтянутой тонкой негреющей тканью рубахи, я скосила взгляд в сторону и стала невольным свидетелем чужого немногословного прощания с толикой отчаянного смирения.

Бранияр скромно держал в своих огромных ладонях маленькую ручку травницы, большего ему позволено не было, и улыбался грустно, но красиво и что-то тихо говорил, одной ей и для неё.

Я надеялась, что её проймёт гнетущая атмосфера и Лия сдастся на волю своих чувств, но драгоценные минуты утекали, а холодная маска равнодушия не треснула.

Я не до конца понимала, что страшит ее в этом союзе — она совершенно точно не стеснялась того факта, что является неполноценным оборотнем, то есть без волка. Да, у таких оборотней не может быть потомства, но, если бы Бранияра это волновало, стал бы он так рьяно добиваться ее внимания? И не похоже, чтобы волк это делал ради покорения неприступной крепости, рядом с ней он светился от любви и даже бесконечные ссоры не могли бы внушить ему разочарования.

Распрощавшись с деревенскими, стая стеной двинулась к лесу, прямиком за вожаком. Со спокойного они перешли на быстрый шаг и с него уже на бег, обращаясь на ходу.

Кусавшая губы травница, бросилась вперед и закричала:

— Бранияр! — бледные пальцы до боли сжали подол ее тёплого платья, когда, вдохнув поглубже, она громко закричала на весь пустырь: — Я буду тебя ждать!

Раздался одиночный волчий вой — я сразу поняла, что это Бранияр, следом ему вторила стая и волки скрылись из виду.

Поддавшись ближе, я обняла травницу за дрожащие плечи, и сама не сдержала слёз, когда по ее бледным щекам покатились горячие соленые капли, оставляя на коже мокрые дорожки.