Юлия Славачевская - Заверните коня, принц не нужен, или Джентльмены в придачу
– Где дают? – деловито перебила его я.
– Что дают? – осекся мужчина.
– Контрамарки на вход, – пояснила я. – Нельзя ли ангажировать парочку? Мне очень нужно…
– Тебе нужно отдохнуть и привыкнуть к мысли, что следующий год мы проведем вместе! – резко осадили меня.
– Это тебе нужно отдохнуть и хорошенько подумать – хочешь ли ты провести этот год вместе со мной! – Я сделала выразительную паузу. – Или все же попытаешь счастья и дашь девушкам третий шанс?
– То есть? – Все же инстинкт самосохранения у него где-то на донышке остался.
– То есть… – Я задумалась. Сформулировала мысль: – У вас же князья раньше срока на пенсию не выходят? И молоко за вредность им не выдают? И социальных пакетов покрытия производственных травм не предусмотрено? – Вопросы из меня сыпались один за другим, и на каждый я получала утвердительный кивок. – Видишь! Скажи, зачем тебе, такому молодому и здоровому, так рисковать?
– Ты мне нравишься! – с убийственной честностью признался диэр.
– А ты мне – нет! – выпалила я, совершенно не подумав.
– Тогда зачем ты здесь? – задал он резонный вопрос.
– У меня свои причины! – с усилием выкрутилась я. – И потом, ты нечестно играешь! Я перед тобой с открытым забором… ой, зубилом… тьфу, забралом, а ты, как девственница, личико в тазик прячешь!
– Для тебя это важно? – лениво поинтересовался князь.
– Принципиально! – сложила я руки на груди. – Ой! – Поцарапалась диадемой.
– Дай посмотрю. – Князь подошел и взял меня за руку, осматривая пострадавший пальчик. Потом поднес его к маске. И… маска растаяла.
К моей руке прикоснулись теплые губы, и тут уже начала вовсю таять я.
Честное слово, красивее мужика я в своей жизни не видела! И, честное-пречестное слово, мне это не нравилось!
Я неосторожно заглянула в сверкающие яростным блеском тигриные глаза и чуть не попятилась.
Это была даже не ожившая мечта с обложки журнала для женщин. Это был МУЖЧИНА!
Я изумленно изучала его потрясающе выразительное лицо, невольно отмечая удивительно гармоничные черты: высокий умный лоб; нечеловечески огромные продолговатые глаза, ставшие теперь изумрудно-золотистыми; хищный тонкий нос с надменными ноздрями; по-мужски тяжелые скулы, запечатлеть которые – мечта любого скульптора.
Вьющиеся огненно-рыжие, почти алые волосы могли бы сделать карикатурной внешность любого, испортить чей угодно облик. Но только не его! Напротив, удивительный, сильный, высокий князь диэров представал словно объятый языками пламени!
И он весь предлагался мне. Весь, представляете?!
Но… только в аренду и только на один год. Я даже всхлипнула от расстройства. Ну вот как так можно?! Поманить такой конфеткой, и так больно бить по рукам при этом?!
Потом мое разочарование переплавилось в обиду, а та жестоко и больно пнула ущемленную гордость. Я горько напомнила себе, что прежде никогда не разменивалась на мелочи, предпочитая иметь пусть маленькое, но свое!
Гордость, разочарование и обида сдружились настолько тесно, что перекрыли моему рассудку путь к мозгу. Я ляпнула в сердцах (на данный момент – это было единственно доступное мне место):
– Так и знала, что ты козел!
– Ты хочешь сказать – князь?.. – мягко поправил меня диэр, предупреждающе сжимая мою ладонь.
– Да-да! – закивала я, вытаскивая руку из захвата. Перехватила инициативу: – Прямо князь козлов! Бабник!
– Леля! – нахмурился подлый охмуритель, чтоб ему красного перца в индийском ресторане недодали! – Не переступай черту!
– Иди к черту!
– Не переступай! – гневно сощурился он.
– А то что?! – заскрежетала я зубами. – Бить будешь? Голодом уморишь? Или исключишь из гарема?..
– Нет, – ласково ответил он, улыбаясь во все свои… много, короче. – Продлю твой контракт бессрочно!
– Садист! – мстительно сказала я. Потом немного подумала и срочно поменяла мнение: – Мазохист!
– Что так? – опешил он.
– Потому что только мазохист может оставить меня рядом и наслаждаться тем адом, в который я непременно превращу твою жизнь! Даже если мне придется для этого обзавестись рожками! – Я остановилась. Фраза прозвучала как-то двусмысленно. – Ой, нет, это уже лишнее!
– Ну что ты, дорогая, ни в чем себе не отказывай! – ядовито ухмыльнулся этот красногривый нахал.
– И не буду! – согласилась я.
– Зачем ты так активно сопротивляешься своей судьбе? – снова завел надоевшую шарманку соблазнитель. – Тем более что мы уже достаточно тесно знакомы…
– ЧТО? – вытаращила я на него глаза. – Не было такого!
– Было, Лелечка, – ухмыльнулся нахал. – А если ты не помнишь, то я могу посодействовать… – И щелкнул пальцами, запечатывая все выходы.
– Не подходи! – предупредила я, лихорадочно осматриваясь вокруг и соображая, как спастись от позора.
Вспомнила! У героини Феодоклы Перикопско-Суэмской была похожая ситуация.
Я воспрянула духом, подскочила к резному столику и пнула предмет мебели в направлении окна. Столик скользить по ковру не пожелал.
Я растерялась:
– Там было написано, что должен с легкостью поехать…
Князь поудобнее уселся в кресло и закинул ногу на ногу, с удовольствием наблюдая за представлением. Потом смилостивился, достал из воздуха эту книгу, открыл на нужной странице и прочитал:
– «Столик до окна не доехал, девушка подняла его и с грациозным изяществом разбила стекло…»
Я злобно зыркнула в сторону подсказчика и попыталась поднять облюбованную мебель. С натугой, кряхтя и пошатываясь, забыв об изящности и всем остальном, путаясь в длинном подоле платья, я доперла столик до окна и призадумалась.
И было о чем!
Тут вмешался диэр и процитировал:
– «Легко подняв одной рукой стол, она размахнулась и бросила его в оконное стекло…»
Посмотрела на свой столик и прикинула, какая у меня должна быть рука, чтобы его легко поднять… По всем расчетам выходило, что мне нужно вырасти еще сантиметров на десять и набрать мышечной массы килограммов двадцать, а то и тридцать. Времени на это не было… Обеими руками метнуть в окошко этот предмет мебели мне тоже не светит.
– Можно еще просто кинуть в стекло вазу, – снисходительно подсказал мне князь.
Я решила прислушаться к здравой мысли и швырнула в окно цветочный горшок.
Дзинькнуло. Я обрадовалась. Оказалось, погиб горшок и чуть треснуло одно из стекол в свинцовом переплете.
– И что там дальше написано? – поинтересовалась я, подсчитывая, сколько нужно горшков и пролезу ли я в квадратное отверстие со сторонами в двадцать пять сантиметров.
– Там написано, – любезно откликнулся мужчина, – «свинцовая рама разлетелась на тысячу осколков, и девушка храбро прыгнула в проем…».
– У меня не разлетелась, – обиделась я.
– Помочь? – галантно предложил князь.
Я кивнула. Он щелкнул пальцами, и в середине окна образовалось отверстие достаточное, чтобы пролезть взрослому человеку, но щетинившееся острыми осколками.
– Прыгнешь? – полюбопытствовал диэр, видя, как я топчусь около проема. – Только учти, что девушка прыгала головой вперед, причем не повисла на осколках, зацепившись платьем, не разодрала до костей руки и спокойно приземлилась на ноги, вывалившись со второго этажа, при условии высоты этажа… локтей десять-двенадцать.
– Ужас какой! – окончательно расстроилась я.
– К тому же, – посмеиваясь, добавил мужчина, – обычно такие окна, как описываются здесь, – потряс он книжкой, – выходят на балкон. Так что дева должна была отшибить себе голову, если она конечно же у нее была.
– И что делают в таких случаях? – растерялась я. – У меня как-то опыта нет. Все больше по книгам…
– Обычно – кричат, – просветил меня князь. – Некоторые умные женщины громко кричат и не надрывают себе спину мебелью и не ломают шею, сигая из окон.
– И все? – не поверила я.
– Можно еще этим же горшком стукнуть особо настырного поклонника, – улыбнулся диэр. – А лучше всего не оставаться с таким мужчиной в комнате один на один.
– Это из личного опыта? – нахмурилась я.
– Это из логических выводов, – на полном серьезе поведал князь. – И прекрати читать подобную чушь, иначе рискуешь быть придавленной столиком и открыть свободный доступ к своему телу соблазнителю.
– Я подумаю, – кивнула я.
– Подумай лучше о том, что завтра ты примешь на себя обязанности моей фаворитки, – оскалился мужчина. – И я позабочусь об отсутствии в спальне столов, горшков и ваз.
– Ты!.. – набрала я воздуха в легкие.
Князь щелкнул пальцами, восстановил окно в первозданном виде, отпер двери и напялил обратно свой золотой намордник с капюшоном, словно у католического монаха. – Увидимся завтра! Не скучай!
