Дарья Ковальская - Быть бардом непросто
В руки что-то суют. Какие-то листы бумаги с каракулями. Просят проверить.
Изучаю корявые гномьи иероглифы, ничего не понимая.
– Это что?
– Баллада, – широко улыбается рыжий гном. – Мы тут с ребятами записали, как запомнили, да только боимся, не забыли ли чего. Все же великая вещь. Небось годами сочинял. Помнится, наш сказитель балладу о великой битве десять лет сочинял, а потом помер.
Стараюсь сесть прямо, напускаю на себя торжественный и умный вид. Желудок сыто переваривает подношение, плавает в океане блаженства.
– Восемь лет! – Вижу благоговение в глазах народа. – Восемь долгих лет я сочинял ее. Но спел только сейчас. И только вам.
– Спасибо. – Гномы кланяются мне едва ли не до земли.
Я сейчас лопну от гордости.
– Итак. Читайте. Ибо я не понимаю, что здесь написано.
– Э-э… мм, а можно сесть рядом?
Киваю, мягко улыбаюсь и сохраняю вид старца, познавшего все, что только хотел познать. Итак…
Идиоты!!!
Они вообще в курсе того, что такое рифма?!
Я три часа сижу с этими охламонами, переписывая балладу начисто. И если пел я ее полчаса, то пишем мы гораздо дольше. Прогулку с Таичи по городу снова приходится отложить. Но девушка не возражает, активно участвует в процессе и помогает рифмовать.
Да, кстати, ненавижу гномьи руны: гхыр поймешь, какая загогулина что означает.
Глава 20
Утро, солнце. Птичка орет над головой в клетке, раскачивая ее из стороны в сторону. Где это я?
Медленно сажусь и оглядываюсь. Провожу рукой по голове и с отвращением нащупываю ежик колючих волос.
– Ты проснулся?
Голос доносится из-за двери. Таичи?!
– Да.
– Отлично! Тогда выходи: будем завтракать.
Так, а где моя одежда? Ох и ни гхыра себе. Мало того что я не помню, как и где оказался, так еще и не знаю, как разделся и куда дел штаны. Мрак! Отец бы меня убил.
А, вот они. Теперь рубашка… рубашка. Рубашка!!!
Стою на кухне: полуголый и крайне злой. Таичи как раз разливает чай. Заметив меня, она поднимает голову и округляет глаза.
– Вау. Я предполагала, что без одежды ты будешь хорош, но чтобы настолько… Знаешь, пожалуй, я заберу назад свои слова насчет любовных отношений.
Мне не нравятся ни ее тон, ни эта улыбочка.
– Куда ты дела мою рубашку?!
– Фтор, не злись. Хотя нет, злись. Твои ушки так забавно при этом шевелятся. Можно потрогать?
– Таичи!
– Да ладно тебе. Я медсестра. Можно подумать, я никогда не видела мужское тело. И уж тем более тело мальчишки, пусть даже и такого хорошенького. Садись уже. Я постирала твою рубашку, она сушится за окном.
– Что? Постирала? Гр-р-р…
– Тебе чай с сахаром или без?
Сажусь за стол и угрюмо на нее смотрю. Вот ведь… раскомандовалась. И кто ее вообще просил? Моя рубашка. Хочу – стираю, хочу – не стираю.
– Это ты вчера меня раздела?
– Ага. Ты так напился в таверне, что я тебя сюда чуть ли не на себе притащила. Вы с гномами до позднего вечера отмечали рождение великой баллады о Торе.
– Спасибо.
– Не за что.
Хм, а готовит она неплохо. Я бы даже сказал – вкусно.
– Ну как?
– Ум, мням.
– Добавки? – спрашивает, умиленно следя за тем, как я поглощаю суп.
– Да.
Часть вторая
Глава 1
Одиночество… хорошая вещь. И порой его так не хватает. В мирской суете постепенно словно теряешь что-то ценное и единственно важное внутри себя. Что-то, что нужно изучать, развивать, беречь и защищать. Светлые сказали бы – душу, а я думаю – зверя. Того, который затаился в глубине души и нервно дергает хвостом, когда кто-то вновь лезет в личное пространство, нарушая душевный покой и границы территории. Этот зверь у каждого свой. У кого-то это шакал, у кого-то это птица – и так далее. Светлые эльфы и вовсе похожи на единорогов, вышедших из леса и ошалевших от несовершенства окружающего мира. А мы… Давно известно, что в душе каждого темного эльфа живет хищник – вечно голодный, жадный до свободы и не доверяющий никому и никогда. Его нельзя приручить, подчинить, сломать. Единственно возможный способ – быть с ним на равных, подпустить на расстояние удара, открыться… и только тогда он будет выбирать: довериться или нет. Н-да.
Тишина бьет по ушам, обтекает с обеих сторон и «замыкается» на крыше здания. Сижу на самом краю, опираюсь спиной о камень и изучаю город, раскинувшийся под ногами, точнее, ту его часть, которую гномы когда-то выдолбили в горе в форме огромной перевернутой чаши. Чашу не сразу заметишь: она наполнена небольшими улочками, многоэтажными каменными зданиями и витыми колоннами, настолько хрупкими и тонкими, что становится непонятно – как именно они поддерживают каменный свод нависающей горы.
Здесь спокойно, тихо. Сонную тьму разрезает лишь редкий свет магофонарей, отражающийся в осколках кристаллов, усыпавших каменный свод. Ночью они играют роль маленьких звезд, освещающих улицы мертвенно синим светом. А днем солнечные лучи, пойманные в ловушку целой сети пронизывающих гору ходов, отражаются от них и, помноженные тысячекратно, изливаются теплым желтым потоком на спешащих по своим делам горожан. Красиво и странно, словно небо в огне. Но мне нравится. Я даже планирую задержаться здесь подольше…
Ну а сейчас вокруг царит прохладная ночь. А еще здесь довольно темно. И холодно.
Застегиваю куртку и натягиваю капюшон, пряча чувствительные уши. Аид, должно быть, уже вернулся из своего похода и ищет меня. Этот упрямец упорно не хочет понимать, что я не слишком-то рад его компании, и верит в то, что я изменю свое решение… Хм, ну и пусть ищет. Я не собираюсь и дальше путешествовать вместе с ним. Как бы то ни было, но мы, темные эльфы, по сути своей одиночки. Холодные, отстраненные, вечно себе на уме. Мои сородичи не доверяют никому и ничему – только своим, да и то не всегда. Слишком свежи еще воспоминания о том времени, когда наш род был загнан в пещеры и похоронен там на сотни лет без права покидать каменные стены. Мы только недавно начали выходить на поверхность… А потому надо быть крайне осторожными.
На голову падает что-то маленькое и острое. Нащупав кристалл, зажимаю его между большим и указательным пальцами. Местные говорят, что найти кристалл – к удаче, а еще это знак грядущих перемен. Вот только перемен в моей жизни и не хватает. Ну да ладно. И, кстати, даже за такой небольшой осколок можно выручить немалые деньги.
Встаю и, потягиваясь, бросаю последний взгляд на город. Тихий, спокойный. Так что можно просто стоять и любоваться, изучая каменные арки, изящные колонны и высокую витую башню, расположенную в центре пещеры, стены которой полностью созданы из огромных блоков отполированного черного мрамора. Башня, которая просто не может не заинтересовать. Шевелю ушами, усмехаюсь и оцениваю расстояние, разделяющее нас. Сегодня я хочу подойти и исследовать башню вблизи. Вряд ли удастся незаметно пробраться внутрь. Но я неплохо взбираюсь по стенам, так что, возможно, сумею подняться на самый пик. Уверен, что зрелище, которое откроется мне с такой высоты, будет поистине незабываемым.
Гм. А вблизи башня еще загадочнее, чем издали. На каждом ее камне вырезаны вручную сцены из храмовых книг. А так как сама башня черная, то и сцены соответственно изображают монстров, чудищ, пожираемых существ и молнии, которые сверкают цепочками крошечных кристаллов. Красиво… Даже я понимаю, что это – искусство. Думаю, нашим бы такое понравилось. Надо будет потом разыскать скульптора и «вежливо» попросить съездить со мной в наши горы. Пущай оформляет все в таком стиле. Будет родне подарок, а у меня появится повод погостить.
…Странно, я думал, что это мрамор, но это что-то другое. Камень прямо на глазах «затягивается» в тех местах, где я его царапаю каблуками сапог. Рисунки при этом остаются такими же, как и раньше. Мысль о том, что здесь навешана целая туча охранных заклинаний, пугает, но отступать не хочется. Напротив, мое любопытство разгорается до такой степени, что гхыр меня теперь отсюда кто снимет.
Смотрю вверх. Окно уже близко. Темное, небольшое, расположено примерно метрах в десяти над землей. Глядя на него, понимаю, что меня в данный момент волнуют всего два вопроса: что в этой башне спрятано и пролезет ли оно в окно.
…Есть!
Я сумел, хотя мышцы напряжены и болят, а пальцы не гнутся. Заглядываю внутрь, повиснув на руках. Узковато, но не для меня. Кстати, там темно.
Повисаю на одной руке, достаю из кармана куртки кристалл и бросаю внутрь. Освещает неплохо, так что теперь в его голубоватом свете можно разглядеть небольшую пустую комнату, в противоположную стену которой вмурована дверь. Справа – кандалы, цепи от которых впаяны в камень в метре над полом. И все. Больше ничего подозрительного не вижу.
Эх, была не была. Вытянув руки и извернувшись, влезаю внутрь, обдирая бока.
Что ж, я на месте. Стою и с интересом оглядываюсь по сторонам: заброшенная камера и удивленные насекомые – все, что здесь есть примечательного. А где же горы золота и драгоценностей?
