Этикет для Сусликов (СИ) - Екимова Наталья
— Завтра приведём её сюда и подберём нечто такое, что Лилия ещё долго будет вспоминать, беситься и брызгать на мужа ядом.
Пленник произвола феи пытался отвести взгляд, но некая сила властно заставляла его продолжать жестокую экзекуцию. Три подруги долго провозились, решая разные мелкие вопросы, и разбрелись уже далеко за полночь.
Богиня ночи ещё раз осмотрела себя с ног до головы и принялась аккуратно расстёгивать крючочки и застёжки своего шёлкового безобразия. За этим увлекательным занятием её муж и застукал.
— Давай помогу, Нокс? — вкрадчивый голос Эребуса прозвучал прямо у самого ушка и вызвал загадочную улыбку на красивом лице небожительницы.
— Ты уверен, милый, что готов увидеть то, что надето под ним?
— Не понравится, кто помешает мне снять всё до последней нитки? — пробежавшись губами по шее интриганки, он завозился с металлическими застёжками, щедро изукрашенными кристаллами Сваровски.
Ткань с лёгким шелестом осела на пол, и Нокс поспешила повесить наряд на вешалку, не желая помять. Она уже и забыла, когда видела мужа в собственной спальне с отвисшей челюстью и в откровенном ступоре. Потом получила долгожданный пикантный десерт.
Убедившись, что жена крепко спит, Эребус тихонечко выскользнул из постели, подошёл к странному зеркалу в янтарной оправе и принялся прохаживаться мимо серебряной поверхности. Всё, что создавали феи, всегда выходило с каким-то подвохом. Природа предмета напрямую зависела от того, на что накладывалось заклинание. Делать что-то из первичных энергий эти поганки, слава Юпитеру, не умели.
Впрочем, ему так и не удалось узнать, что Талея использовала в качестве базы для этого роскошного предмета интерьера. Пообещав себе докопаться до правды, он тихонько сбежал в «Смех Феи». Там у него было назначено свидание с ветреной Венерой.
Откуда бедолаге было знать, что Нокс всегда чутко следит за тем, где носит её неугомонного супруга и с кем? Подарок Талеи показал всё без прикрас, сильно расстроив синеглазую богиню. Обострённым чутьём она вдруг почувствовала, что на неё кто-то смотрит с нескрываемым интересом, но никого так и не обнаружила.
Пожав плечами, богиня ночи подумала, а не подпортить ли неверному супругу удовольствие от общения со златокудрой бестией. Потом решила, что будет лучше, если она оставит себе лазейку. Она желала оправдать свои собственные маленькие слабости в отношении мужчин.
Мегера, увидев, что бог мрака распустил хвост перед богиней любви, решила предупредить подругу, что её тать снова принялся шастать по чужим огородам. Впрочем, оказалось, что та была уже в курсе. Благоверный снова пустился в свободное странствие в поисках приключений и удовольствий вне супружеской спальни.
Тут рыжеволосой язве показалось, что за ними кто-то подсматривает. Отправив подругу в уютный бар, где сейчас веселилась Геката, фурия решила убедиться, что чужое присутствие ей только померещилось.
Мегеру с самого начала беспокоил подарок Талеи Нокс. Она прекрасно знала, что феи ничего из воздуха, как небожители, создавать не умеют. Оставалось узнать, что послужило материалом для этого образчика искусства. Ирландская проныра славилась тем, что веками превращала своих недругов в полезные в хозяйстве вещи. Их потом частенько щедро раздаривала друзьям или просто подкидывала тем смертным, которые по каким-то ей известным причинам показались достойными щедрого подарка.
Своему чутью фурия привыкла доверять, так как оно никогда ещё не давало и малейшей осечки. Богиня мести принялась прохаживаться мимо роскошной вещицы в раме из зеленоватого янтаря, пустив в ход все свои таланты ищейки, которые частенько помогали докопаться до истины. Даже в самых, казалось бы, безнадёжных случаях.
Око Истины показало, что недавний знакомец по «Крыльям Мотылька» получил свою награду за то, что посмел домогаться фурию против её желания. В изумрудных глазах зажглись лукавые огоньки, и рыжеволосая зараза начала представление.
Она желала лишь одного: чтобы наглец, подпавший под проклятие, брошенное в гневе, зарёкся распускать руки, когда его и намёком об этом не просили. Пальчики Мег с длинными ногтями, заботливо покрытыми алым лаком, нырнули в серебристую поверхность и попытались ухватить мужчину за плечо или, на худой конец, ухо.
— Ах ты, юбочник недоделанный! — вопила Мегера, пытаясь выловить Макса из зеркала и при этом оставить подаренный феей артефакт невредимым. — Вылазь оттуда, пакость такая! Бить буду! Долго, больно и со вкусом! Придумал тоже, за богинями подсматривать! — и она зашипела рассерженной кошкой.
— Ааааа! — отозвался до полусмерти перепуганный Макс, уворачиваясь от острых коготков рыжей фурии. — Не надо меня обвинять в том, чего и не собирался делать! Не виноват я! Это все фея, поганка, нафеячила! Ей свои претензии и предъявляй! И рад бы не смотреть, да деваться отсюда некуда! — и гнев во взоре пленника клокотал, как кипящее масло на раскалённой сковороде в Тартаре, на которую попала вода.
Глава 20
Когда пальчик с модным маникюром вновь прошёлся по щеке в опасной близости от глаза, оставив длинную кровоточащую царапину на покрытой отрастающей щетиной щеке, он разразился отборным матом.
— А нечего было Талею хватать за разные места! Она этого, как и я, терпеть не может! — и зеленоглазая зараза, минуту подумав, ухватила нахала за ухо и, сопя и изрыгая витиеватые проклятия на латыни, попыталась вытащить недруга из недр зеркальной ловушки.
— А нечего было прямиком мне в руки переть! Они у меня приучены хватать и на ощупь изучать всё, до чего могут дотянуться! — и блондинчик резво ухватился за то же ухо, пытаясь не дать оторвать его напрочь.
Кому он потом будет нужен одноухий?
— Нечего на зеркало пенять, если у самого морда кривая! — Талея, привлечённая непредвиденной вознёй, выскочила как чертёнок из табакерки, и деловито занялась терзанием второго лопушка, недовольно ворча. — Мег, если его оттуда вытащить, артефакт исчезнет, увы. Ты уверена, что Нокс готова расстаться с моим подарком? У меня есть несколько идей, как Эребуса проучить с помощью этого охальника! — глаза феи лукаво сверкнули.
— Да? — задумчиво проронила фурия, что-то просчитывая в уме. — Ну ладно, пусть посидит пока. Будет нашим подопытным кроликом в экспериментах по обольщению, — и она пакостно хихикнула, резко отпустив ухо зеркального пленника.
Упирающийся в попытке выстоять перед нежданно налетевшей бурей женского произвола Макс такой подлянки совсем не ожидал. Опрокинувшись назад, он приложился дурной головой об заднюю «стенку» зеркала. После чего сполз по ней на «землю», потирая распухший лопушок и новообретённую шишку на затылке. Мужчина благоразумно промолчал, не желая провоцировать стервозных дамочек на новые репрессии в свой адрес.
— Осталось придумать, как мы будем измерять степень выноса его мозга от наших коварных уловок, — Талея выудила откуда-то тетрадку в клеточку и шариковую ручку и принялась делать какие-то расчёты, даже высунув язык от усердия и периодически томно вздыхая.
Почуявший, что неприятности только начинаются, Макс, бурча себе под нос ругательства, какие только смог припомнить, постарался уйти как можно глубже в недра своей тюрьмы. Зализать нежданные душевные раны ему не дали. Изящная ручка фурии крепко ухватила его за ворот куртки и несколько раз со вкусом тряхнула, приговаривая:
— Любое зло должно быть наказано, котик! Разбитое сердце женщины — зло! Так что придётся тебе испить эту чашу до самого донца!
— А когда меня отпустят? Мне ж на работу надо! Или вы меня ещё кормить будете и выдавать деньги на карманные расходы?
— Ещё чего! — фыркнула Талея. — Ночью ты будешь выступать в своём притоне, а на рассвете возвращаться обратно. Мы тоже преимущественно в дневное время отдыхаем. Так что вот так и будешь заглаживать свою вину. Как решим, что вира взыскана сполна, верну тебя домой!
Макс приуныл, поняв, что мотать ему срок в зеркальном плене ровно до тех пор, пока этим двум заразам не надоест развлекаться с ним, или пока он не выполнит все поручения, которые им только взбредут в бедовые головы.
