Заноза в драконьей лапе (СИ) - Хант Диана
– Будешь Сеней. – Фыркнула я, положив конец дискуссии.
– Как так можно?! – Тут же развопился помощник. – Это нечестно! Такое имя исковеркала! Варварка!
– Или, как нарёк тебя принц, Вьюнцом.
…Мой первоначальный диагноз о биполярном расстройстве психики вызволенного мной Художника подтвердился. Целиком и полностью.
Ведь помощник с биполярочкой – именно то, что нужно при обустройстве в новом мире. К тому же это невероятно увлекательно: пытаться предугадать момент, когда зайку-солнышко-Рыбёшка, готового на всё ради любимой хозяйки, от помощи в салоне до добычи алого жемчуга, сменит злой на весь мир Осьминожка, которого все задолбали, и который только и выжидает удачный момент устранить угрозу на пути любимой хозяйки путём её (угрозы, а не хозяйки) пожирания.
Подкупало, что в обоих вариантах я значилась хозяйкой. И ещё больше – что любимой. Тут, насколько я разобралась, а мне как спецу, интересно было, биполярочка была бессильна – в игру вступала магия! А также то обстоятельство, что именно я рыбку освободила.
И… накормила.
Там… нечаянно получилось.
Если б спасённый мной Рыб не превратился вдруг в мальчика…
В очень грустного мальчика…
Который так жалобно смотрел печальными, полными слёз глазами и просил кушать…
Нет, Ведьмин совет про «не кормить» я помнила.
Но это был ребёнок! Маленький… и такой худенький!..
И этот милый малыш. Был. Голоден.
Я не осьминог, у меня не три сердца, а всего одно.
Разорвётся от жалости – другого не выдадут, решила я, беря дитя за руку и направляясь в «Поплавок», судя по отзывам, лучший трактир на острове… Был. В общем, в тот вечер пришлось долго объяснять, что мой помощник – на самом деле тихоня и милашка. Где-то очень глубоко внутри…
Помимо имени я вытянула из Сени признание, что он-таки больше Осьминожка, чем Рыбёх. Ипостась рыбки была искусственной, вторичной, приобретённой в плену, где была прикреплена магически. Так или иначе, на «подарок» Вьюнец был не в обиде, а наоборот, сохранил, как он сам выражался, «на память!» и пользовался им вовсю. От факта, что по мере скоропалительного взросления (эх, надо было Коралл слушать!) умилительная рыбёшка произрастала как минимум, в акулу, Сэнсэй Великий был без ума.
Так уж вышло, что у осьминогов три сердца.
Этим, по всей видимости, и объяснялась ветреность капризного существа.
Не переставая клясться мне в любви, и не скрывая при этом, что любят меня не только как хозяйку, Сеня, – стоило только нам открыться – принялся вовсю строить глазки клиенткам, а кому-то и назначать свидания, что было уже ни в какие рамки.
Надо отдать «профессиональным стараниям помочь нам выбиться в люди» (нахал именно так аргументировал!) должное – наплыв в те дни был просто запредельным. Сеня, зараза, только ресницами хлопал, упрекая меня в жестокости и предвзятом отношении, мне же пришлось нафиг не упавший наплыв разгребать. Мало мне было Сени с его истерикой, так в ещё салон принялись штурмовать игриво настроенные дамочки, «милашку-пирожочка-симпампулечку-Сенечку» и, разумеется, требующие его немедленно. Не хватало ещё, чтобы обвинили в содержании притона и прикрыли к морской матери…
Пришлось закрывать салон, объявлять выходной для всей команды и долго, изо всех сил стараясь не раздражаться и не скатываться в скандал доносить до помощника: флирт на рабочем месте – табу!
А уж плавки-стринги и подавно.
Спустя бурный водопад доводов «Я хотел, как лучше!», «Почему мне всё запрещают?», «Так нечестно!», «Ну почему мне нельзя делать то, что я хочу?», «Я протестую!», «Они сами пришли, не виноватый я!» и прочее в подобном духе, удалось, наконец, добиться от Сэнсэя Великого обещания, что «строенья глазок» и прочего «харрасмента» на рабочем месте – а также на расстоянии ста метров от салона – больше не будет. с
Одарив меня напоследок взглядом императора в изгнании, Сеня с высоко поднятой головой удалился в свою комнату, – настоящий мини-дворец с ложем-ванной посреди и кружевными кораллами по водным стенам…
…Где и просидел, обуреваемый смертельной обидой, весь день.
Вышел только вечером, аккурат во время записи тюленихи, которая клеила ласты к моему помощнику, не стесняясь даже моего присутствия. Как назло, муж мадам, господин Ластоног, заведовал местной санэпидемстанцией, и ссориться с ним ну совсем не хотелось.
И вот, чего мне стоило убедить мадам, что Сени нет, где – неизвестно, когда будет тем более и вообще у него сегодня выходной, знаю только я, как является… Сеня.
Собственной персоной.
И в каком виде!
Нет, костюм, жадно обхватывающий гибкий, и, чего уж там, мускулистый стан помощника, был верхом приличия и в некоторых местах даже стиля (позже выяснится, что над шедевром целый день трудились парящие рыбки, которых нахал утянул прямо у меня из-под носа и нещадно эксплуатировал, добиваясь нужного эффекта).
В отличие от тех же плавок.
А эффект производил покруче. Да что там «покруче» – плавки нервно переминались с ниточки на ниточку в стороне.
Было только одно «но». Приличным в костюме было всё, кроме верха. Тёмная, мерцающая огненными паттернами ткань прикрывала рёбра и… на этом всё.
Плоский и загорелый живот, с симметричными, чётко очерченными кубиками пресса, был представлен на всеобщее (ладно, наше с тюленихой) обозрение. Вместе с косыми мышцами живота и манящими ямочками позади, над таинственно мерцающей кромкой брюк…
Поиграв мышцами, этот бесстыдник принялся помогать, как ни в чём не бывало. Выводя меня из себя невинной моськой и ясным, незамутнённым и не понимающим моих намёков, – гневных и прозрачных, как слеза младенца, – взором.
Я уж надеялась, что хоть по части клиентки дело так и обойдётся чрезмерным слюноотделением, однако, – как всегда, когда в игру вступал обиженный, меланхолично настроенный Сеня, – не обошлось. Без «симпампулечки-сладенького-пузырёчка» мадам уходить наотрез отказывалась.
«Симпампулечка сладенький-пузырёчек» с отстранённым видом хлопал ресницами, изображая что он тут ни причём.
Стоит ли говорить, что выпроваживать из салона, а скорее, корректно (насколько это было возможно, учитывая остроту ситуации) выдворять сгорающую от любовного томления мадам пришлось мне одной. Подробности опустим, они нецензурные. Скажу лишь, что удалось лишь с седьмой попытки, что понятно настроения не прибавило.
Как, впрочем, и нервные вопли:
– Я всё сделал как ты сказала!.. Между прочим, это красиво!.. Я просто хотел вас порадовать! Разве это плохо?
– Порадовал, – усмехнулась я. – Эта тюлениха теперь на все острова раструбит, что у нас тут притон… Ещё и господину Ластоногу нажалуется!
– Ну хочешь, я его съем, чтобы ты не расстраивалась? Только скажи, хозяйка!
– Нет уж, – покачала я головой. – Никого мы есть не будем. А насчёт костюма – он слишком красивый, Сень. Ты его береги до какого-то особенного случая.
– Свадьбы? – Просиял помощник.
– Мгм… или похорон.
– Каких ещё похорон, хозяйка?
– Твоих, Сень. Клянусь, я обставлю их с размахом и даже на фейерверк в твою честь не поскуплюсь – если ещё раз в этом в салоне увижу. Ты понял?
– Пооонял… – протянул Вьюнец, и, виновато потупившись, отступил.
В свой мини-дворец.
Как известно, мой помощник умеет вовремя сделать всем одолжение.
***
