Няня особого назначения (СИ) - Мун Лесана
Именно в этот момент щенок тянется ко второму носку Даши, раздается громкий треск, импровизированный поводок рвется, а собакен довольно заглатывает полосатую тряпочку.
— Ай! — вопит Даша, указывая пальцем на довольное животное. — Ы!
— Да, теперь будешь босая, — отвечаю на ее возмущенное лицо и яростное шевеление маленьких розовых пальчиков.
Тем временем, щенок, успешно доев и второй носок, укладывается возле наших ног и мгновенно засыпает, чуть похрапывая.
— Видите, — говорю регенту, — он совершенно безобиден. Быть может, можно сделать исключение и разрешить щенку жить во дворце?
— Пожалуйста, дядя, — подключается Грэм, до этого момента сидевший тихо.
Регент смотрит сначала на племянника, потом переводит взгляд на меня и, наконец, говорит:
— Хорошо. Но это под вашу, Алена, личную ответственность. Если замечу хоть малейший намек на агрессию у этого арунга, именно вы будете отвечать передо мной. Согласны?
— Согласна, — отвечаю, не задумываясь. — Благодарю.
— Подождите с благодарностью, — отмахивается регент. — А хотя… можете угостить меня мороженым.
Испуганно смотрю на свое, подтаявшее. И он туда же? Что им всем своего мороженого мало?
— Мне, пожалуйста, черный шоколад с миндальной стружкой, — говорит регент, и до меня доходит, что он хочет, чтобы я купила ему.
— Конечно. Сейчас, — бегом подбегаю к витрине, заказываю лакомство и приношу регенту. Все это под его весело блестящим взглядом и напряженными взглядами остальных. Чего это они?
— Вы угощаете меня?
— Да. От всего сердца, — говорю. — В качестве благодарности.
Глаза регента неожиданно вспыхивают ярким огнем, а я усаживаюсь на свой стул с четким ощущением, что я сделала что-то важное, но не поняла что.
Обстановка за столом напряженная. Мне уже и мороженое в рот не лезет, хотя менее вкусным оно не стало.
— Ешьте, а то тает, — говорит регент, аппетиту которого можно только позавидовать. Он в два укуса уже выел половину лакомства.
— Да-да, — киваю, вяло жуя и раздумывая, где же подстава? Моя интуиция вот прямо мигает красным. Надо будет у Грэма спросить. Потом, когда будем наедине. — А почему вы здесь? Я думала у вас дел государственных невпроворот.
— Так и есть, дел полно, — довольно жмурясь, отвечает регент, доедая мороженое. — Одно из которых как раз было на этой улице.
— Надо же, как удачно для нас, — язвлю.
— И не говорите, — отвечает регент. — Если все поели, думаю, можно возвращаться. Я вас провожу, нам по пути.
— Я хотела еще Даше что-нибудь купить. Одежки, которые мы с собой привезли, как-то неожиданно стали на нее малы, а единственные приличные носки только что съела собака.
— Это арунг, — влезает Грэм.
— Вряд ли я запомню это название. Давай лучше дадим ему имя. Он, кстати, мальчик или девочка?
— Мальчик, — сообщает регент. — Но еще совсем маленький. Интересно как он тут оказался? И где его родительница? Самки арунгов очень привязаны к своему потомству и бросить малыша по собственному желанию она не могла. Скорее всего, с ней что-то случилось, и щенок остался один.
— Назовем его Гром? — предлагает Грэм.
— Гром? — переспрашиваю, улыбаясь.
— Ну да. Похоже на мое имя. И грозное, как положено арунгу.
— Я не против. Пусть будет Громом.
— Ну что ж, раз с именем для щенка мы определились, думаю, можно идти за вещами и возвращаться, — снова о своем регент.
— Да, думаю, пора. Даша сегодня так нагулялась и нашкодничалась, что уже глаза трёт, спать хочет.
Мы встаем, я беру дочь на руки, но она начинает капризничать и тянуться к регенту.
— Давайте, я ее понесу, — говорит мужчина, и с довольным видом забирает моего ребенка к себе на руки.
Я на секунду зависаю. Обидно, однако.
— Вы идете? — окликает меня регент, уже вовсю топающий в сторону торговых лавок.
Просто на улице стоит очень интересный прилавок, заваленный всякими детскими вещичками местного формата. Понятное дело, привычных мне одежек нет, но на безрыбье… Выбираю несколько симпатичных тоненьких рубашечек с коротким рукавом и шортиков, парочку платьев и косыночек. Я так увлекаюсь покупками для дочери, что не сразу понимаю, что происходит.
Кто-то одним движением стягивает с моей головы платок, прикрывающий слишком светлые для местного населения волосы. Вскрикиваю, пытаясь поймать ткань, но в следующую секунду на мою голову оседает шляпа с широкими полями.
— Думаю, к вашему платью больше подойдет подобный головной убор, — комментирует свою выходку регент.
Белая, с широкими полями и атласным бантом, легкая, похожая на соломенную, шляпка действительно больше подходит к моему новому наряду, но… Что-то регент стал себя вести излишне развязно по отношению ко мне…
— Благодарю, — нахожу глазами лавку со шляпками и выбираю там молочного цвета головной убор, — но мне больше нравится вот эта.
И надеваю ту, что выбрала сама. Брови регента привычно хмурятся, а желваки играют. Ничего, потерпишь, уважаемый! Я хоть и твоя подчиненная, но это касается только рабочих дней, в свободное время я — свободный человек!
— Вот теперь можно идти, — говорю, собрав все покупки и вручив их главному по охране.
Регент идет впереди, за ним — телохранители, потом мы с Грэмом и самый последний — опечаленный Знаур.
— Грэм, а у вас, случайно, нет никакого ритуала с едой? — спрашиваю шепотом.
— Э? У нас много всяких ритуалов. Иногда нужно принести птицу, убить ее и выпить кровь, — начинает мальчик.
— Ой, нет. Я не об этом. Я о нормальной еде. Пирог там… какой-нибудь, мясо… Чтобы мужчина и женщина ели?
— Я не знаю такого ритуала, извини. Но я это еще не изучал, предмет будет только со следующего года, так что я не все знаю, — добавляет Грэм, видя, что я немного расстроилась. — А еще, если хочешь, мы можем завтра пойти в библиотеку. Там есть секция книг об истории и разных ритуалах. Думаю, там ты найдешь, что тебе нужно.
— О! Да, отлично! Так и сделаем. Ты мне очень помог, — и снова, сама удивляя себя, протягиваю руку и ласково растрепываю челку Грэма, немного почесав его за ушком, как котенка.
Ожидаю, что он возмутится такой моей фамильярности, но мальчик словно тянется за моей рукой, будто рад даже такой мимолетной ласке от совершенно постороннего человека.
Понятное дело, что Грома приходится селить в моих комнатах, я же просила оставить щенка. Выделив ему подушку, чтобы удобно спалось и миску для воды, прошу принести что-то поесть прожорливому животному, который уже начал косить глазом в сторону моих любимых носков с рисунком пельменей.
Остаток вечера проходит… бодро. Щенок игрив и весел: игриво рвет все, что лежит в пределах досягаемости его пасти, и весело гадит на пол, на ковер, даже на мои забытые на полу носки. Соббббака!
Я едва дожидаюсь ночи, чтобы лечь, наконец-то, в кровать. С трудом угомонив перевозбужденную событиями минувшего дня Дашу, ложусь на подушку и уже почти вижу цветной сон, когда раздается громкий, полный разочарования и печали вой! Подскакиваю и подлетаю к щенку:
— Тише! — прислушиваюсь.
Даша, покрутившись, все-таки не просыпается.
— Чего ты воешь, чудище? — шиплю на арунга.
Собакен поднимает на меня несчастные глаза.
— Скучаешь по маме, да? Ладно. Знаю, что пожалею об этом, но пошли к нам.
И надо же. Дважды Грома просить не нужно. В два прыжка он оказывается возле кровати и за секунду — на подушке.
— Алло, не надо хаметь, — сдвигаю щенка в ноги, ложусь и удовлетворенно выдыхаю. — И не вздумай лезть выше. Спи там, иначе отправишься на пол.
Вырубаюсь за секунду. Все-таки сегодня не только у Даши был волнительный день. И снова мне снится уже виденный прежде сон. Какой-то темный коридор, в конце которого дверь. На ней большой ржавый навесной замок, а у меня в руках маленький ключик. Верчу его и так, и сяк. Просовываю в замок, пытаюсь открыть. Сначала кажется, что ключик, несмотря на свой размер, подходит для замка. Но увы. Открывать его он не хочет. Прокручивается и все. Замок на месте, дверь закрыта. А из-за двери кто-то зовет меня, о чем-то просит. О чем? Кто?
