Дарья Ковальская - Быть бардом непросто
– Лучше про гномов спой!
– Да, давай про гномов!
Так, а их тут любят или ненавидят? Надо соображать быстро – если ошибусь, прибьют, и денег не получим.
– Чтоб им, этим лопатобородым, пусто было!
Понял, не любят. Ну логично: горы рядом, гномы тоже. Дань небось гребут лопатой и за проживание, и за провоз товаров со стороны моря на материк.
– Давай, бард! Пой!
Угу. А как? Прямо здесь что-то сочинить вряд ли смогу. Сощурившись, оглядываю толпу горожан, собравшуюся у старого облупившегося фонтана. Кто-то улыбается, кто-то что-то кричит. Одни смеются, другие разыскивают украденные кошельки, щурятся от пронизывающего ущелье ветра. И среди всей этой толпы то и дело мелькают растрепанные шевелюры уличной ребятни.
– Хорошо!
Все тут же стихают. Покачиваюсь на пятках, наблюдая, как Федя терроризирует толстую даму, требуя денег. Та пытается отбиться, но острые зубы и тихое рычание гоблина способны напугать и бывалых вояк. О, медяк. Но Федя недоволен. Спрашивает: неужели не понравилось? Дают еще два медяка. Федя отстает.
– Я спою вам. Но не о гномах, а о том, что ценю больше всего в этом мире. О красоте.
На меня смотрят как-то странно. Но вроде сильно не шумят. Вот он, мой шанс! Я им докажу, что природа – наше богатство. Они ведь не темные эльфы, так что должны оценить красоту полей и рек, рассвета и заката, гор и холмов… Так, я немного волнуюсь, но в принципе готов. Приступаем.
Когда рано поднимется солнце,Когда ветер колышет траву,Когда облако дивно вьетсяИ ступни холодит о росу,Выйди в поле, вдохни ароматы,И понюхай цветочек-другой.Мы природой своею богаты,Мы…
Дальше мне продолжить не дают. Зато дают в глаз тухлым помидором. Я прямо поражаюсь: вокруг ни одной лавки с овощами. Или все горожане носят в авоськах тухлые овощи специально для таких вот случаев? Сжимаю зубы и упрямо пою дальше:
Цветочки-лю-ютики-и,Куда вы кло-оните-есь?Сорву нечаянно-о я в поле ва-ас.Цветочки-лю-ю…
Меткий бросок огурца сбивает меня в фонтан. Пока вылезаю – слушатели разбегаются от озверевшего гоблина, который понимает, что больше денежек ему не дадут.
– Давай руку.
Сижу, обтекаю. Вокруг плавает всякий мусор. Смотрю на Аида:
– Все было настолько плохо?
Меня рывком вытаскивают из воды и отходят назад, наблюдая, как я выжимаю рубашку.
– Ну не то чтобы очень. Но лютиками ты их убил.
– Вот ведь… это первая песня, которую я сочинил и исполнил перед темными эльфами.
– И как же ты выжил?! – Бровь Аида поднимается вверх.
– Мне хотели вырезать язык и сломать пальцы. Я ведь еще себе на гитаре аккомпанировал. Но отец вступился.
– Считай, тебе крупно повезло.
– Да как сказать. Он мне тогда заявил, что в следующий раз, если услышит непонятные звуки из моей спальни, придет и сам все пальцы переломает, а заодно и уши оторвет.
– Ясно.
– Н-да. А потом меня решили женить. Ну и я сбежал.
– Сочувствую.
– А вот вы, светлые, женитесь только по любви? Или тебе тоже невесту выбирают?
Неспешно идем по городу, приглядываем таверну. Гоблин прыгает рядом, прижимая к груди сапог с деньгами, – он сейчас абсолютно счастливый.
– У нас эльфа сама выбирает себе мужа. А каждый эльф счастлив жениться на светлой деве, – отвечает Аид.
– То есть права голоса вы не имеете. Смотри-ка, прямо как мы.
Аид качает головой:
– Ты не понимаешь. Эльфийки, они… они…
– Избалованные самовлюбленные эгоистки, запертые в светлом лесу ради воспроизводства потомства. Я в курсе.
– Знаешь, когда-нибудь я тебя убью.
– Попробуй.
– Прирежу во сне. Апчхи! А еще лучше натравлю Федю.
Меня пробирает дрожь.
– Ясно, понял. Ваши эльфочки – ангелы, спустившиеся в наш грешный мир. Кто я такой, чтобы о них судить. Наверняка один взгляд перворожденной заставляет сердце и другие части тела мужчин трепетать от наслаждения.
Мне дают в ухо и оставляют в гордом одиночестве.
Сижу на мостовой, хмуро смотрю Аиду вслед и грожу кулаком. Тоже мне, простых шуток не понимает! Не понял, вы куда это собрались? А я?!
Мы находим, где переночевать! Так как денег у нас немного, мы останавливаемся в ночлежке. Это такое помещение, расположенное ниже уровня земли, без окон и с очень спертым воздухом. Там навалены старые матрацы и все спят чуть ли не друг на друге. Передвигаться по такому помещению можно только очень осторожно, постоянно рискуя отдавить кому-нибудь что-нибудь ценное.
– Так, ладно. Сколько с нас за ночь?
– Три медяка с рыла. – Грязный вонючий тролль усиленно ковыряет в носу и спокойно ожидает нашего ответа.
– А не жирно будет?
– Не хочешь – вали, ищи, где дешевле.
Рычу, сжимаю в руке рукоять ножа. Эльф в это время пытается вытащить из сапога деньги. У него трудности. Федя наотрез отказывается расставаться даже с одной монеткой, гоблин искренне уверен, что это он сам все заработал.
– Федя, нам надо оплатить ночлег.
– Феде здесь не нравится!
– На улице спать еще хуже. Там дождь и холодный ветер!
– Федя богатый, Федя будет спать на кровати во дворце!
– Тут нет дворца.
– Тогда в самой красивой комнате! – Гоблин хмурится.
– Но так у нас быстро кончатся деньги.
– Федя еще заработает. Фтор будет орать, а Федя собирать. – И в меня тыкают пальцем.
Чего я буду делать? Отворачиваюсь от тролля, пронзаю гоблина убийственным взглядом. Мне клыкасто улыбаются.
– Аид, отойди-ка, я сейчас сам с ним поговорю.
Светлый пожимает плечами и отходит. Сажусь на корточки, кладу руку на плечо гоблину и чуть его сжимаю.
– Итак, Фе…
Меня шарахает разрядом, по силе сравнимым, наверное, с ударом молнии в упор. Выгибаюсь дугой, ору и вибрирую на максимуме. Через две секунды отпускает. Но к тому времени дымлюсь уже не только я, дымится и тролль, так и не успевший вынуть палец из ноздри (я случайно схватил его за ногу).
Надо ли говорить, что из ночлежки нас выкидывают в прямом смысле этого слова? Федя шмякается на мою спину. Что характерно, сапог он из лап так и не выпускает и ни одной монетки не теряет.
– Что ж, теперь у нас есть два пути. – Аид кое-как встает и глядит по сторонам. Смеркается. – Либо ты еще раз выступаешь, но деньги собираю я.
На моей спине тихо, утробно рычат.
– Либо… Федя сам выбирает, где мы остановимся.
– Ну уж нет. Это мои деньги! И ни один гоблин…
Новый удар током мгновенно меня вырубает.
Последнее, что я думаю, прежде чем вырубиться окончательно: «Как же я ненавижу гоблинов!»
Глава 17
– Где это я?
Лежу на кровати, в воздухе витает запах спирта. Такое ощущение, что у меня сломано все: даже то, что сломать нельзя в принципе.
– В больнице. Я тебя сюда принес.
Поворачиваю голову и фокусирую взгляд. Надо же, меня едва не прикончили. И кто! Какой-то гоблин, который сидит теперь на коленях у Аида и шумно вытирает слезы и сопли огромным носовым платком… или, точнее, простыней, которую он где-то стащил.
Верчу головой, изучаю место, в котором я оказался. Комната довольно большая, коек на сорок. Половина из них занята, на койках лежат люди, гномы, эльфы и представители прочих рас, замотанные в бинты. Над их головами висят магические лечебные шары. Мне шара не досталось. А жаль. Он перекачивает в тело дополнительные силы, постепенно при этом уменьшаясь в объеме. Кстати, стоит кучу денег.
– Спа… спасибо.
– Да не за что. Уже утро, кстати. Мы с Федей переночевали в коридоре. Зато бесплатно.
– Угу. На кровати сегодня, получается, спал только я. – Укоризненно смотрю на гоблина. Тот начинает всхлипывать громче, из глаз льются буквально крокодильи слезы. – Ты вообще в курсе, что с друзьями надо делиться? – пытаюсь хоть на миг прервать соленый водопад.
– А мы… друзья? – Гоблин ошарашенно поднимает огромные уши и широко раскрывает глаза.
– Я про него, – тыкаю пальцем в кривящегося Аида. – Ты вот с ним не поделился. Какой же ты друг?
– Но он бы все неправильно потратил, – приводят мне веский аргумент.
Закрываю глаза и вздыхаю.
Позже ко мне подходит симпатичная медсестра и велит выметаться и больше не симулировать. Приходится надевать все еще пахнущую гарью одежду и выходить из больницы на главную улицу города. Который, к слову, я уже начинаю недолюбливать.
– Итак. Ночь перекантовались. Куда теперь? – бодро смотрю на светлого.
– Ты хотел мне рассказать, как найти гоблинов.
– Ах да. Тогда предлагаю зайти в таверну и перекусить.
– Федя хочет кушать, и Федя… всех накормит.
Недоверчиво смотрю на «друга».
– Да-а?
Ушастый кивает и протягивает мне вымазанную чем-то лапу.
– Давай дружить?
Меня передергивает.
– Э-э… боюсь, Аиду это не понравится.
Федя растерянно смотрит на светлого.
– Да. Умру от расстройства! – бурчит тот и направляется к виднеющейся невдалеке вывеске с изображением танцующих сосиски и кувшина.
