Эпилог (СИ) - Хол Блэки
И лишь позже, в гостях у самого старшего Мелёшина, когда мы с Мэлом забрались в заросли ежевики, и, наклоняя веточки, снимали губами спелые гроздья, я поняла, почему он ассоциировал меня с этой ягодой. От обилия чувств собралась расплакаться, но Мэл утешил. Но это уже другая история.
Доверие, доставшееся потом и кровью, нужно бережно хранить.
Отголоски ураганного утра еще гуляют в голове Эвы, когда она притягивает Мэла за галстук — в короткой маечке, обнажившей полоску живота, растрепанная и босая. Поднимается на цыпочки и целует.
Мэл не против пообжиматься, но…
— Эвочка, я опаздываю, — просит умоляюще.
— Хорошо. Иди, — разрешает она с монаршим величием. Настоящая королева.
Мэл ухмыляется. Определенно, Эва пребывает в счастливом неведении относительно того, кто из них двоих повелитель, а кто — верноподданный. И он не собирается развенчивать наивное заблуждение. Но королева может быть только одна, и у неё есть привилегии, недозволенные прочим представительницам слабого пола.
Мэл не признавал самоуверенных баб. Категорически. Он привык быть хозяином положения и на дух не переносил, когда ему навязывали чужое мнение или пытались диктовать условия. Поэтому Мэл испытывал глухое раздражение, сталкиваясь с Ильмирой. Но это позже. А поначалу дочка дипломата заинтересовала — отчасти как азартный игрок, соревнующийся на равных, и отчасти как красивая женщина. Во втором случае интерес свелся к изучению узкобедрой спортивной фигуры, стройных ног с развитыми икрами, жгучей брюнетистости и… на этом скончался. Мэл почуял нюхом — его подавляют. Им пытаются управлять.
Хватило участия в паре гонок и нескольких встреч на приемах, чтобы понять: Ильмира стремилась к лидерству любыми путями и уступала разве что в виде исключения, преследуя определенную цель. Она навешивала ценники на окружающий мир, живя по принципу: "всё продается и покупается". Самодостаточна: сильна, уверенна, упорна, смела. Умна, в конце концов, и не скрывала интеллектуального превосходства.
Не то чтобы Мэл примерял к себе возможность отношений с южанкой. Открытия об её характере промелькнули в голове и вытиснулись прочими, более важными проблемами. Мэл завоевал своё, а другие могут идти лесом.
"Своё" — это Эвка, которая, смущаясь, заливается краской румянца. И с жадным любопытством слушает истории из библиотеки деда. И смотрит с восхищением и гордостью. Безгранично доверяет, но ревнует к каждому столбу. Податлива как пластилин и тверда как эбен. Соглашается: "Конечно, милый, как скажешь" и упрямится — бульдозером не сдвинешь. Или льнет, дрожа от страха в парке иллюзий. Шипит рассерженно и ластится, одаривая отражением полной луны в глазах.
Он стер номер Ильмиры и свел контакты к минимуму. На приемах обменивался общими фразами, не более. Гостья столицы провоцирует вызывающим платьем? Эка невидаль. Попялился как на редкий экспонат и пошел наматывать круги по залу под ручку с Эвой.
Поэтому Мэл удивился, обернувшись у "Турбы" на голос:
— Здравствуйте, Егор.
Красива, элегантна, гибка. В шляпе и с сумочкой на плече. Достойна быть первой леди государства. Поодаль — машина с дипломатическими номерами и личным шофером.
— Какими судьбами? Неужто чистая случайность? — поинтересовался вежливо Мэл.
Ильмира фыркнула.
— Конечно же, нет. Я ждала вас.
— Прошу извинить. Мне некогда, — он взялся за ручку дверцы.
— Давайте поговорим. Это не займет много времени. Не бойтесь, не съем я вас, — рассмеялась она.
— Получилось бы то еще зрелище. О чем речь?
— Вы обычно беседуете с дамами, дыша выхлопами в столичном бедламе? — помахала она рукой в перчатке, отгоняя от лица невидимые запахи. — Пригласите меня в кафе, — показала пальцем на противоположную сторону улицы.
Мэла охватило знакомое чувство раздражения.
— Ладно. Но недолго.
Он не стал подставлять локоть, чтобы помочь перейти дорогу. Ильмира поспевала, стуча тонкими каблуками. Не семенила и не шагала как великан, а шла ровно и с достоинством, придерживая шляпу. Мэл по-джентльменски открыл дверь в заведение, пропуская даму вперед, к столику у окна. Официант помог ей сесть, а Мэл, утомлённый суетой законченного рабочего дня, плюхнулся на соседний стул.
— Не потребуется, — отозвал официанта, заметив, что Ильмира собирается сделать заказ.
Она не воспрепятствовала. Поставила локти на стол и положила подбородок на ладони, разглядывая спутника. Мэл уставился в окно. Здание напротив — контора компании, в которой он работал. На предпоследнем этаже. Интересно, пятое или шестое окно от угла? Никогда не задумывался.
— Я хочу вас, Егор. На одну ночь, не более. Кто выдохнется первым, тот проиграл. Ставка — желание.
Мэл даже моргать перестал и брови поднял. От изумления. И с минуту осмысливал услышанное.
— То есть вы… рассматриваете это как состязание? — спросил, некстати охрипнув.
— Во-первых, не "это", а секс. Не изображайте пуританина, скромность вам не идет. Во-вторых, обычный секс скучен, зато стимул заставляет выкладываться на двести процентов. Выиграете, и я выполню любое желание. Например, пройдусь голой по проспекту до Дома правительства, — понизила она голос. — Как вам предложение?
Мэл сглотнул. "У нее тонкие губы. Как изогнутый лук", — отметил машинально. — "А у Эвки полноватые. Нижняя больше верхней и ложбинка сверху".
— Нет, — покачал он головой. — Вы обратились не по адресу.
— Наоборот. Мы похожи. И у нас в крови гуляет один и тот же вирус. Адреналин, риск, азарт. Почему бы не попробовать что-то новенькое?
— Без меня, — отозвался Мэл, вставая, чтобы уйти.
— Из-за девочки, с которой живете? — поднялась Ильмира. — Храните ей верность? Внесу ясность. Я не собираюсь разбивать ваши отношения. Всего лишь предлагаю честное соревнование.
— Вот обрадуются те, кто ходит "налево", — усмехнулся Мэл. — Они могут оправдывать измены спортивным интересом. Планируете устраивать чемпионаты?
— Хотели уколоть? — улыбнулась спутница. — Не удалось. Мое предложение остается в силе. Вы достойный противник.
— Я польщен, — ответил сухо Мэл, открывая дверь, чтобы пропустить даму. Это было самое короткое посещение кафе в его жизни.
Неожиданно искусительница прижалась к Мэлу, и ее губы оказались совсем близко. У его рта, если быть точным. И даровали вкус цитрусовых и мяты. А еще мягкость и властность поцелуя.
Мэл отстранился и убрал женскую руку с пояса.
— Не стоило, — сказал хмуро, оглядываясь по сторонам. Видел ли кто-нибудь? Напрасно он согласился на "серьезный" разговор. Трижды идиот. Повелся как пацан.
— Это аванс. Или анонс. Соглашайтесь, Егор. Не пожалеете.
Не ответив, он сбежал по ступенькам и направился к стоянке.
— Постойте! — Ильмира бросилась через дорогу на красный сигнал светофора, искусно лавируя между мчавшимися машинами. Как и Мэл.
Догнала у "Турбы".
— Поделитесь нашим разговором с ней? — спросила, когда он открыл дверцу. — Будете честны с маленькой слепой девочкой?
— Да, — ответил Мэл, сжав кулак. Сейчас он свернет чью-то шею к чертям собачьим.
— Правильно. Доверие — основа любых отношений. И не забудьте рассказать об авансе. О том, что он понравился.
— С какого перепугу?
— Вы закрыли глаза, Егор. От удовольствия.
— Ты ошиблась, цыпа. Отвратительно сосешься, — сказал он грубо. — Не переживай, я расскажу ей.
Ильмира наклонилась к окну, и треугольный вырез блузки показал, что она не надела бюстгальтер.
— Нет, Мэл, ты не скажешь, — усмехнулась, когда он отвернулся, окатив ее злобным взглядом. Злился, потому что засмотрелся на глубокое декольте. — Спорим! Если слепая девочка узнает от тебя о нашей дружеской встрече, я исполню любое желание. В противном случае придется мне заняться просвещением.
— Ты напрашиваешься. После agglutini[14] губы разрезают под наркозом. Скальпелем, — процедил Мэл. — И вообще, зря стараешься. Эва — не ревнивая истеричка.
